Такое выражение лица, как у Джейсона, я видел у своих сыновей лишь пару раз в жизни. Самое раздраженное лицо в мире. Даже когда парнишка не ругается, по его лицу все понятно. Я пытаюсь повторить, но у меня не получается.
– Кухонную раковину можно было и не брать, – тихо говорю я.
Джейсон трясет головой, словно никогда не слышал подобных глупостей.
– Зачем кому-то брать с собой кухонную раковину? Серьезно, как бы я запихнул ее в чемодан?
– Это идиома. Значит, что ты взял с собой больше, чем…
– Ее даже из кухни не вытащить! Как ее можно взять с собой?!
На заднем сиденье слышатся шорохи, издаваемые чемоданом Джейсона. Нет, это невозможно! Повернуть голову мне не удается, но в зеркале заднего вида я вижу между моим небольшим саквояжем и гигантским чемоданом Джейсона лицо Тиган Розы Мэри Атертон.
– Вы двое, нельзя ли потише?! Нас сейчас поймают!
Глава 25
Честно говоря, я ожидал чего-то подобного. В смысле, увидеть Тиган в своей машине. Я очень четко написал, что ей не следует ехать, и она вроде бы согласилась, если я все правильно помню.
– Что, во имя Бога всемогущего, ты здесь делаешь? – спрашиваю я.
– Клееево! – восхищается Джейсон.
– Я же не могла написать, что поеду с вами, – пожимает плечами Тиган. – А вдруг бы мама прочитала письмо? Но неужели вы думали, что я такое пропущу?
– Именно так я и думал. А игра Детской лиги? А вдруг нас поймают? Вдруг тебя отправят в участок?
– Мы играем с «Дайнемит», а они слабаки, – отмахивается Тиган. – Но, мистер Макбрайд, мы долго собираемся торчать посреди улицы? Выглядим мы довольно подозрительно…
Лексикон у этой девочки довольно богат, порой она пользуется словами, которых я даже не знаю. Каждый раз, когда я на нее смотрю, у меня возникает чувство, что она старше своего возраста. Не самый типичный ребенок – это даже такому старому пню, как я, понятно.
Я пытаюсь попасть ключами в замок, но вокруг темно, как ночью. Само собой, ведь на улице действительно ночь. Полночь. Я несколько секунд скребу ключами по приборной доске, и Джейсон начинает хихикать. После появления Тиган настроение у него улучшилось. Я стараюсь изо всех сил, но безуспешно. Джейсон уже хохочет, да и Тиган сложно сдерживаться.
– Думаю, нужно чуть левее, мистер Макбрайд, – говорит она, и стоит мне сдвинуть руку влево, как ключ попадает в нужное место. Не обращая внимания на хохот Джейсона – вот тебе и ответ на просьбу вести себя потише, – я завожу машину. Через несколько секунд я сворачиваю за угол – именно в этот момент на крыльце дома, перед которым мы стояли, зажигается свет. Но уже слишком поздно. Я качу по улицам, и улица Джейсона скрывается из виду. Следующая остановка город ветров, Чикаго.
Глава 26
Глядя на Джейсона, можно подумать, что мы едем в Диснейуорлд. Ему хочется останавливаться на каждой заправке, чтобы купить сладости или сувениры – мне с моим столетним мочевым пузырем это только на пользу. В первый раз мы останавливаемся на Гленвью-роуд, перед тем как начать кружить вокруг Хармс-Вудс. Заправка Shell отличная. Джейсон выбирает себе какой-то яркий напиток и хот-дог без добавок, а еще две большие шоколадки «Три мушкетера». Тиган неодобрительно качает головой, глядя на перезрелые бананы. Ей идея ночного перекуса явно не по душе.
До Олд-Орчард-роуд мы останавливаемся еще раз, но впустую, потому что и магазинчик, и туалеты закрыты. Я качу мимо трассы, и Джейсон давится напитком.
– Вы пропустили поворот на Чикаго, – говорит он.
Но я не собираюсь ехать по дороге, где машины несутся с безумной скоростью. От моего дома до поля «Ригли» сорок километров, и обычно дорога занимает сорок минут. Но только не когда я за рулем. И не когда в машине дети. Мы едем часа полтора, хотя на улице полночь и машин почти нет.
– Вчера вечером я искала информацию о вас в Yahoo, мистер Макбрайд, – говорит Тиган, когда я выезжаю на Лемон-Гроув-бульвар и сворачиваю на юг.
– В Yahoo?
– Да. Это поисковая система. В интернете.
– В интернете?
– Ага, – смеется Джейсон. – В интернете. Онлайн. В мировой паутине. – Он запихивает в рот остатки хот-дога и распечатывает шоколадку. – Там можно найти все что угодно.
– Типа энциклопедии?
– Типа чего? – настает очередь Джейсона удивляться.
– Очень похоже, – перебивает его Тиган. – Только искать можно сразу во всех энциклопедиях мира. Прошлым вечером я узнала, что вашим лучшим сезоном был 1923-й. Вы отбили 289 мячей, выбили 16 хоумранов, и вам засчитали 63 пробежки.
– Правда?
Я знаю свою статистику, но никак не могу понять, как эта маленькая девочка нашла всю информацию на своем компьютере прошлым вечером.
Глаза у меня начинают болеть от уличных фонарей. Они пересохли, потому что я постоянно широко их раскрываю. Я сбавляю скорость до двадцати пяти километров в час.
– О, заправка! – восклицает Джейсон, когда мы проезжаем мимо Chevron. – Сверните, мне нужно пописать.
– Снова?
Честно говоря, мне и самому нужно в туалет.
Заправка старомодная, и туалеты находятся позади. Потом Джейсон уговаривает меня купить ему еще один ярко-оранжевый напиток и футболку с надписью «Поцелуй меня, я ирландец» или что-то в этом роде. Я уже не понимаю, он это всерьез или смеется надо мной.
Когда мы наконец возвращаемся в машину, я могу спокойно ехать через Линкольнвуд и Норт-Парк. На листке бумаги у меня записан адрес квартиры, которую команда сняла на ночь специально для нас. Насколько я понимаю, мы всего в пяти километрах от нее, но тут мы встаем в пробку.
Пробка после полуночи – можете себе представить?! Дорожные работы и все такое. Тиган говорит, что нужно объехать, но эта часть города сильно изменилась с того времени, как я был здесь в последний раз, и мне не хочется заблудиться. Слева кладбище Грейсленд, так что тут я не ошибусь. И мне не хочется сворачивать направо, потому что я знаю, что это дорога в сторону от нужного адреса. Меньше всего мне хочется посреди ночи оказаться где-нибудь в Элмвуд-Парке.
Мы сидим, потихоньку продвигаясь вперед. Похоже, дорога займет больше времени. Примерно через полчаса голова Джейсона приваливается к окну, и усталость побеждает весь съеденный им за дорогу сахар.
– Он отличный мальчик, правда? – голосом взрослой женщины говорит Тиган.
– Иногда.
Тиган смеется. Для меня это уже стало чем-то обыденным. Почему-то все считают, что я шучу, хотя я вполне серьезен.
– Почему ты так добра с ним?
На ее лице появляется выражение, которому я не могу подобрать название, но которое отлично знаю. Это сила. Она испытывает очень сильное чувство, и я не тороплю ее с ответом. Впрочем, она трясет головой, словно пытаясь отогнать навязчивую мысль.
– Я знала его всю свою жизнь. И мне просто хочется помочь ему справиться, вот и все. Разве это плохо?
– Конечно нет. Я делаю то же самое.
– А почему вы это делаете, мистер Макбрайд? Почему вы так добры к нему?
Я понимаю, что происходит. Она не отвечает на мой вопрос, но спрашивает меня о том же? Она сама уклоняется от ответа. Но если она мне не говорит, то это ее право.
– Представь, что мне хочется побыть рядом с молодежью, как говорит док Китон. Если бы я знал, во что ввяжусь с этим мальчишкой, я остался бы дома со своими консервами. Вот чем я занялся бы.
– Нет, вы этим не занялись бы, – улыбается Тиган.
– Правда? И с чего ты это взяла?
Мы подъезжаем к рабочему, который держит знак «Стоп». Он смотрит на меня, словно не понимая, почему я все еще еду по этой дороге и не ищу другой. Но я останавливаюсь и жду.
– А с того, – говорит Тиган, – что вы смотрите на него как на легкий мяч при счете 3:1.
– Как-как?!
– Вы понимаете. Как на что-то прекрасное. Самое лучшее в мире.
Как вам это понравится? Девчонка использует бейсбольные аналогии! Немыслимая редкость. Машина начинает скрипеть, и я не сразу понимаю, что нажимаю на газ, чего в режиме парковки делать нельзя. Я снимаю ногу с педали и пытаюсь подавить зевок. Свет табло магнитолы освещает щеку Джейсона, словно луч с небес.
– Чем мы займемся завтра? – спрашивает Тиган.
– На поле нам нужно быть к четырем. Днем побудем дома – мы не должны бросаться в глаза, понимаешь?
Я давлю очередной зевок, а она дергает себя за косички.
– С вами все в порядке, мистер Макбрайд? – спрашивает она.
– Конечно, – киваю я. – Просто я немного устал.
В последний раз я бодрствовал после девяти вечера года полтора назад. Тогда я так сильно плакал по ночам, что спать совсем не мог. Впрочем, иногда я пинал стулья и столы. Конечно, рассказывать об этом девочке не стоит.
– Мы должны разговаривать, – продолжает Тиган. – Мама просит меня разговаривать с ней, когда устает от вождения. Так она точно не заснет.
– Тогда поговорим, – соглашаюсь я, но не могу придумать о чем. Через несколько минут говорю: – Твоя мама – очень хороший человек. И она тебя очень любит.
– Я знаю. Иногда надо мной смеются из-за этого, но мне нет дела.
– Смеются? Кто смеется? – Я чувствую, как кровь стучит у меня в голове, а дыхание становится коротким и поверхностным. Если бы я был моложе, то нашел бы тех, кто смеется над Тиган и Деллой, и задал бы им трепку.
– Одноклассники. И я их понимаю. Моя мама не похожа на большинство людей. Посмотрите только на ее волосы, на то, как она меня обнимает, и все такое. И С-О-Д? Это странно.
– Ты не должна называть свою маму «странной».
– Нет-нет, вы не понимаете. Я не осуждаю. Я люблю ее такой, какая она есть. Она моя мама. Просто другие не понимают. Но когда-нибудь поймут.
Мне стоило бы смутиться, что десятилетняя девочка проявляет больше мудрости и понимания, чем я, но это Тиган Роза Мэри Атертон, и мне можно не волноваться.
Рабочий на дороге меняет знак на «Медленно», словно я мог бы ехать с другой скоростью. Чуть позже пробка рассасывается, и мы оказываемся на дороге одни. Мы совсем рядом с квартирой, и мне страшно хочется спать. Но колени Тиган стучат так, словно ей тесно в машине. Она здесь, рядом со мной. Она использовала шанс. Отправилась в приключение. Даже нарушила закон. И все ради своего друга и соседа. Она смотрит в окно, а не на меня, когда ее голос нарушает шум мотора: