– Мистер Макбрайд?
– Да?
– Я очень рада, что вы здесь.
Она ловит мой взгляд в зеркале заднего вида и улыбается. Джейсону повезло – он так много значит для этой девочки. Я пытаюсь улыбнуться в ответ, но мне никогда не улыбнуться так невинно и радостно.
– Я тоже рад, что ты здесь, детка, – отвечаю я. – Очень рад, что ты здесь.
Глава 27
Когда я просыпаюсь, солнце вовсю бьет сквозь тонкие шторы, а за открытым окном щебечут птички. От легкого ветерка в комнате прохладно, но я лежу в постели под теплыми одеялами. Не знаю, как это получилось, но у нас все получилось. Мы нашли адрес. Тиган достала ключи из-под коврика. Красивая большая квартира с двумя спальнями, кухней и столовой всего в двух кварталах от стадиона. Я протираю глаза и понимаю, что спал всю ночь. Впервые за долгие годы.
Хуже всего бывает с утра. Словно смерть чувствует подвернувшуюся возможность: старик лежит в постели, глаза закрыты, дышит медленно. Словно вся работа уже сделана за нее, а ей остается лишь нанести последний удар. И я тут же отправлюсь к вратам святого Петра. Но вот только мне удается обманывать смерть – так или иначе. И каждое утро я просыпаюсь, ощущая, что смерть чуть ближе, чем вчера, а потом начинаю шевелиться, чтобы вернуть жизнь в руки, ноги, веки и пальцы. На это требуется время. И мне кажется, что с каждым утром все больше.
Когда наконец я выхожу из спальни, Тиган уже вовсю хозяйничает. Она выглядит очень по-домашнему, и в квартире пахнет настоящим завтраком. Похоже, она уже обшарила кухню, потому что на столе больше маффинов с черникой и вафель, чем я видел в жизни. Но это не все. Там же стоят четыре йогурта – все с разными вкусами, – миска разноцветных мюслей и шесть пластиковых стаканчиков: по три с кофе и с апельсиновым соком. Команда позаботилась о запасах. Это настоящий дом.
– Доброе утро, мистер Макбрайд!
Тиган приветствует меня слишком жизнерадостно для столь раннего времени. Она уже натянула свою бейсболку и форму Детской лиги. Тиган заглядывает в открытую дверь спальни, откуда я только что вышел. Там под грудой одеял лежит маленькая фигурка. Я его даже не заметил. Возможно, просто перелез через него.
– Нам нужно его разбудить, – говорит Тиган. – Мальчишки порой бывают такими ленивыми, правда?
Я потираю лицо и оглядываюсь:
– А где спала ты?
– Прямо здесь, – Тиган указывает на узкую полоску пола у изножья кровати.
Пушистое одеяло еще сохранило очертания маленькой фигурки, и там же я вижу простыню и подушку. Похоже, вчера ночью мы все валились с ног.
– Мне хотелось быть поближе к вам, – объясняет Тиган. – Новые места меня пугают. Попробуйте вафли – они отличные. Как думаете, если я разбужу Джейсона, это не повредит его сердцу?
Прежде чем я успеваю ответить, раздается пронзительный звонок, и Тиган бросается к кухонной стойке. Она хватает телефон, похожий на тот, что прижимал к уху Бенедикт Кэшмен, и я понимаю, что это вовсе не игрушка.
– У тебя беспроводной телефон?
– Это мамин, – отвечает Тиган, глядя на экран. – Она только что его купила. Я оставила записку, что его взяла, и написала, когда вернусь, но она наверняка волнуется. Можно мне ответить?
Не знаю, что ей сказать. Никогда раньше не был в подобной ситуации. Если она ответит, ей придется поговорить с матерью, а та обязательно спросит, где она. И наверняка прыгнет в машину и приедет сюда. Но если Тиган не ответит, мама будет волноваться еще больше – и записка тут не поможет. Речь идет о десятилетнем ребенке. Прежде чем я успеваю понять, что сказать, телефон звонить перестает. Все решилось само собой.
– Может быть, я позвоню ей попозже, – говорит Тиган. – Чтобы она не волновалась, но чтобы ей не хватило времени доехать сюда, прежде чем Джей выбьет хоумран.
Мы смотрим друг на друга, потом Тиган нажимает на кнопку, и телефон гаснет. Поскольку я так и не понимаю, что делать и говорить, то подхожу к столу и сажусь. Сладкие вафли действительно очень вкусны. И тут раздается хныкающий голос, приглушенный одеялами и подушками:
– Оставь меня в покое! Я спать хочу!
– Ты спал всю ночь! А как же хоумран? В постели тебе не пробежать! Да и замахнуться ты как следует не сможешь, но это уже другое дело.
Джейсон подскакивает на кровати. Волосы у него торчат во все стороны.
– Уже утро? Мы в Чикаго?
– Иди за мной, – говорит Тиган и переводит взгляд на меня: – Вы тоже, мистер Макбрайд.
Она выводит нас к небольшой лестнице. Лестница ведет на балкон, который находится прямо возле линии метро. И тут же с грохотом и лязгом проходит поезд. Джейсон зажимает уши руками и морщится словно от невыносимой боли.
– Что за… – восклицает он, когда грохот стихает. Его выдержка, честно говоря, меня впечатляет. Совсем недавно эта фраза закончилась бы неприличным словом. – Зачем ты нас сюда привела? Чтобы мы оглохли?
– Нет, дурачок! Посмотри!
Тиган подходит к концу балкона и вытягивает шею так, чтобы заглянуть за угол. Когда она выпрямляется, на ее лице играет самая широкая улыбка, какую только можно представить. Мы с Джейсоном следуем ее примеру и видим, что ее так обрадовало. Мы увидели прожектора стадиона «Ригли», трибуны, яркую зелень поля, флагштоки с развевающимися на ветру флагами. Все было как всегда. На короткий, неуловимый момент мне снова становится двадцать пять. И я снова могу взять мяч, несущийся со скоростью девяносто миль в час, отправить его в левый центральный сектор и стремительно добежать до второй базы.
– Я его покорю! – восклицает Джейсон, и Тиган хихикает. Она же видела его в саду старухи Вильяметт.
– Только после хорошего завтрака, – говорю я, и мы возвращаемся на кухню к поджидающим нас вафлям.
Джейсон воспринимает мои слова всерьез. Он так самозабвенно запихивает в рот маффины и вафли, что у меня язык не поворачивается сказать ему, что жевать нужно с закрытым ртом. И вилку держать правильно. И пользоваться салфетками, а не рукавом пижамы. Это же ребенок. Наконец, он откидывается на спинку стула, скрестив руки на округлившемся животе. Джейсон делает два длинных вдоха в кислородной маске – он слишком долго жевал, чтобы вспомнить о кислороде. А через несколько секунд я буквально подпрыгиваю на стуле от самой громкой отрыжки, какую только мне доводилось слышать во времена своей бейсбольной молодости.
Джейсон сияет, но, заметив мой взгляд, бормочет:
– Извините…
На несколько мгновений взгляд его стекленеет. Становится пустым. Он прижимает маску к лицу и тяжело дышит, но это не помогает. На лбу Джейсона появляется глубокая морщина, словно он не понимает, что происходит. Мне кажется, что он вот-вот потеряет сознание.
Мы с Тиган смотрим на него, но не знаем, что делать. Мы просто ждем. Проезжает новый поезд – грохот вполне соответствует хаосу, творящемуся в моей голове. Но потом все проходит. Джейсон снова выпрямляется, но теперь он не так бодр, как раньше. Мы смотрим друг на друга. В кухне витает аромат сладких вафель.
– Я кое-что забыл в машине, – говорит Джейсон.
Он хватает со стойки ключи от машины и выскакивает из квартиры, словно только что не умирал. Я слежу за ним из окна, но он в порядке. Джейсон открывает багажник, роется там – я вижу только его маленький зад. Наконец он появляется со своей видеоприставкой. Шнуры свисают почти до земли. Вернувшись в квартиру, он, не говоря ни слова, подключает приставку, а я изумленно слежу за ним. Откуда он знает, какие шнуры куда подключать и какие кнопки нажимать на пульте телевизора? Но как-то ему удается запустить игру, и играет он спокойно и уверенно, словно ведет новенький шевроле.
Мы играем довольно долго, а Тиган следит за каждым нашим движением. Потом мы с ней играем друг против друга, а Джейсон пытается укрепить наше «надежное сотрудничество», одновременно уклоняясь от инопланетян. Пальцы Джейсона управляются с пультом так быстро, что я даже не понимаю, что именно он делает. Я и охнуть не успеваю, а у него уже готов красивый замок, и его персонаж палит в корабль пришельцев. Через несколько минут корабль падает на землю, и Джейсон вскакивает с дивана. Он кричит и завывает от восторга. Если бы я не знал, то сказал бы, что с сердцем у него все в порядке. Он запихивает в рот целый маффин с черникой, одновременно пытаясь говорить.
– Вы играете лучше, честно, – сообщает он. – То есть вы вряд ли сможете соперничать с мастером, но уже вполне неплохо.
– Ты мог бы быть и повежливее, – отвечаю я. – Очень важно уметь выигрывать с достоинством. И с достоинством проигрывать.
– Чувак, что за чудные слова!
– Тебе нужно слушать мистера Макбрайда, – вступает Тиган. – Никто не станет играть с тобой, если ты полный лузер. Или если, выиграв, ты будешь вести себя как последний урод.
– Я не урод. Я сказал ему, что он стал играть лучше!
Тиган качает головой. Как хорошо, что она поехала с нами. Ее отличает поразительный здравый смысл.
– Если ты проиграл, то нужно пожать руку противнику и поблагодарить за хорошую игру, – наставительно говорит она. – Может быть, даже поздравить его с победой. А если ты выиграл, то нужно пожать руку противнику, поблагодарить за хорошую игру и похвалить его.
Джейсон пристально смотрит на пульт в моих руках:
– А если он играл плохо? Нужно врать?
– Нужно проявить уважение, – говорю я как можно мягче. – Нужно быть зрелым человеком.
Джейсон выглядит так, словно я пытаюсь обучить его университетской философии.
– Но я же не зрелый человек! Мне десять лет!
И это действительно правда. Хотя я не уверен, что это оправдание. Джейсон запускает игру сначала и запихивает в рот очередной маффин.
– Эй, Тиган, – говорит он, – тебе не нужно принять душ и все такое?
Тиган упирает руки в бока:
– Прости, что?
– Ты что, у этого чувака разговаривать научилась?
Тиган не двигается с места. Не произносит ни слова. Просто нависает над ним, словно старшая сестра, хотя они ровесники. Впрочем, может быть, все дело в их росте. Через несколько секунд Джейсон явно чувствует себя неловко. Он тихо просит: