— И этого достаточно, чтобы отозвать обвинения? — удивилась я.
— Так как Ирвена ещё не успели допросить в суде, то да, — ответил Десар. — Правозащитник вам не объяснил?
— Он обещал навестить нас позже, а пока порекомендовал ничего не подписывать, ни с чем не соглашаться и спокойно ехать домой, если нас выпустят до того, как он сможет с нами встретиться.
— И никто не заподозрит, что это объяснение было дано под давлением? — спросила я.
— Само предположение о подобном оскорбительно для Бреура, — пояснил Десар. — Если он вдруг решит переиначить свои показания, то ему придётся признать, что на него, совершеннолетнего нобларда и формального члена Синклита, могут вот так просто взять и надавить. По сути, это будет росписью в собственной слабости. Одно дело — последствия травмы, и совсем другое — признание, что на тебя надавили, и ты сдался.
— А если речь о шантаже?
— В случае шантажа он мог привлечь служителей правопорядка или обратиться напрямую в Синклит, — пожал плечами Ирвен. — В любом случае я согласен с Десаром: вслух признать, что тебя заставили что-то сделать другие плохие дяди — всё равно что расписаться в своём мужском бессилии. Женщине такое простят и даже посочувствуют, мужчину начнут презирать.
— Ясно, — кивнула я, принимая правила игры в мире, где оказалась.
Нужно отдать должное деверю: он всё же сумел растопить лёд и втянуть нас в разговор. Он даже умудрился взять с Ирвена обещание подумать на тем, чтобы сходить на нашумевшую театральную постановку вместе.
Наконец вечерняя трапеза подошла к концу. Такой пир простым вечерником не назовёшь, и было даже как-то неловко, что его организовали лишь для нас троих.
— Десар, мы с Гвен нуждаемся в отдыхе хотя бы до завтрашнего дня. Исключение я сделаю только для визита правозащитника или деда, — строго сказал Ирвен.
— Я и не думал обременять молодожёнов своим скучным обществом, — обезоруживающе заверил тот. — Поеду в Управление, иначе как они там без меня? Ни Странника не поймают, ни чая с плюшками не попьют. А Мелен с Эрером ещё и обязательно поспорят на какую-нибудь ерунду, хотя им это официально запрещено, между прочим.
— И о чём же они спорят? — полюбопытствовала я.
— Не о чём, а на что. Дело не в предмете спора, а в пари, которое они заключают.
— Ага, можно подумать, что ты остаёшься в стороне, — хмыкнул Ирвен. — Или ты забыл, как вас задержали прошлой зимой за то, что вы прыгали по крышам.
— Что-что делали? — изумилась я.
— Мы поспорили, кто первый окажется по определённому адресу при условии, что ни одному из нас нельзя спускаться ниже второго этажа. Но не беспокойтесь, дорогая невестка, я выиграл это пари. Эрер сцепился со стаей пичонов на одной из крыш, а Мелен случайно прервал один крайне важный ритуал, и ему пришлось задержаться в обществе весьма настойчивой и требовательной вдовы. Впрочем, он утверждает, что ничуть об этом не пожалел и по сей день захаживает к ней, правда, уже не через крышу, а через дверь. Так что в тот раз победа осталась за мной.
Я не удержалась и рассмеялась, представляя, как бравые офицеры скачут по крышам.
— И в чём же заключался ваш выигрыш?
— Мелену и Эреру пришлось перекрасить волосы в салатовый цвет и носить исключительно зелёные наряды, — пожал он плечами. — Они получили прозвище огурцы-молодцы и выговор, но, к сожалению, буквально через три дня нам пришлось отбыть на новое задание, поэтому на память о тех светло-зелёных днях у меня осталось всего три портрета кисти разных художников, один шарж и несколько фаянсовых огуречноподобных фигурок, изготовленных на заказ. Если вы когда-либо окажетесь в моём рабочем кабинете, то я их вам с удовольствием покажу, — мечтательно пообещал он и присовокупил сияющую улыбку.
Вот ведь обаятельный гад! Медленно и уверенно располагал к себе, несмотря на моё намерение держаться с ним максимально холодно.
Кажется, Ирвен заметил перемену моего настроения, но не особо ей обрадовался. Напротив, сощурился, подобрался и нарочито лениво протянул, вставая из-за стола:
— Думаю, тебе уже пора ехать на службу, а нам — заняться домашними делами. Спасибо за компанию, Дес.
— Всегда рад, — тот тоже поднялся на ноги.
Мы вместе покинули столовую и дошли до центрального вестибюля. Деверь направился на выход, отсалютовав на прощание:
— До скорой встречи.
— Надеюсь, что не очень скорой, — проворчал в ответ Ирвен и потянул меня за собой: — Пойдём, Гвен, у меня для тебя небольшой сюрприз.
Наш путь лежал наверх, на крышу.
— И что это за сюрприз? — удивлённо спросила я, гадая, когда он успел его подготовить.
Муж лишь пожал плечами, а когда мы оказались на чердаке перед выходом на крышу, притянул к себе и попросил:
— Только закрой глаза, хорошо?
Седьмой день майрэля. Поздний вечер
Я послушно закрыла глаза и позволила повести себя вперёд. Тихо скрипнула чердачная дверь, мы вышли на крышу, а затем раздался лязг запираемого замка. Лица коснулся свежий, прохладный ветерок, принёсший ароматы леса и ночных цветов. Я с удовольствием вдохнула упоительно сладкий воздух. После стольких дней заточения он пьянил не хуже игристого вина.
— Вся ночь только наша, Гвен. Никто не посмеет нас побеспокоить, — муж положил мне на поясницу широкую ладонь и потянул за собой.
— Глаза уже можно открывать? — улыбнувшись, спросила я.
— Пока рано, — Ирвен провёл меня ближе к середине крыши, обнял со спины и шепнул на ухо: — А теперь можно.
На каменной площадке стояла исходящая паром здоровенная ванна. Рядом с ней постель игриво обнажила перед ночным небом свои белоснежные простыни. У изголовья переливались в ночном свете высокие вазоны с застенчиво сомкнувшими бутоны цветами.
— Пойдём, пока вода не остыла.
Ирвен развязал поясок моего платья и принялся расстёгивать пуговки на лифе. По телу расплылось тепло предвкушения. Я подставила шею под поцелуй и спросила:
— А нас никто не увидит?
— Нет. Середина крыши снизу не просматривается, а высоких зданий нет на мили вокруг.
Когда платье с лёгким шуршанием опало к моим ногам, я повернулась к мужу и помогла раздеться ему. Сияние убывающей луны наполняло силой и ласкало обнажённую кожу. Она покрылась мурашками от контраста пылающей огнём печати на спине и навевающего прохладу ветерка.
— Ты даже не представляешь, до чего прекрасна, Гвен, — наклонился ко мне муж и накрыл губы горячим, долгожданным поцелуем.
Я жадно ответила, обвивая его шею руками и ощущая, как наши тела соприкасаются. От околдовывающего чувства правильности происходящего закружилась голова. Ирв приподнял меня над полом и понёс к ванной. Я скинула ботиночки и попробовала воду рукой — она оказалась идеально тёплой и отчего-то зеленоватой, пахнущей луговыми травами и земляникой. Муж помог мне забраться в воду и затем сам шагнул в обволакивающую шелковистость ароматной воды. Когда мы сели, просторная ванна наполнилась почти до бортиков.
Ирвен уложил меня спиной себе на грудь и принялся завораживающе медленно гладить.
— Тут так потрясающе красиво! Знаешь, такие места куда уместнее в приличной коллекции, — промурлыкала я. — А то сплошные тюремные камеры и допросные, как у каких-то заматеревших уголовников.
— Значит, будем пополнять коллекцию более романтическими локациями, — согласился муж, не отрывая от меня томно скользящих по телу ладоней.
— Спасибо. Мне безумно приятно, что ты подготовил такой подарок.
Я откинула голову на его плечо и посмотрела на зависшие в разных частях небосвода луны. Их свет окутывал нас прозрачной пеленой. Расшалившийся ветерок шептал нежности, а зелёное море леса за пределами имения колыхалось мрачными лиственными волнами. Ночь распахнула объятия в бездну и рассыпала по ней жемчужины звёзд.
Когда наши с Ирвеном сердца забились в унисон, меня накрыло хмельной волной счастья, такого сильного, что на глаза навернулись слёзы.
— Мне кажется, что я не жила, а спала в ожидании того, что со мной случишься ты. Словно во всей огромной вселенной для меня есть только одна половинка, просто так уж вышло, что она оказалась в другом мире.
Повернула лицо к мужу и посмотрела на его профиль, высвеченный лунным светом. Ирвен крепко обнял меня и сказал:
— Если бы я знал, что ты есть, я пришёл бы за тобой в любой мир.
Я кивнула и закинула руку назад, закопалась пальцами в густые волосы на его затылке и спросила:
— Что дальше?
— Когда вода остынет, я перенесу тебя на постель и согрею. И на этот раз буду греть очень долго.
Я довольно фыркнула и потёрлась о него всем телом.
— Нет, я имела в виду, что нас ждёт завтра, послезавтра, через месяц?
— Рано или поздно мне нужно будет вернуться на службу. Скорее всего, тебя тоже призовут к Разлому. Мы выбьем себе уютную семейную квартирку в гарнизоне и обустроим в ней всё так, как ты захочешь.
— А если я забеременею?
— А когда ты забеременеешь, мы озаботимся тем, чтобы тебе было удобно. В гарнизоне безопасно, никакие твари туда не прорывались уже больше десятилетия, там не очень много женщин, но они есть. Когда родится наш первенец, я возьму все свои неотгулянные увольнительные, потребую длинный отпуск и увезу тебя обратно сюда, домой. А дальше — посмотрим, Гвен.
Он поймал мою руку, погладил, а затем поцеловал.
— Я переживаю, что у Разлома будет слишком опасно.
— Прорывы случаются не так уж часто, а я впредь буду крайне осторожен. Это всего лишь работа, Гвен. Да, опаснее, чем работа пекаря, но у нас в части есть ветераны, что служат у Разлома по двадцать или тридцать лет, и их много. Я просто никогда больше не буду рисковать собой без веской причины. А когда мне снова доверят командовать новобранцами, я вымуштрую их так, что они дышать не посмеют не по уставу. Гвен, я не говорю, что будет просто, но мы разберёмся со всеми сложностями и преодолеем все трудности. Вместе. Вдвоём.
И я ему поверила. В голосе Ирвена, на самой грани слышимости, рокотала спокойная, уверенная сила, и её было так много, что я задрожала от соприкосновения с ней.