Хотя, конечно, были у нас какие-то дополнительные занятия… но все не обязательные для посещения дисциплины я пропускала из-за подработок.
Кто же знал, что из-за этих пропусков я потеряю жизнь?
Вместе с отчаянием пришла злость.
Нет, я это так не оставлю! Пойду к мастеру, и пусть он разбирается с этим демоновым антикваром! Ведь получается, что я пострадала на работе! Так что пусть компенсирует…
На этой мысли я споткнулась. Думать о компенсации собственной смерти как-то не очень хотелось.
Но, может, у господина Говарда получится снять с меня проклятие? Его же кинжал? Значит, и защитное проклятье тоже должно ему подчиняться. Возможно, за долгое время антиквар просто об этом забыл, вот и попросил меня помочь достать свою вещь. А сейчас мы все выясним, и проклятие рассеют.
Хватаясь за эту надежду, как за соломинку, я вышла на улицу. И только отойдя от аптеки, спохватилась, что старичок даже не взял с меня денег.
«Видимо, не захотел наживаться на ходячем трупе».
От этой мысли стало совсем не по себе. Нет, надо как можно быстрее добраться до работы.
Достав из сумочки флакончик с тонизирующим зельем, я отпила глоток. И, чувствуя, как по телу разливается теплая волна бодрости, ускорила шаг.
Несколько минут ходьбы по извилистой улочке, и вот, я на месте. Глубоко вздохнув, вхожу в душноватый холл «Быстрого роя»… и навстречу мне поднимается из-за моего же стола какая-то незнакомая веснушчатая девица!
— Добрый день! Добро пожаловать в «Быстрый рой», — затараторила она, пока я растерянно хлопала глазами. — Вы хотели заказать услугу поиска?
— Э-э… я, вообще-то, к мастеру Самиссену.
— Ой, вы знаете, а его нет. Мастер только с утра заходил, и до вечера не вернется, — незнакомка виновато развела руками. — Может, я могу вам чем-то помочь? На прием записать…
— Записать? — тупо переспросила я, совершенно ничего не понимая. — А вы кто, вообще?
— Племянница… в смысле, секретарь, — незнакомка неожиданно смутилась. — Понимаете, у нас сотрудница вчера э-э… в общем, несчастный случай с ней произошел. И сейчас мы подбираем нового поисковика. Но если вы хотите заказать услугу, то я могу вас записать. Долго ждать не придется, день-два, и специалист будет.
От полученной информации в голове зашумело.
Несчастный случай?! Так меня тут что, уже похоронили? Да, аптекарь, конечно, сказал, что я должна была умереть еще вчера, но…
Стоп. Получается, мастер Самиссен, это знал? С самого начала?!
Да и антиквар, помнится, старался быстрее меня спровадить! Даже экипаж мне нанял, и деньги сам повез. Только для того, чтобы умерла я у себя дома, и подозрения на него не пали. А раз так, то… то…
По позвоночнику пробежала липкая, ледяная волна страха.
Выходит, меня самым натуральным образом подставили под смертельное проклятье? Продали и откупились?! А я, дура, еще хотела компенсацию у этих убийц требовать! Да с них, наоборот, меня добить станется!
— Так что, будете услугу заказывать? — голос сотрудницы донесся до меня словно сквозь вату.
— Что? — с трудом придя в себя, переспросила я. — Нет, я здесь… по личному вопросу. Передавать ничего не надо, я зайду к мастеру позже.
Резко развернувшись, я буквально выбежала на улицу.
— Как скажете. Всего вам доброго! — раздалось вслед.
Очень своевременное пожелание!
Забежав за угол, я прислонилась к стене. Ноги подкосились, и я села на корточки, подметая юбкой уличную пыль. Сердце лихорадочно стучало, в душе переплетались самые разные чувства. Горечь, обида, злость и негодование накатывали волнами. Хотелось то разнести поисковую конторку, то бросить обвинения в покушении в лицо антиквару и мастеру, то просто залить мостовую слезами.
Но, в итоге, все-таки победил разум, требующий соблюдать максимальную осторожность, пока я не разберусь, что происходит. Выдавать себя опасно. Тем более, пока меня считают трупом, значит, уже списали со счетов.
Вот только я — жива! И у меня есть еще четыре дня, чтобы выяснить, почему они это сделали, почему проклятие не подействовало на меня так, как должно было, а в идеале — выжить.
Для этого надо как можно скорее убираться подальше от места бывшей работы, ибо трупы по улицам не ходят. Разве что только умертвия, на одно из которых я все больше становлюсь похожа.
Поднявшись, я глотнула еще тоника. Тело по-прежнему бросало то в жар, то в холод, но в голове немного прояснилось. Хорошую все-таки настойку дал аптекарь.
В мыслях искренне пожелав новой сотруднице не стать такой же жертвой, я поспешила прочь. Не буду лезть на рожон. Пойду путем правосудия.
Я ведь, получается, стала жертвой. И стража просто обязана была найти антиквара и привлечь его к ответственности. Как и моего работодателя, кстати, находившегося с убийцей в сговоре.
Ближайшее отделение городской стражи располагалось недалеко, буквально через пару переулков. Добравшись до приземистого серого здания с табличкой «участок стражи Лирании номер сто девять», я поднялась по ступеням и ухватилась за массивную деревянную ручку.
Дверь с легким скрипом поддалась, пропуская меня в маленький тамбур. Вдоль одной из его стен тянулся ряд стульев, с другой стороны светилось окно дежурного. Еще одна обрешеченная дверь, уводившая вглубь здания, была заперта.
При моем появлении, дежурный — молодой парень в серой форме — скучающе спросил:
— По какому вопросу?
— Я бы хотела заявление написать о покушении на мою жизнь, — уверенно заявила я.
В глазах дежурного тотчас промелькнул интерес.
— Ваше имя и слепок ауры, — попросил он, притягивая к себе журнал посетителей.
— Глория Авендель, — отрапортовала я и протянула руку над расположенной на подоконнике небольшой пластиной-идентификатором, позволяя снять магический слепок.
Сделав в журнале короткую запись, дежурный нажал какой-то кристалл и вторая дверь открылась.
— Вам в третий кабинет. Следователь Амерс примет у вас заявление.
— Спасибо, — поблагодарила я и уверенно прошла в узкий полутемный коридор отделения.
Нужную дверь нашла быстро и, вежливо постучав, услышала басовитое разрешение войти.
Мебели в небольшом кабинете был самый минимум: грубо сколоченный стол, пара жестких стульев, да узкий шкаф-картотека. Обшарпанные стены окончательно создавали гнетущую унылую атмосферу.
— Чем обязан?
Восседавший за столом крупный, тучный мужчина пристально уставился на меня. Взгляд его маленьких, подзаплывших глаз был колким и каким-то неприятным.
Тряхнув головой, чтобы отогнать не вовремя вылезшую неприязнь, я собралась с мыслями и произнесла:
— Добрый день. Я хочу написать заявление о наложении на меня смертельного проклятья неким господином Говардом.
Брови следователя удивленно дрогнули. Одарив меня новым, на этот раз изучающим взглядом, он констатировал:
— Да, проклятье действительно есть… Ну что ж, присаживайтесь и рассказывайте все в подробностях.
С этими словами он выудил из ящика стола чистый листок и ручку.
Я же, не теряя времени, присела на краешек стула и начала пересказывать все, что случилось вчера. Следователь кивал, записывал, задавал уточняющие вопросы. А когда дело дошло до адреса, где располагался особняк антиквара, даже карту вытащил, чтобы точно определить нужное здание. После чего, взяв переговорный кристалл, связался с кем-то из подчиненных, попросив уточнить фамилию владельца.
Связь была защищенной, и ответа я не слышала. Поэтому когда следователь Амерс отключил кристалл связи и хмуро отложил ручку, напряглась.
Мужчина сложил руки перед собой и тяжелым взглядом буквально пришпилил меня к стулу.
— Дорогуша, — совсем другим, на этот раз холодным, жестким тоном, начал он. — У меня к тебе только два предложения. Либо ты сейчас встаешь и уходишь, а я забываю, что ты вообще приходила. Либо пишешь повинную о совершенной краже и отправляешься в камеру предварительного заключения.
У меня на мгновение аж дар речи пропал. Пару секунд я просто открывала рот, пытаясь побороть шок и негодование.
— Какая кража?! — наконец-то смогла выдохнуть я. — Я ничего не крала!
Следователь неприятно усмехнулся.
— Понимаю, что, скорее всего, тебя обманом заставили это совершить. И в силу того, что ты пострадала, даже позволю тебе уйти и сохранить для посмертия свое доброе имя.
— Что?!
— Видишь ли, дом, который ты указала, принадлежит графине Оставье. Она уже недели три находится в отъезде, а ее поместье числится под защитой городской стражи. Графиня — вдова, никаких мужчин, вхожих в дом в ее отсутствие, у городской стражи в допусках не значится. Так что, из всего тобой сказанного, получается весьма однозначная ситуация. Ты с подельником пробрались в дом почтенной леди и взяла дорогую, защищенную вещь. Следовательно, пострадала вполне заслуженно.
— Заслуженно?! — гневно взвизгнула я. — Да вы!..
Однако мужчина только отмахнулся и продолжил:
— Осознав, что жить осталось недолго, ты решила прийти к нам и покаяться. Думаю, по доброте душевной ты признаешься в совершении и еще нескольких нераскрытых до сих пор преступлений. Тебе ведь уже все равно, а управлению польза. Тогда мы, конечно же, откроем дело по поимке твоего подельника — господина Говарда. Но результата ты дожидаться будешь в камере, и до суда не доживешь. Сколько там тебе осталось? Дней пять? Неужели ты этого хочешь?
Все это следователь рассказывал абсолютно сухим тоном, словно что-то абсолютно неинтересное и обыденное.
От бессилия и несправедливости у меня затряслись руки, а на глаза набежали слезы. Казалось, я очутилась в каком-то театре абсурда! Меня подставили! Меня практически убили! И я же еще оказалась виновата?!
— Понимаю, подельник вас подставил, — голос следователя чуть смягчился. — Поэтому и иду вам навстречу. Тем более проникновения в особняк графини наша система наблюдения не зафиксировала, и повода заводить на вас дело пока нет. Из всех доказательств будет только твое заявление. Так стоит ли его подписывать? Не лучше ли вместо этого провести последние дни с родственниками?