— Знаешь, мне кажется, что вода уже остыла, — хрипло проговорила я и обернулась на мужа, чтобы встретиться с ним взглядом. В его глазах расплавленным серебром плескался лунный свет.
Он вынул меня из ванны, завернул в мягкое пушистое полотенце и отнёс на постель. Уложил на шелковистые простыни и хотел накрыть сверху своим восхитительно тяжёлым телом, но я успела повернуться к нему спиной и ждала, когда наши печати сольются воедино. Однако Ирв медлил. Принялся целовать мои плечи и лопатки, а затем пробрался горячей рукой под живот и чуть приподнял, прижимая к себе. От этого властного движения у меня перехватило дыхание и заискрило в глазах.
Его томные, медленные поцелуи наполняли меня терпкой негой и сводили с ума. Я охотно шагнула в это жаркое безумие и отдалась ему без остатка, впитывая пронзительную красоту нашей первой настоящей ночи. Когда наши тела наконец сплелись в единое целое, а две печати сплавились в одну, я окончательно потеряла разум.
Поцелуи мужа ложились на кожу изысканным узором, невидимым, но явственно ощутимым, и к утру я чувствовала себя целиком закованной в невесомую лунную броню его любви. И больше ничего не боялась. Даже смерти. Потому что знала, что теперь найду Ирвена всегда, в любом мире, в любом времени, в любом обличье.
Наша бесконечно прекрасная ночь закончилась ослепительно ярким рассветом. Мы встретили его, лежа на постели и переплетя пальцы. Уже не вдвоём, а втроём, и крошечная искра силы мужа мягко горела у меня под сердцем.
Я улыбнулась буйству красок у горизонта, а Ирвен сказал:
— Ради этого действительно стоило умереть.
ЭпилогСедьмой день юнэля 1135-го года
Веки казались невыносимо тяжёлыми. Кажется, они слиплись. Или это он настолько ослаб? Открыть глаза было сродни подвигу, но он всё же справился.
Незнакомая комната расплывалась и качалась перед его затуманенным взором, а во рту пересохло так, что казалось, будто он набрал в него песка. Тело горело, особенно пекло затылок и грудь. Он попробовал пошевелиться, но ничего не вышло.
Наконец зрение стало более чётким, а чужие воспоминания хлынули в сознание тошнотворным потоком. Он молча дышал, слушая собственные натужные хрипы, а потом просипел:
— Воды…
Сидящая у его постели пожилая женщина вздрогнула, вскочила на ноги и запричитала:
— Геста светлоликая, очнулся! Очнулся, соколик наш! Чудо-то какое!
Вместо того чтобы дать воды, бестолковая служанка понеслась прочь из покоев, до омерзения громко хлопнув дверью. Матея… имя всплыло в голове почти сразу, и он сделал себе мысленную пометку посадить её в камеру без воды на трое суток. Если выживет, то научится исполнять господские приказы, а не суету разводить.
За дверями послышались невнятные восклицания, раздались звуки шагов, и в комнату ворвался седой господин с суровым лицом, едва наметившейся лысиной и основательным брюшком. Он подлетел к постели и выдохнул:
— Реннард… сынок!
— Папа… — из-за хрипов слова было едва разобрать. — Воды…
Отец больного принялся суетливо искать взглядом сначала кружку, а потом ложку. Матея суматошно вертелась у постели и чуть не сшибла его с ног, когда он кинулся к тумбочке на другой стороне кровати.
— Лекаря иди позови, — рявкнул на неё глава семейства Йонасов.
Наконец первые вожделенные капли сорвались с ложки и упали на пересохшие губы. В этот момент в комнату вошла молодая женщина. Её голубые глаза были широко распахнуты от ужаса и неверия.
Взгляд больного лишь на секунду зафиксировался на её бледном лице в обрамлении светлых волос. Ему достаточно было лишь одного мгновения, чтобы узнать мачеху и понять, что его недуг — её рук дело.
Гаэра поначалу привечала вошедшего в юношескую силу пасынка, рисовала в его компании и с удовольствием делила с ним вечера и ночи, когда старший Йонас был в отъезде. В одну из таких ночей они и переспали, подталкиваемые друг к другу запретной симпатией, переизбытком молодого вина и безрассудством.
На следующий день Гаэра пришла в ужас. Измена — страшнейший грех, за который карают боги, и несмотря на то, что законного мужа она никогда не любила, она всё равно пожалела о случившемся. Она умоляла пасынка молчать о произошедшем, но пылкости в Реннарде было больше, чем ума. Он поставил мачехе ультиматум: либо их связь продолжится, либо он обо всём расскажет отцу.
Гаэра восприняла его угрозу всерьёз, оценила риски и назначила Реннарду романтическое свидание на крыше самой высокой башни. Окрылённый надеждой на продолжение адюльтера, он ждал возлюбленную в условленном месте. Ждал, что они проведут вместе страстную ночь, и точно не ждал, что мачеха с милой улыбкой столкнёт его с крыши.
Рухнув с высоты четвёртого этажа, Реннард какое-то время цеплялся за жизнь, булькая лёгкими, проколотыми сломанными рёбрами. Цеплялся, глядя на свою лунную богиню, и молился, чтобы лекарь к нему успел.
Лекарь не успел. Зато успел жрец. К мёртвому, правда, но ещё не остывшему телу. Провёл обряд возвращения духа. Но дух Реннарда оказался слишком слаб, что позволило Страннику занять омерзительно тщедушное, больное тело безмозглого парня, который думал тем местом, коим обычно и думают едва созревшие юнцы. Можно сказать, что Страннику повезло вновь оказаться в мире, откуда его так грубо изгнали совсем недавно, ведь у него осталось незавершённое дело.
Как его лечили и перетаскивали в постель, он не помнил — был без сознания. Но это и к лучшему — хоть тело и чужое, но его боль ощущается своей собственной.
— Что случилось? — прохрипел Странник. — Голова трещит… Пап, я что, с крыши упал?
Старший Йонас ответил:
— Да, сынок.
Мачеха шумно выдохнула и улыбнулась с деланной заботой:
— Дорогой, ты, наверное, снова сидел у края… ты был так неосторожен… какая трагедия! — голос Гаэры дрогнул, и она даже шмыгнула носом, но Странник не поверил ей ни на секунду.
— Совершенно не помню, зачем туда пошёл, — прохрипел он и попробовал пошевелить руками.
Плохо, очень плохо. Тело и до падения было слабым, а теперь стало совершенно немощным. Но для Странника по имени Кристас это не являлось самой большой проблемой. Гораздо хуже было то, что энергии в новом теле практически не ощущалось. Ему достался тупой, прыщавый, почти обделённый магией бездарь, который едва смог бы отличить свежее дерьмо от засохшего, даже если бы его вывалили ему на голову.
При воспоминании о предыдущем теле — тренированном, одарённом, мощном — Странник закипел от ярости.
За долгую, невероятно долгую жизнь Кристас выработал всего несколько правил, которые свято соблюдал, и первое из них гласило: всегда находи и уничтожай тех, кто пытался или сумел убить тебя.
А значит, несмотря на тщедушное больное тело, у него в этом мире было сразу две цели. Одна чуть не выпила его дух, а другая наверняка не остановится на достигнутом.
Кристас посмотрел на мачеху глазами Реннарда и растянул губы в улыбке, отчего те полопались до крови. Решил, что с неё он и начнёт, а подлую суку Гвен оставит на десерт.
⊰──────⊱ ✿ ⊰──────⊱
Nota bene
Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.
Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN/прокси.
У нас есть Telegram-бот, для использования которого нужно: 1) создать группу, 2) добавить в нее бота по ссылке и 3) сделать его админом с правом на «Анонимность».
Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:
Пять попыток вспомнить правду