точно не хочу. А вот чего хочу – так это познакомиться с тобой, узнать поближе и стать твоим верным другом. Мне кажется, ты замечательный человек, и я рада, что нас свела судьба, пусть даже таким странным способом. До скорой встречи, дорогая Элиза.
Твой друг, храбрый мышонок Элджернон.
P. S. Если тебя интересует, почему я представлюсь именно этим именем, расспроси свою подругу Марту о сегодняшнем читальном клубе.
Я сворачиваю письмо, целую бумагу, словно у меня накрашены губы, и кладу его под подушку.
Удобнее устроившись в белоснежной кровати, я закрываю глаза и взлетаю в невесомые облака своих мыслей. Легкая, как парашют одуванчика, подхватываемая ветром перемен. Улыбка селится на моем лице. Она украшает его, освещает, наполняет жизнью.
Глава 15
Как я смогу что-то сделать, если это уже произошло?! Ладно бы я попадала в будущее, но я была в прошлом… И того, что со мной случилось, уже не вернуть. Или вернуть?
Меня поднимает ранняя трель будильника, предвещая новый светлый день в теле Анны. Как бы я ни радовалась своим достижениям, как бы ни была счастлива от того или иного скачка, морально и эмоционально я все сильнее истощаюсь.
Я переживаю за каждого из них, переживаю события вместе с ними, несу их в себе, как и они меня. И сегодня я чувствую, как сильно нуждаюсь в передышке. Кроме того, перемещения становятся все чаще и насыщеннее. Жаль, что нет красной кнопки паузы. Я даже не прошу кнопку отключения, но пауза-то должна быть!
Мне хочется хоть немного побыть собой, вспомнить истинную меня, насладиться обычной девичьей жизнью. Той жизнью, которую я когда-то потеряла. Той жизнью, что, как щепки от спиленного дерева, рассыпалась под ногами или – лучше даже сказать – которая утекла сквозь пальцы, как вода. И я решаю, что сегодня буду собой, разбужу в себе то, что когда-то любила больше всего на свете.
День пролетает незаметно, и вот я, закончив свою смену, врываюсь в бурлящую жизнью улицу вечернего города и стремлюсь в когда-то обожаемый художественный магазин. Ради его посещения я и раньше совершала просто героические поступки, убеждая родителей, что мне надо именно сегодня купить тот или иной карандаш, бумагу или тушь. Сегодня же я никого не уговариваю пойти со мной, отправляясь в это магическое путешествие в одиночестве. Я преодолеваю длинный путь с тремя пересадками и прогулкой в два километра. И передо мной в доме из светлого кирпича с несвежим, но харизматичным фасадом, постройки где-то тридцатилетней давности, горит зазывающим светом рай для художников. Он передо мной. Тот самый «Артпэлэс». Небольшой в сравнении с сетевыми магазинами, но ценный своими эксклюзивными товарами. В нем всегда есть самое необходимое, качественное, востребованное и самое разыскиваемое. Открываю дверь, и меня накрывает облако эйфории, наслаждения и предвкушения. Делаю шаг.
Все как прежде.
Вдыхаю знакомый запах и словно перемещаюсь назад в прошлое. Так и кажется, что сейчас услышу издалека мамин наигранно строгий, но в действительности веселый голос: «Милая, у нас есть сорок минут и не больше, так что не заставляй утаскивать тебя отсюда за уши», или: «Дорогая, я ищу тебя уже десять минут, и наш лимит времени давно исчерпан, папа уже подал в розыск и даже успел обзвонить все больницы, а их в Мэе больше десятка».
«Да, мамуля, да, я постараюсь быстрее».
Сейчас у меня неограниченный лимит времени, только вот кому он нужен? Я бы все отдала, чтобы родители все так же подгоняли меня сегодня.
Отмахиваюсь от этих мыслей и воспоминаний, вытираю одинокую слезинку, скользящую по щеке, и погружаюсь за кулисы художественного мира, иначе затоплю пол слезами и больше никогда сюда не вернусь.
Отвлекаюсь на товары, расставленные на полках, и чувствую, как тону в самом богатом мире соблазнов. Разглядываю карандаши, беру их в руки, черкаю пробные линии на тестовом листе и ощущаю толщину, структуру, мягкость или жесткость грифеля. Провожу пальцами по линиям, рассматривая, как они окрашивают кожу. Растираю серое графитовое пятно. Давно мои пальцы не были так красиво измазаны. Закидываю в корзину выбранные образцы и к ним же – ластики. Потом перемещаюсь к стеллажу с бумагой: мне нужна разная бумага, много бумаги. Ее я выбираю как по толщине и составу, так и по ощущениям. Трогаю поверхность, изучаю состав, вспоминаю производителей. После чего корзина пополняется альбомами и блокнотами для скетчинга. Следом к ним, словно по мановению волшебной палочки, прилетают гелевые ручки, тушь, маркеры, краски, кисти и всякие колбочки, точилки и другие предметы, жизненно необходимые художнику.
В этом волшебном мире я совершенно теряюсь во времени, как Алиса в Стране чудес, и только предупреждение продавца, что через пять минут магазин закрывается, выводит меня из гипноза. Сколько точно я там провела – не знаю и даже не буду пытаться прикинуть. Но выхожу я из него уже в прохладную ночь с полным пакетом инструментов, которые когда-то в прошлом заполняли все мои ящики, карманы рюкзака и сумки.
Когда добираюсь домой, становится уже очень поздно. На телефоне светятся два пропущенных от Альберта и голосовое сообщение от него же. Оставив драгоценный пакет на диване, я переодеваюсь в пижаму, наливаю себе чашку чая и включаю сообщение.
– Анна, привет. Ты как? Не мог до тебя дозвониться, надеюсь, у тебя все хорошо. Я тут кое-что узнал, ну о тех, о ком ты просила. Вот. Но меня отправляют на неделю в командировку. По телефону мне бы это обсуждать не хотелось. Так что давай, как вернусь, я тебе позвоню. И… и я приглашаю тебя к себе на ужин. Я сам его приготовлю. Заодно расскажу, что смог узнать. О’кей? Жду ответа, хотя уже приобрел запас твоего любимого печенья.
Сердце бьется часто и неритмично. Он что-то узнал. Не забыл. Я улыбаюсь сама себе и отправляю ответ с благодарностью и словами, что очень жду ужина с печеньем и чаем. После чего, приняв будоражаще-прохладный душ, с новыми силами возвращаюсь в комнату, беру в руки альбом и карандаш. Я не могу дожидаться следующего дня. Мне нужно сегодня. Я хочу начать прямо сейчас.
Сначала я просто провожу линии, чувствую карандаш, давая сигналы и импульсы рукам. На бумаге появляются простые предметы. Потом они приобретают объем и верную форму. Я не пытаюсь рисовать что-то сложное, эти руки никогда не рисовали, они должны привыкнуть, понять, подчиниться моим сигналам. И скоро я полностью этого добиваюсь. Когда за окном уже поднимается солнце, а спать мне остается всего пару часов, я вижу на прежде пустых, безжизненных листах оживающие картинки, истории. Пусть черно-белые, пусть совершенно неидеальные, а где-то и вовсе неправильные. И да, они не те, что я рисовала раньше. Они другие. Но ведь и я стала другой. Раньше рисовала жизнь, которая окружала Лину. Сейчас же я пробуждаю мир, увиденный глазами каждого из моих воплощений. Рисую своих героев: старца с бородой и посохом, деву, которая перерождается, словно феникс, зверя, загнанного в клетку, и себя.
Еще несколько дней пролетают стремительно. Днем парю в облаках, предвкушая вечер, то, как возьму карандаш и погружусь в мир своих фантазий. Я никогда так отчетливо не знала, что хочу рисовать, как знаю это теперь. Я хочу создать историю, свою историю, и рассказать ее другим с помощью кадров. Создать комикс своей жизни. Все остальное отходит на второй план, словно рисовать стало жизненно необходимо, как дышать, пить и есть. Может, я просто боюсь потерять себя, а рисунки собираются в спасательную шлюпку…
Наступает выходной. Я знаю, что рисовать могу до бесконечности, но я же обещала Элизе, что приеду. И, конечно, искренне хочу этого, хочу узнать ее, познакомиться с ней лично. На официальном сайте клиники было написано, что по субботам у них день посещений и можно приехать без предварительной записи. Я надеваю весеннее платье светло-персикового цвета, усеянное полевыми цветами. Оно струится по телу, а от любого движения этот цветочный узор колышется на ветру. Волосы собираю в немного неряшливый маленький пучок, наношу румяна и блеск для губ. Мне кажется, что мой вид должен внушать доверие, а не выглядеть строго, странно и уж тем более угрожающе. Нужно предстать перед ней в образе соседской девчонки. Надеюсь, что это поможет хоть как-то уменьшить ее шок. В магазине я прихватываю свое любимое печенье, не зная, можно ли что-то приносить, но это же всего лишь печенье. Оно поднимает настроение мне, может, и ей поможет в какой-нибудь ненастный, дождливый денек.
Итак, путь предстоит долгий, внутри все замирает от одной только мысли о нашей встрече. Я жажду увидеть ее и в то же время смертельно боюсь этого.
«А вдруг она не захочет меня видеть, или – ну не знаю, – может, она решила, что сошла с ума. Надеюсь, Марта ее успокоит, у нее отлично получается убеждать».
Добравшись на городском автобусе до конечной станции, я пересаживаюсь на пригородный транспорт, затем прохожу по проселочной дороге около километра и наконец оказываюсь перед клиникой. В ту ночь она показалась мне каким-то огромным, зловещим замком. Сейчас же я стою перед светлыми воротами, за которыми блистает четырехэтажное светлое здание с большим белым крыльцом и множеством окон.
Пройдя пост охраны, я направляюсь ко входу. Перед крыльцом стоят две пары (наверное, чьи-то родители) и женщина, которая все время шмыгает носом, словно недавно подхватила простуду. Я захожу внутрь и иду к стойке информации. Как я поняла, надо выписать пропуск, и меня проводят в зал для встреч, после чего позовут Элизу. Сердце колотится так, словно сейчас вырвется из груди, руки мокнут от волнения, один глаз чуть подергивается. Я передаю свои документы и говорю:
– Я к Элизе Локс.
Тучная женщина в больших очках зависает на минуту, потом поднимает на меня глаза:
– К кому?
– Э-л-и-з-а Л-о-к-с, – повторяю я медленно, по буквам.
Она хмыкает и бубнит что-то типа того, что такой не знает, отдает мне документы и возвращается к монитору.