Пять желаний мистера Макбрайда — страница 18 из 40

Мы долго сидим молча. Больше мне не хочется его обнять. Он уставился на свои ботинки, а я думаю, с чего это он взорвался. Думаю, он сам этого не знает. Интересно, что он думает, этот мужчина в красивом офисном костюме, который боится ехать домой к очередной женщине, которую клялся любить до конца своих дней.

– Послушай, дед, мне жаль. Я не должен был так говорить… Просто эта работа меня вымотала, а Джанин совершенно не понимает…

Он говорит о своих проблемах, но мысли мои уже далеко. Я уже за столом с Джейсоном и его прекрасной матерью. Уже придумываю новые способы исполнить пять желаний мальчишки – теперь четыре. Я горд, что он исполнил свое первое желание, но все же меня мучит одна мысль. Может быть, он сдуется, когда желания исполнятся? Может быть, эти желания – его таблетка, и, когда все они сбудутся, у него не останется поддержки? Не останется ничего, что поможет ему прожить следующие двадцать четыре часа.

Я отгоняю эту мысль.

– Ты на машине? – спрашиваю я.

– Конечно, на машине, как бы иначе я сюда добрался? Ты меня слышал? Мне жаль, что я так говорил с тобой. Просто был тяжелый день на работе… Стресс накопился, а Джанин…

Я отмахиваюсь. Он – моя семья. Меня всегда учили, что родных надо прощать. Несмотря ни на что. После долгих раздумий мне снова хочется его обнять.

– Хочу спросить, – говорю я. – Ты не мог бы подвезти старика?

Глава 17

– Ты уверен, что тебе это надо? – спрашивает Ченс. – Ты уже немолод. Может быть, лучше остаться дома и отдохнуть? Пусть кто-нибудь другой позаботится об этом мальчишке.

Не могу придумать, что сказать, чтобы не начать ссору, поэтому решаю промолчать. Дорога до дома матери Джейсона проходит спокойно. Ну, то есть в полной тишине, как в церкви перед словами отца Джеймса. Все мы говорим то, что не должны были. Что хотелось бы взять назад. Наши с внуком проблемы из-за того, что мы говорим такое снова и снова. Может быть, нам стоит просто помолчать – для разнообразия?

Мне хочется, чтобы с Ченсом все было лучше, чем с моими сыновьями. Мне хочется сказать, что я люблю его, и обнять. Но меня этому не учили, и мне просто хочется – и все.

– Спасибо, что подвез, – бормочу я, когда он останавливается перед домом.

– Не за что, дед.

С этими словами он отправляется в свою жизнь. А я остаюсь в своей. Я тяжело вздыхаю – дышать мне явно легче, ведь я совсем недавно принял таблетку. Сегодня воздух буквально напоен кислородом.

Мать Джейсона встречает меня в дверях. На ней фартук со словами «Поцелуй шефа» на фоне французской башни.

– Мэм, – говорю я, когда она открывает мне дверь.

Призыв ее фартука я воспринимаю буквально, беру ее руку и целую. Анна краснеет.

– Пожалуйста, Мюррей, называйте меня Анной.

– Да, мэм.

Я отпускаю ее руку, но Джейсон, который высовывает голову из-за двери, успевает заметить этот жест. Он делает вид, что его тошнит, – на мой взгляд, мальчишка явно переигрывает.

– Извините, – говорит он. – Просто нужно было выйти. Мне уже лучше.

– Идите на кухню, юноша, – велит Анна. – Когда мы придем, стол должен быть накрыт.

Джейсон исчезает в мгновение ока. Удивительно, как быстро он движется – и даже без кислородной маски. Похоже, у его сердца хороший день.

– И я не хочу слышать, что Тиган уже все сделала, – добавляет Анна.

Как чудесно она это говорит! Да, голос ее строг. Но любой, кто ее услышит, сразу поймет, что за строгостью нет ничего, кроме любви. Кроме чистой, абсолютной преданности. Она могла бы отправить этого мальчишку в его комнату до самого конца дней, но и тогда бы я все услышал. Услышал простые слова: «Я тебя люблю!»

Дженни говорила со мной таким же тоном. Я возвращался после проигранной игры и слышал:

– Мюррей, тебе стоит налить себе бокал вина и присоединиться ко мне в библиотеке. И поскорее.

Я так и делал. Эта женщина обладала особой властью надо мной. Я приходил в библиотеку, где была единственная книжная полка, а Дженни уже ждала меня, чтобы обнять и рассказать о цветах, которые посадила на могиле матери, и о второкласснике, которого встретила в местной школе и который умеет читать лучше любого старшеклассника. Она делала все, чтобы отвлечь меня от игры и напомнить о чем‑то хорошем.

– Извините, Мюррей, я сказала что-то не то?

Анна смотрит на меня с тем же сочувствием, что и Дженни. Она вытирает мне щеку – я и не заметил слезу.

– Нет-нет, ничего… У таких стариков, как я, немало воспоминаний…

– Нисколько не сомневаюсь…

Анна берет мою шляпу и пальто и скрывается в спальне.

– Если хотите, идите на кухню, – предлагает она. – Ужин почти готов. Мне осталось лишь достать бокалы.

– Спасибо, мэм, – отвечаю я, хотя она меня уже не слышит.

На кухне трое. Конечно же, Джейсон, а еще Тиган и ее мать.

– Мэм, – наклоняю голову я. – Меня зовут Мюррей Макбрайд на случай, если вы забыли.

– Конечно, я помню, – отвечает она и смотрит на меня хорошо знакомым взглядом, словно не может поверить, что человек, настолько старый, что напоминает мумию, мог еще ходить и говорить. Порой я чувствую себя бродячим цирком. – Очень рада снова вас видеть.

Конечно же, на стол накрывает Тиган. Она щеголяет в новой бейсболке, но меня это совсем не волнует. Никогда не болел за «Уайт Сокс». Я был новичком, когда в 1919 году Джо Джексон и остальные провалили игры Мировой серии [2], и так и не смог им этого простить. Впрочем, на бейсболке Тиган изображена дама в юбке, готовая подать мяч. Я вытаскиваю из кармана коробочку с шоколадками и, подмигнув, протягиваю ей. У нее такая же чудесная улыбка, как и у Джейсона. Она открывает коробку и кидает шоколадку в рот, а потом прижимается к матери.

Я не могу оторвать от них взгляд. Тиган, зажмурившись, прижимается к груди матери. Мать гладит ее по голове и глядит на нее так, словно она ангел. Никогда не видел, чтобы люди так сильно любили друг друга, – только мы с Дженни. Тиган открывает глаза, смотрит на мать и говорит:

– Эс-о-д.

Я не люблю совать нос в чужие дела, но слышу это слово уже в третий раз, и любопытство берет верх.

– Извините, можно полюбопытствовать, что это значит? Не поверите, но я никогда не слышал этого слова. Оно иностранное?

Тиган трет глаза и смотрит в пол, но мать говорит ей:

– Все в порядке, милая. Это наша история. Можешь ему рассказать.

Тиган явно не по себе. Она пристально смотрит на мать, но потом пожимает плечами и отвечает:

– Это всего лишь буквы: С, О и Д.

– Буквы, говоришь?

– Да. Когда я была маленькой, с нами жил мой отец. Он был плохим человеком. И он бил маму.

Я невольно перевожу взгляд на Деллу, словно могу увидеть давние синяки. Наверное, об этом заговорила Тиган, потому что самой Делле слишком больно. Когда она поднимает на меня глаза, я быстро перевожу взгляд на Тиган.

– Она оставалась с ним, потому что боялась за меня. Боялась, что́ он может сделать, если мы уйдем. Но однажды он ударил меня – сама я этого совсем не помню! – и мама решила, что мы должны уйти. Была глубокая ночь, отец напился и захрапел. А мама шепнула, что мы должны быть сильными. Должны быть отважными. И с этого момента должны быть абсолютно добрыми.

Тиган умолкает, словно рассказала все. Я чешу в затылке, но так и не понимаю, что означает их приветствие.

– С, О, Д, – поясняет Тиган. – Сильные, отважные и добрые. Мама говорит, что это наш девиз. И мы постоянно его повторяем.

– Простое «здравствуй» и «до свидания» не имеют смысла, – присоединяется Делла, притягивая к себе Тиган. – С-О-Д – это постоянное напоминание. Мы напоминаем себе об этом при каждой встрече и каждом прощании. Это напоминание, как следует жить. Это гораздо больше, чем просто слова.

Я снова думаю о своих сыновьях. Как редко я показывал им свою любовь. А передо мной женщина, которая каждый день снова и снова проявляет любовь к дочери, не испытывая ни малейших сомнений. Не знаю, что сказать, поэтому указываю на бейсболку Тиган:

– Это бейсболка «Кеноша Кометс»?

Тиган качает головой, не отрываясь от руки матери, и кидает в рот очередную шоколадку.

– «Рокфорд Пичез», победители лиги в 1945, 1948–1950 годах.

– Она увлекается этой лигой, – говорит Делла. – Но в последнее время еще сильнее.

– Это потому что Мюррей знал прабабушку Пеппер, – поясняет Тиган.

– Что?!

Делла явно изумлена, и я не могу ее за это винить. Это было страшно давно. Редко встречаешь тех, кто знал твою бабушку. Таких людей не встретить в магазине или на почте.

– Не совсем так, – говорю я. – Я не знал ее лично, но видел, как она играет. Пару раз мы встречались.

– И вы ее помните?

– Очень хорошо.

– Поразительно. – Делла гладит Тиган по голове. – Я всегда говорила дочке, что в мире не было человека сильнее, отважнее и добрее ее прабабушки Пеппер.

– И поэтому я не боюсь мяча, даже если он летит со страшной скоростью! – хвалится Тиган, и Делла снова ей улыбается.

Как бы мне хотелось узнать, как сложится жизнь этой девочки. У нее такая любящая мать, которая учит ее силе, отваге и доброте. Уверен, она сможет добиться всего, чего захочет.

– Вот черт! – восклицает из угла Джейсон. Он не помогает накрывать на стол, а просто играет на компьютере.

– Я думал, ты хочешь помочь маме, – переключаюсь я на него.

– Только посмотрите! – отвечает он, хотя это вовсе не ответ. Но я все же наклоняюсь и смотрю на экран:

– Это та же игра?

– Да, «Всемогущие боги и пришельцы-кровососы». – Не отрываясь от экрана, Джейсон накрывает второй джойстик ладонью и подвигает ко мне. – Это такая клевая игра!

– Твоя мама просила накрыть на стол, – напоминаю я. – И Тиган не должна этим заниматься. Она – твой гость.

Но я уже понимаю, что он пытается построить, и оторвать взгляд довольно трудно.

– Кладите камни рядом с моими, – говорит мальчишка. – Мы построим замок с четырьмя башенками и будем оттуда стрелять.