Отто Лацис вспоминал о трагических днях для Игоря Дедкова: «Пришла болезнь, от которой Игорю не суждено было оправиться. Нужно было положить его в хорошую больницу, но требовались большие деньги, которых не было ни у семьи, ни у редакции „Свободной мысли“. Ответственный секретарь журнала Алексей Антипов позвонил мне с просьбой обратиться за помощью к Гайдару в надежде, что он сможет оплатить лечение Игоря из средств института (Института экономической политики. – А. К.). Когда я позвонил, Гайдар даже не дал мне договорить: для Дедкова все необходимое будет сделано. А я опять задумался: почему из журнала не обратились к Гайдару напрямую?.. Почему они сомневались в ответе на свое обращение и решили привлечь меня?»
Собственных соратников Гайдар не смог убедить в своей правоте. Да и какие аргументы имели бы силу? Период реформ оценивался и воспринимался эмоционально, а не рационально. Но неужели Гайдар ничего не объяснил «своим» про суть советской экономики, шедшей ко дну? В статьях в «Коммунисте», которые одобряла редколлегия, читали сотрудники редакции, руководители страны, широкая аудитория подписчиков и покупателей, он показывал катастрофическое положение экономической системы, предъявлял доказательства и аргументы, демонстрировал, что и как должно быть иначе. Но все равно не был понят.
Егор не принадлежал к числу самых известных экономических публицистов, гремевших на всю страну, таких как, например, Василий Селюнин, Николай Шмелев или тот же Отто Лацис. Он был выходцем из академической среды, не публиковался в вошедших в моду сборниках, поучаствовав лишь в одном из них, и то не самом популярном («Не сметь командовать!»). Его путь из академической науки в практическую политику был коротким и быстрым – в соответствии с ускорявшимся временем. Благодаря «Коммунисту» и «Правде» он не только отточил свое перо, но и показал устройство и механику советской экономики в разрезе. Отчего, впрочем, лишь усиливалось ощущение тревожности – как же эта экономика ухитряется работать. А она уже и в самом деле не очень работала.
Экономика нулевого цикла – так Ярошенко и Гайдар характеризовали советскую экономическую систему в статье «Нулевой цикл», опубликованной летом 1988-го в «Коммунисте». Котлован Андрея Платонова – символ этой экономики. В него закапываются деньги и усилия. Это исторически нагруженный знак тяжелого, иногда подневольного труда, симптом гигантомании, имитация реального хозяйствования. Выкапывание ямы, как и ее закапывание, – это тоже рост ВВП, только затратный и бессмысленный.
Статья родилась из сплава журналистской и академической работы – сбора фактуры, цифр, экономического анализа и, в случае Ярошенко, фактографической оценки. Из рассказов Гайдара о том, что такое экономика, что такое деньги. Из рассказов Ярошенко о том, что он видел собственными глазами. Из дискуссий с коллегами – их в «Коммунисте», как и в любой живой редакции, было много. Разговаривая, как и в любой живой редакции, иной раз выпивали. Установили дежурство – каждый, независимо от редакционных регалий, держал в свой час очередь в винном магазине по соседству с «Коммунистом» и Музеем изобразительных искусств. Самым важным в редакционной жизни, по мнению Ярошенко, и были эти дискуссии, в том числе с теми, кто потом вошел в состав правительства реформ.
В разговорах с Виктором Афанасьевичем Егор Тимурович не просто обсуждал дела и статьи отдела – он рассказывал ему про то, как устроена экономика. По сути дела, это был устный выпуск очередных глав будущей главной книги Гайдара об экономической истории – «Долгое время». Егор был поразительно плодовит: статьи, диссертация, книга «Экономические реформы и иерархические структуры» – итоговый анализ того, что происходило с экономической политикой в перестройку. Как иногда мысль Гайдара опережала слово – это было в том числе заметно по его неразборчивому почерку, похожему на скоропись, так и неповоротливый издательский процесс не поспевал за его работами: те же «Иерархические структуры» основаны на анализе примерно 1988 года, а книга вышла в издательстве «Наука» в 1990-м…
А пока на страницах «Коммуниста» – по-журналистски практическая битва хотя бы за рациональность в экономике. «Разумный человек не может выступать в принципе против производства минеральных удобрений, гидроэнергетики или орошения, – писали два молодых автора «Коммуниста» в статье «Нулевой цикл». – Но если бурный рост объема ресурсов, вовлекаемых в эти отрасли, сочетается с хроническим отставанием других, не менее важных видов деятельности, если к тому же это соотношение прямо противоположно современным мировым тенденциям прогрессивной структурной перестройки, впору задуматься о причинах и последствиях подобного распределения средств».
Ресурсам легче «перетечь» туда, где их проще всего освоить, – «вниз по склону, по закону наименьшего сопротивления, заполняя понижения, котлованы и каналы… Отраслям, для обеспечения производственной деятельности которых почти ничего не надо, кроме горючего, землеройной техники, цемента да запчастей, легче всего израсходовать средства. Андрей Платонов гениально угадал склонность формировавшейся системы хозяйствования к „котлованам“».
Отрасли «нулевого цикла» обслуживают жизнедеятельность друг друга, а не экономики как таковой, не потребителей. И дальше – примеры, примеры, примеры из множества отраслей и прочих «становых хребтов». Тонны, километры, мегаватты, кубометры выкопанного суглинка. Вся гигантомания, которая в итоге зарывается в котлован «нулевого цикла», – метафора отживавшей советской экономики, исполина, мастодонта и динозавра, который мог помогать продлевать существование только самому себе, самого же себя и обманывая.
Гайдар слой за слоем поднимает из геологических глубин советской экономики образцы грунта этого «нулевого цикла», небрезгливо разглядывает их на свет, потом вдруг дает панораму с птичьего полета. В более поздней статье на английском языке «Российская реформа» он писал о советской системе: «Это было общество с очень статичной экономической структурой. Например, распределение инвестиций по отраслям народного хозяйства оставалось неизменным из года в год. Если, например, считалось, что на АПК следует выделять 25 % капиталовложений, то эта цифра оставалась той же самой и в 1970 или 1975 годах, в 1980 и 1989 годах. Наиболее удивительный пример такого подхода – инвестиции в крупномасштабные проекты по перераспределению водных ресурсов и мелиорации. Каждый год требовалось затрачивать примерно одинаковые суммы как на ирригацию, так и на гражданское машиностроение, то есть, например, в десять раз больше, чем на средства связи».
Тема безрассудного расходования ресурсов имела еще одну, вполне очевидную, грань – жизнь государства не по средствам. Тема, о которой никогда публично в СССР не говорили – во всяком случае, вне стен Минфина на улице Куйбышева: бюджетный дефицит, превышение расходов над доходами.
Этот сюжет, как и тему инфляции, до поры скрытой и искусственно сдерживаемой, Гайдар начинает вводить в поле общественной дискуссии (по сути – общественного экономического образования) с помощью «Коммуниста». Причем спорить с выводами статей экономического отдела было непросто: они все были основаны на официальных цифрах, официально же – по поручению партийного руководства – проверявшихся перед выходом в свет номеров журнала в ЦСУ СССР, а затем, после переименования, в Госкомстате СССР.
Сначала в середине 1988 года появляется статья молодого экономиста из круга Гайдара Константина Кагаловского (того самого, которого Егор посылал в командировку разбираться с артелью Туманова) с характерным для того времени, не очень красивым, заголовком «Поджаться! Наболевшие проблемы государственного бюджета». Затем, уже осенью, Гайдар и Лацис публикуют статью с простым названием, многое объясняющим, – «По карману ли траты?»: «Документы сессии (Верховного Совета СССР. – А. К.)… не имеют прецедента за все послевоенные десятилетия: государственный бюджет утвержден с дефицитом. Как сообщил министр финансов СССР Б. И. Гостев, дефицит бюджета не сегодня возникшая проблема, расходы государства опережали доходы на протяжении многих лет. Однако на сессиях высшего органа власти до сих пор об этом не было речи. Дефицит маскировался с помощью несложных приемов, преувеличивавших доходы бюджета. Правда о существовании дефицита была сказана в Тезисах ЦК КПСС к XIX Всесоюзной партконференции, а затем на самой конференции. Теперь на сессии названа и сумма: Закон о Государственном бюджете определил ее на 1989 год почти в 35 миллиардов рублей, или свыше 7 процентов расходов бюджета».
Потенциальный успех так называемого «ускорения» виделся руководству страны в наращивании госинвестиций (с 1985 по 1986 год примерное втрое), особенно в машиностроение. Структурный маневр государственными деньгами вместо элементов рыночной экономики. Но в 1986 году при росте капиталовложений в эту отрасль на 15 % ввод основных фондов увеличился только на 3 %, еще хуже ситуация стала в 1987-м. Машина государственных трат прокручивалась вхолостую. И при этом дефицит консолидированного государственного бюджета наблюдался уже в 1985-м – 2,4 % ВВП. В том же упомянутом 1989-м бюджет был сведен с дефицитом в 8,5 % ВВП, и то это было лучше, чем в 1988-м – 9,2 %.
В своей статье Лацис и Гайдар простым языком объясняли природу цен, инфляции и причины дефицита товаров: «…если не удастся быстро поправить финансовое положение государства, то высокие темпы инфляции станут и нашей реальностью. По сравнению с этой перспективой взбудораживший все общество вопрос о двукратном повышении цен на мясо окажется не более чем частной проблемой. Правда, в условиях прямого административного назначения государственных цен инфляция проявляется не столько в росте цен, сколько в исчезновении товаров из продажи, но разве от этого легче?»
И вот экономика бюджетного (а значит, и товарного) дефицита закольцовывается с экономикой «нулевого цикла»-котлована: «Что такое крупный дефицит государственного бюджета в условиях нашей экономики? Это значит, что часть выплаченных денег не будет обеспечена товарами и услугами. После того как люди потеряют надежду их отоварить, деньги осядут на сберкнижках, а затем, после заимствования их госбюджетом,