Но радоваться пока рано, надо спасать упрямого котопринца. Вот зачем он приперся один, злюсь мысленно я. Почему не позвал подмогу в виде мужей. Осторожно сгрузив с себя кота, я опустила птицу. Она начала пытаться выбраться из авоськи, которая к слову тоже кровью пропиталась. Я помогла, как могла и вот уже птица свободна. Она неуклюже направляется к Дану, волоча перебитые крылья по полу пещеры.
Даниэль лежит без сознания, птица подходит вплотную к нему и, повернув в мою сторону голову призывно курлычет. Я непонимающе уставилась на нее. Она, что зовет меня подойти? Я решаю делать, как просит Длинношей, как бы это не абсурдно звучало. А птица недвусмысленно намекает мне, что я должна извлечь кинжал из бока принца. Я непонимающе уставилась в такие умные глаза и тоже постаралась показать ей, что у меня не руки, а копыта сейчас, между прочим.
Птица возмущенно курлычет и снова показывает на кинжал, потом склоняется к рукоятке и щипает за нее клювом. Вот же я тупица, точно, зубами. Я подхожу еще на шажок и осторожно, хватаюсь зубами за рукоять кинжала и начинаю тащить на себя. Лезвие плавно выходит из тела котика, и я отбрасываю его в сторону.
Дальше действия птицы вообще были странными для неразумного существа. Длинношей положил свои окровавленные крылья на рану Даниэля, стараясь, что бы его кровь попала в рану.
Тогда-то я и вспомнила о рассказе Эдмунда, о том, что кровь Королевских Длинношеев использовалась в целительстве. Наша спасенная птичка пытается исцелить принца. Я легла перед принцем и уставилась на все манипуляции птицы. Она тоже сложила крылья и ненадолго затихла. Кажется, мы все уснули, все же приключение выдалось не из приятных. Я чуть не вышла замуж в шестой раз, да еще и за темного мага. Птичку, чуть не принесли в жертву, а Дан вообще, получил ножом в бок. Единственное о чем я молилась даже во сне, это о том, что бы все выжили.
Очнулась я уже ночью, но на удивление в человеческом обличье. Если честно, я очень волновалась, как пройдет мое перевоплощение. Всю жизнь оставаться антилопой/козой я не хотела. Но жаль, что я не рассмотрела себя. Сначала было не до того, а потом, как то не догадалась, заняты были спасением Даниэля.
Я посмотрела на котопринца. Он лежал в той же позе, что ранее. Поверх раны, сложив перебитые крылья, лежал Длинношей. Отважная птица, и какая-то слишком разумная. В душу закралось сомнение, может это и не птица вовсе. Подошла поближе, потрогала Дана. Погладила по голове, потрогала раненный бок. Шерсть свалялась и склеилась от запекшейся крови. Принц не проснулся, но вот птица подняла голову и внимательно посмотрела на меня.
— Что, болят крылышки? Чем же мне тебе помочь? — я осмотрелась по сторонам. Птица сделала то же самое и посмотрела на горячем источнике. Подошла к нему, смешно переваливаясь из стороны в сторону, и опустила голову к воде.
— Тебя обмыть? — спросила я, а птица будто, поняв мой вопрос, утвердительно закивала головой.
Я подошла к теплому источнику, и задумалась, как мне все это провернуть. Не придумала ничего лучше, как решила сама залезть в воду, и обмыть птицу, придерживая в воде. Быстро сняла с себя одежду, и зашла в воду. Подтащила к краю Длинношея и бережно взяв ее на руки, опустила в воду по шею. Птица благодарно закурлыкала и легонько пошевелила крыльями в воде. Он них пошли кровавые разводы по водной глади. Я присмотрелась к ранам. Оракул, скотина такая, перерезал крылья на месте сгиба. Надеюсь, ничего важного не повредил, и раны скоро затянуться. Приведя в порядок и себя и птицу, я вышла из воды.
Вытираться было нечем, и я снова осмотрела пещеру. В углу, где, когда-то мы оставили Грега, лежали пледы и одеяла. Я взяла одно из них, завернула в него птицу, аккуратно распрямив крылья. Из другого сделала гнездо и осторожно поместила в него Длинношея.
Третий плед взяла себе. Завернулась в него и, обсохнув, начала одеваться. Моему удивлении не было предела, когда я увидела, что рана на руке зажила, царапины и синяки прошли. Вот же исцеляющая сила крови волшебной птицы. Я с благодарностью посмотрела на нее, но Длинношей мирно спал, распрямив поврежденные крылья.
Одевшись и просушив волосы, я подошла к Дану. Он спал, и я прилегла рядом. Еще полночи можно было поспать, а я не могла. Я прижалась к теплому боку, подстелив под себя плед. Думала о мужья и о Дане. Как нам разрулить эту всю ситуацию. Мысли перескакивали с одной на другую, и я не могла ухватить ни одну, что бы спокойно все обдумать. На мне сказывался стресс последних дней. Постепенно я снова уснула и снился мне Даниэль, но не такой как сейчас, а возмужавший.
Я увидела его на берегу озера, в Стальном королевстве в родовом замке. У него на плечах сидела девчушка с сиреневыми волосами. Я залюбовалась ребенком, такая она была хорошенькая, и так похожа на Даниэля. Она, что-то рассказывала ему, склонившись к его уху, а он периодически кивал, а в конце они оба заливисто засмеялись. Я порадовалась за своего котопринца, он достоин счастья. После чего картинка исчезла, и я провалилась в сон, но уже без сновидений.
Проснулась я от сопения. Даниэль шумно дышал мне в ухо. Я повернула голову и посмотрела в глаза котопринцу. Он сверлили меня взглядом.
— Выспалась? — заворчал он.
— Да. А ты? — проигнорировала его дурное настроение. Я быстро осмотрела его бок, рана покрылась коркой и уже не кровоточила.
— Нам пора идти в храм, — проигнорировал, мои слова Дан. Да что с ним такое? Что за ворчливое настроение с утра пораньше?
— Ты чего такой ворчун? Болит? — допытываюсь я, но принц снова игнорирует мои вопросы. Осторожно встает на лапы и, прихрамывая, направляется к источнику. Попив воды и освежившись, он так же молча направился в сторону выхода из пещеры.
Проходя мимо Длинношея, который по-прежнему лежал в гнезде из одеял, Даниэль остановился. Долго сверлил птицу взглядом. Глаза в глаза, при этом птица недоуменно склонила голову набок. Потом кивнул и направился дальше. Это он что, спасибо так сказал? Вот очухается, я ему еще все выскажу.
Решила сейчас не давить на него. Причины дурного настроения я не знала, но почему-то не хотела провоцировать своими расспросами. Боялась очередного выплеска темной магии.
Котопринц остановился на входе в пещеру и, полуобернувшись, смотрел, как я собирала одеяла. Решила захватить их с собой. Птицу я поместила в связанную из пледа авоську. Аккуратно повесила за спину, и Длинношей благодарно положил мне голову на плечо.
Мы отправились в путь. По большому счету дорога была мне известна, но сейчас я смотрела на все, что меня окружало какими-то другими глазами. Я будто повзрослела за эту неделю. Столько всего выпало на мою долю.
Вспоминала каждый день в этом мире. Каждый прожитый день этого мира по событиям мог сравниться с годом жизни на Земле. Такими насыщенными на приключения они были.
Было заметно, что дорога дается Даниэлю тяжело, но мои предложения остановиться на привал он отвергал. В такие моменты хотелось назвать его не котом, а упрямым ослом.
Мы даже без приключений прошли злосчастный обрыв, где я когда-то, чуть не научилась летать. И уже в сумерках, когда солнце уже почти скрылось за вершинами гор, мы подошли к храму.
Он был великолепно величественный, освещенный закатным солнцем. Я залюбовалась им, и мы остановились перевести дух.
Отдохнув, буквально пять минут, сделали последний марш бросок и вот уже мы перед входом в храм, преодолев длиннющую лестницу.
Снова остановка, что бы перевести дух. Я согнулась отдышаться, а когда подняла глаза, то передо мной стояли мои мужья.
Воссоединения семейства
Мои мужья, мои принцы, мои хранители.
Я прохожу около мужчин, которые с жадностью провожают меня взглядом. Они не верят, что вот она я, живая и здоровая. А я не могу поверить своему счастью. Около ног трется Даниэль, в сущности снежного кота, не пуская меня ближе подойти к мужьям. Он ревнует, и животные инстинкты не позволяют ему смириться с тем, что я не его.
— Пусти, — прошу я его и, опустив руку на холодную шесть снежного кота, слегка поглаживаю.
— Они упустили тебя, они тебя не достойны, — ментально говорит мне котик. — Ты моя.
Даниэль плотнее прижимается к моим ногам и становится в стойку, готовый защищать меня от любого, кто решит приблизиться.
— Моя, моя, моя, — слышу я в голове, отчаянные крики Дана. От них моя душа рвется на части.
— Даниэль, они мои мужья. Я нужна им, а они нужны мне. Мы погибнем друг без друга, — путаюсь я образумить ревнивца. Но он слишком много времени пробыл в ипостаси снежного кота, он не может бороться с инстинктами, он уже больше животное, а не человек.
Вот сейчас мне становится страшно, спастись из лам темного мага Ворона, что бы оказаться в такой непростой ситуации. Если я оттолкну, снова оттолкну Дана, то навсегда лишусь его, а остаться с ним я не могу, иначе погибнут мои мужья.
Что же мне делать?
Сейчас мне становится ясен его дурной настрой с утра. Он боролся сам с собой и, если судить по-нынешнему поведению, не может справиться. Я опускаюсь перед ним на колени, обнимаю за шею.
— Я люблю тебя, но и мужей я люблю. Прошу тебя, не заставляй меня выбирать, — шепчу я на ухо котику. Он смотрит мне в глаза, неотрывно, пристально. Взгляд прямо в душу, которая рвалась на части от мук выбора.
Как такового выбора то у меня и не было, ведь я при любом раскладе выберу мужей, но при этом сердце мое разобьется. Ведь я разобью сердце своему другу.
Мужья не подходят ко мне, стоят и выжидательно смотрят. Ждут, чемзакончится наш разговор с Даниэлем. Котик вздыхает и опускает взгляд. Берет в зубы авоську с птицей и проходит мимо меня и принцев, и направляется в храм. Все провожают его взглядом. Как только он скрывается из виду, все мужья ринулись ко мне и наперебой начали прижимать к себе, обнимать. Меня передавали из рук в руки, целуя и тиская. Я смеялась и сама старалась обнять каждого своего мужа.
— Что же случилось? Где ты была? — тискал меня Хьюго.