В тексте были обнаружены буквальные совпадения с загадочным манифестом, опубликованным 18 марта на сайте Утро. ру и подписанным «инициативной группой» под руководством «Степанова Ю. А.». Это обстоятельство несколько сбило обличительный пафос, возникли сомнения в авторстве. Однако адвокат Антон Дрель подтвердил, что автор – Михаил Ходорковский: физически он из камеры ничего передать не мог, это запрещено, зато был «вправе передать какие-то слова своему доверенному лицу». Даже если текст шлифовался профессиональными публицистами, а это по нему заметно, он все равно содержал идеи именно Ходорковского, что потом, в 2005 году и позже, подтвердилось серией его статей из неволи, самой нашумевшей из которых был текст «Левый поворот»: заголовок говорил сам за себя.
В своей позитивно-рекомендательной части статья олигарха вполне вписывалась в идеологическую конструкцию, приверженцем которой был в те годы и сам Путин, – смесь этатистско-почвенного и в то же время леволиберального дискурса. Это была идеология входившего тогда в стадию зрелости государственного капитализма.
Разумеется, отвечать Ходорковскому было сложно в силу его положения узника. Однако Гайдар увидел в системе аргументов важные тезисы, которые заслуживали отдельного разбора и ответа. И он явно обиделся, тем более что в ходе самой предвыборной кампании дел с Ходорковским не имел, а отношение Егора к классу олигархов, как мы знаем, было чрезвычайно сдержанным. Гайдар не раз с грустной иронией вспоминал свой разговор с одним из крупнейших бизнесменов страны в разгар войны с «младореформаторами» в 1997-м, когда Егор пытался объяснить ему последствия травли либералов-реформаторов для страны, экономики, политического климата. Но получил ответ: «Честь дороже».
Гайдар хорошо знал и понимал мотивы ареста могущественного владельца ЮКОСа, не скрывая своей позиции, публично вступался за него, что внесло – еще раз напомним – свой вклад в снижение рейтинга СПС. Что уж говорить о Чубайсе, который оказался в вынужденной роли фактического споуксмена деловых кругов – вот уж чья среда отличалась трусостью и сервильностью. Точнее, Анатолий Борисович был единственным, кто произносил слова в защиту Михаила Борисовича, а не отмалчивался.
Будучи убежденным в том, что речь все-таки идет не совсем о Ходорковском, а о широкой «инициативной группе» товарищей, что было похоже на политическую провокацию, Гайдар счел для себя важным продолжить идеологический и политический спор на страницах тех же «Ведомостей».
Статья была разбита на две части. Первая называлась «Либерализм: слухи о смерти преувеличены», вторая обращалась, собственно, к главному – не упущенному аргументу, а забытой в дискуссии ценности: «Либерализм: без демократии не получится».
Гайдару, разумеется, не был близок тезис о капитуляции либералов и либерализма. Это старый отечественный и мировой «спорт», что подтвердила и последующая политическая история мира и страны – хоронить либеральные идеи. И покаянные тексты, и появление бывших соратников в ином лагере – привластном – тоже не были новостью, о чем Егор и напомнил.
Приходилось еще и еще раз напоминать и о том, в каких именно условиях начинались реформы, и о том, что такое «денежный навес», и о том, что решить проблему не вкладов, а фиктивных записей на счетах граждан в первый и единственный год пребывания у власти правительства Гайдара было невозможно. Как немыслимо было думать тогда о структурных реформах. Все эти сюжеты Ходорковский должен был хорошо понимать, отсюда и сомнения Егора в авторстве текста.
Был в статье, подписанной бывшим олигархом, еще один важный тезис: «Они не заставили себя задуматься о катастрофических последствиях обесценения вкладов в Сбербанке. А ведь тогда было очень просто решить проблему вкладов – через государственные облигации, источником погашения которых мог бы стать налог на прирост капитала (или, например, пакеты акций лучших предприятий страны, переданных в частную собственность). Но властным либералам жаль было драгоценного времени, лень шевелить мозговыми извилинами».
Гайдар был вынужден не полениться в очередной раз объяснить очевидное – нет, не массе населения, а представителям элиты: «Могучая идея о том, что проблему решил бы выпуск государственных ценных бумаг, – продукт воспаленного воображения. В стране, объявившей себя банкротом, где доверие не только к госбумагам, но и к национальным деньгам равно нулю, новые ценные бумаги стоили бы дешевле тех листков, на которых они напечатаны».
Более серьезный разговор Гайдар завел во второй части статьи, где уже не спорил с авторами или автором, а описывал то, что будет со страной без демократии. Описал пугающе точно, что видно из сегодняшнего дня.
Система, по его определению, «закрытой» демократии характеризуется сохранением «видимости свободных выборов и конституционного режима». Коррупция – важное его свойство. Еще одна черта, которая особенно проявилась спустя годы, – «склеротичность»: «В „закрытых“ демократиях с течением времени выстраиваются хорошо организованные группы, способные ради защиты частных интересов блокировать необходимые реформы».
Так оно и произошло в дальнейшем: и с профанацией и разворотом того, что было сформулировано в 2000 году в программе Германа Грефа (это к вопросу о претензиях к либералам по поводу неспособности провести структурные реформы – не олигархи ли торпедировали эти начинания еще в 1997 году?), и с попытками в годы президентства Дмитрия Медведева возродить реформы, и со «Стратегией-2020», готовившейся для президента 2012 года, и со стратегией Алексея Кудрина, которую пытались предложить Путину в качестве реформаторского пакета к 2018 году.
Гайдар – в который, впрочем, раз – как в воду глядел.
Это был кризис не либерализма, а демократии.
Пятая пятилетка, 2004–2009Дунинская осень
«Я считаю, что свою вахту отстоял», – скажет Гайдар в сентябре 2004-го. В смысле – политическую вахту. Именно тогда он заканчивал «Долгое время» и отстаивал необходимость проведения тех самых реформ, которые называются структурными и в пренебрежении которыми либералов упрекал автор(-ы) «Кризиса либерализма в России».
Одна из лучших и талантливейших фраз классического марксизма-ленинизма, фактически авторецензия – это знаменитое ленинское высказывание: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно». Гайдару была ближе оценка Йозефа Шумпетера: «Теория прибавочной стоимости Маркса неправильна, но гениальна».
Неправильна – в том смысле, что изменилось время и она перестала действовать, утратила свое, так сказать, всемирно-историческое значение. Потому и Гайдар, скептик, перед которым расстилалась вся политэкономическая история человечества, регулярно опровергавшая свои собственные законы, казавшиеся железными, очень осторожно относился к прогнозам.
В «Долгом времени» Гайдар стал тем самым пастернаковским «пророком, предсказывающим назад». А про будущее, абрис которого Егор тоже пытался нащупать, опираясь на опыт истории, он писал в своем долгом труде так: «Историческая практика показала, насколько динамичен и нестационарен современный экономический рост, как опасно прогнозировать грядущие экономические и политические события и процессы в странах-лидерах. Не случайно даже в самых интересных работах, посвященных долгосрочным тенденциям социально-экономического развития, последующие разделы, содержащие анализ настоящего и прогнозы на будущее, выглядят слабее других, менее убедительно».
Смысл и содержание своего труда Гайдар объяснил, пожалуй, в одном из лучших своих публичных выступлений на презентации «Долгого времени» в январе 2005-го (книга была отредактирована профессионалами высшей пробы Леонидом Лопатниковым и Ниной Главацкой и подписана в печать в ноябре 2004-го, соответственно, к началу года была уже отпечатана в типографии).
Егор напомнил о знаменитом постулате Маркса, согласно которому более развитые страны показывают менее развитым картину их собственного будущего. Гайдар внес корректировку: процессы, происходящие в мире, более сложные и нелинейные, чем это представлялось в классическом марксизме. Например, доля промышленности в современных экономиках неуклонно снижается, а технологические сдвиги ускоряются, и потому многие страны могут пользоваться «преимуществами отсталости» (Александр Гершенкрон) – то есть заимствовать технологические инновации у более развитых государств. Но есть и преимущества этого рода и в другом плане – в заимствовании не технологических, а институциональных инноваций.
И в этом смысле более развитые страны показывают менее развитым не картину их будущего, а «те проблемы, с которыми им предстоит столкнуться». «Видение и учет этих проблем важны, чтобы понять, что надо делать России сегодня для успешного решения этих проблем», – говорил Гайдар.
Каковы эти проблемы? Первая и самая очевидная – демография: «Нам задана на десятилетия тенденция старения населения». Это означает неизбежный рост доли расходов на здравоохранение в ВВП. Соответственно, в современных государствах в принципе увеличиваются бюджетные расходы.
Демография меняет подход к здравоохранению, образованию, пенсионным системам и к принципам комплектования вооруженных сил. Например, когда в России в рамках военной реформы 1874 года вводили комплектование армии по призыву, «на одну женщину приходилось 7,1 рождения. По канонам проводимой военной реформы единственный сын не подлежал призыву. А теперь представьте себе, где взять второго сына в стране со средним количеством рождений на одну женщину (как в Германии, Италии, Испании, России, Японии) в районе 1,3–1,4. Неужели семья в демократическом, урбанизированном, грамотном обществе этого сына отдаст в армию?»
Эти проблемы постиндустриального мира (и России) были показаны Гайдаром в четвертом разделе «Долгого времени»: государственная нагрузка на экономику; системы социальной защиты (в том числе пенсионная); образование и здравоохранение; комплектование вооруженных сил; гибкость и устойчивость политических систем (с необходимостью ради нормального развития отказаться от «закрытой», или «управляемой», демократии).