нной извилистой тропинке в никуда или же куда-то, где умирают мечты и засыпают жизни. Воздух пропитан свежестью и хвоей, хочется вдохнуть его поглубже и побольше. И вот, пройдя лесок, я выхожу к освещенному солнцем забору, за которым узнаю знакомые очертания зданий. Никаких следов преступления по дороге я не нахожу, как внимательно ни вглядываюсь в землю, усыпанную хвоей.
Я пересекаю проходные ворота с охранником, представившись и объяснив, что иду на встречу к Леопольду. Мне выдают пропуск, и я немедленно вспоминаю, как была постояльцем в теле Олда, ходила по дорожке к саду шаркающей походкой, сидела под тенью деревьев, вдыхая свежий аромат, смотрела в окно изнутри.
Сейчас я стою перед зданием в другой роли, но все так же узнаю его фасад, зеленый сад с аллеями, деревянные лавочки. Казалось, я вернулась домой, вернулась туда, где когда-то проводила свои дни. Ностальгия, очень странная ностальгия по месту, в котором по-настоящему никогда не была. Но я ее чувствую – этот легкий трепет, эти воспоминания. Улыбка появляется на моем лице, и я вхожу внутрь здания. Медсестра провожает меня в общий зал и усаживает на кресло рядом с круглым столиком. Вскоре шаркающей походкой в зал входит Леопольд – худой, низенький дедочек с живым лицом и игривым взглядом.
– Доброе утро, юная леди. Давно я не видел настолько прекрасного создания, – широко улыбаясь, произносит он и садится напротив.
– Меня зовут Анна Битрайд, и мне приятно с вами познакомиться.
– Зови меня просто Леопольд, а я буду звать тебя просто Анна. Договорились?
– Конечно.
– Так что привело тебя ко мне, дорогая Анна? Я стар, но наше знакомство запомнил бы наверняка. – И он игриво подмигивает.
– Леопольд, у меня к вам есть вопросы об Иосифе Олде.
Улыбка сходит с его лица, а в глазах появляется неподдельная грусть.
– Да уж. Ёся, Ёся… Я рассказал полиции все, что знал. Но ты же не из полиции? Если ты из какой газетенки, то я не буду отвечать на твои вопросы, уж прости.
– Я не журналистка и не из полиции.
– Тогда кто ты, Анна?
– Это будет сложно объяснить. Но я его друг и пытаюсь докопаться до истины. Почему он пошел в этот лес, зная, что туда не стоит ходить?
Леопольд щурится и загадочно смотрит на меня.
– А с чего это ты решила, что он знал, что туда нельзя ходить?
Я была в курсе, что Леопольд любит загадки и странные истории. Я чуть пригибаюсь, оглядываюсь, всем телом тянусь прямо к его уху и шепотом говорю:
– Потому что я оставила ему записку с предупреждением.
Он громко втягивает в себя воздух, его веки поднимаются, и он также по-шпионски оглядывается. Потом выпрямляется и очень громко говорит:
– Предлагаю подышать свежим воздухом, милая. Мне хотелось бы размять суставы.
Мы встаем, я беру его под руку, и мы медленно идем в сад.
– Присядем на лавочку? – спрашиваю я.
– Нет, милая, нам нужно прогуляться вокруг. – Он загадочно глядит на меня.
Мы огибаем здание, проходимся по саду. Леопольд периодически смотрит, следит ли кто за нами или нет, потом ведет меня к какой-то пристройке. С одной ее стороны к стене прислонены деревянные поддоны. Он еще раз оглядывается и, когда не видит никого рядом с нами, подводит меня к ним.
– Быстрей, доставай дневник, вон там, между поддонами.
Я слушаюсь, присаживаюсь на корточки, сую руку между ними, и через несколько мгновений нащупываю знакомую гладкую поверхность. Вытаскиваю дневник мистера Олда и прижимаю его к груди. «Я соскучилась, – думаю я. – Я очень по нему скучаю». После чего быстро прячу тетрадь в рюкзак.
– Откуда вы знали, где его дневник?
– Так я же его здесь спрятал.
– Вы? Но зачем?
– В тот день перед уходом Ёся заглянул ко мне в комнату и отдал тетрадь. Сказал, чтобы я спрятал ее, если с ним что-то случится. Я поклялся ему, что не буду читать, а просто спрячу туда, где ее никто не найдет. И я исполнил его предсмертную просьбу.
– Но почему вы тогда отдаете ее мне?
– Он сказал: «Леопольд, если со мной что-то случится, отдай записную книжку только тому, кто скажет, что предупреждал меня об опасности в лесу». Вот такие дела.
– Значит, он видел мое послание. Тогда почему все равно пошел туда?
– Этого я не знаю.
– Спасибо, Леопольд. Вы настоящий друг.
– Да, и мне его не хватает.
– Мне тоже.
Мы еще гуляем по саду, после чего возвращаемся в здание. Леопольд предлагает перекусить, и я прошу какао и гренки, те самые, что ела, будучи мистером Олдом. Он удивляется тому, что я каким-то образом угадала, что предлагают в меню дома престарелых на полдник, изучающе разглядывает меня, но приносит заказ – два стакана шоколадного напитка и те самые ломтики. Их вкус такой же, как и всегда, хотя сегодня я пробую их уже в теле Анны. Не знаю, как это объяснить, хотя, может, это и не требует объяснения, просто я люблю гренки, в каком бы теле ни проснулась. Когда я собираюсь уходить, Леопольд берет меня за руку и просит об одолжении – побывать на могиле мистера Олда и попрощаться с ним за него. Медсестра пишет адрес кладбища, рисует схему, как найти могилу, и отдает мне листок.
До сельского кладбища я добираюсь на такси, следуя нарисованной схеме, прогуливаюсь среди бесконечно длинных аллей памяти и где-то вдалеке отыскиваю его последний приют. Присев на траву рядом с небольшим крестом, достаю ручку, его тетрадь и, вырвав чистый лист бумаги, пишу ему письмо. Может, он сможет прочесть его когда-нибудь, как я когда-то читала его воспоминания.
Добрый солнечный день, мистер Олд. Меня зовут Лина, и я ваш незваный гость, который иногда приходил и пользовался вашими бесценными днями жизни. За это прошу прощения. Я украла их у вас и все бы отдала, чтобы вам их вернуть. Но это уже невозможно, поэтому скажу просто – спасибо, что подарили их мне. Спасибо, что позволили прикоснуться к вашим воспоминаниям. Спасибо, что я была в вашей жизни, а вы были в моей.
Мне очень жаль, что мы с вами так и не встретились, мистер Олд. Я бы хотела с вами познакомиться наяву, в жизни, той или этой. А может, и какой-нибудь другой, кто знает. Я бы хотела послушать ваш низкий певучий голос, пожать сильную, смелую руку. Вы бы рассказали мне про Астрид и про то, как дальше сложилась ваша с ней жизнь. И я бы с замиранием смотрела на блеск в ваших глазах, когда вы рассказывали бы о своей любви, о своей единственной и всепоглощающей любви, такой безмерной и безграничной. Надеюсь, вы не бросили сына, он тоже достоин вашей заботы и внимания. Я знаю, любви хватило бы на них двоих. Да что говорить, когда я читала ваши воспоминания, мне казалось, ее хватило бы и на меня.
Но, увы, нам никогда не пересечься. Наши пути прошли где-то в параллельных жизнях и уже не встретятся на перекрестке. Но вы наполнили меня чувствами, теми чувствами, которые я сама никогда бы не отыскала в зеркальном лабиринте дней. Вы оказались учителем, который показал простую формулу счастья. Счастья в моменте, счастья настоящего и счастья «сегодня». Я никогда до вас не смотрела на окружающий меня мир такими глазами, никогда не видела его настолько живым, настолько пропитанным дурманящим запахом любви, наполненным вкусом эйфории и счастья.
Я пишу вам это письмо, потому что надеюсь, что вы его когда-нибудь прочитаете. Ведь не существует конца, все циклично и бесконечно. Поэтому я принимаю эту жизнь, эту смерть и верю в неминуемое продолжение. Только никому не говорите, пусть это останется между нами.
До скорой встречи!
Ваша Лина
P. S. Рада была познакомиться…
Сворачиваю листок и кладу его к кресту.
Потом я дохожу неспешным шагом до остановки. Странно, но все время, что я была на кладбище, мне казалось, что я там не одна. Знаете, такое чувство, будто кто-то внимательно за тобой наблюдает. Пару раз я даже оглядывалась, но никого так и не заметила. Только я и ряды памятников, ряды изображений людей, которые теперь поселились здесь и в памяти родных. Не верю, что у всего есть конец – ведь за концом всегда должно быть новое начало. Правда же, мистер Олд?
Глава 29
Я понимаю, что надо бежать.
Наконец я устраиваюсь на заднем сиденье автобуса, направляющегося в город. Солнце нагревает оконное стекло, за которым растекается зеленое полотно природы. Ехать не меньше часа, а от чтения в транспорте меня укачивает, поэтому записную книжку мистера Олда я не достаю и просто погружаюсь в свои мысли.
С убийцей мистера Олда яснее не стало, нужно будет покопаться в дневнике. А вот найти монстра, который уничтожил Элизу, я могу здесь и сейчас. Мне необходимо посмотреть списки студентов того года, и я не должна ждать следующего перемещения в декана. Оно ведь может и не случиться. Да и эти перемещения самые редкие, их было всего три за целый год. А продолжать жить в ожидании, зная, что Кир отбывает наказание за преступление, которого не совершал, и что в моих силах это исправить, становилось невыносимым. Эти мысли не оставляют ни на секунду, они уничтожают меня, перекраивают. Я чувствую себя палачом, я поступаю с ним так же, как поступила Анна. И в мысли прорываются его слова: «Нас и так уже предали».
«Я не предам», – думаю я и решаю ничего не откладывать. Мне нужно пойти к декану и попросить его о помощи. Да, именно так. Он мне поможет, он должен мне помочь!
Смотрю на телефоне время – половина пятого вечера. В университет я поехать не могу, даже при мысли об этом меня выворачивает. Значит, нужно прийти к нему домой. Сегодня обычный рабочий день, но время близится к вечеру, и он может быть уже дома. А если нет, я подожду его. Что, если Лилиан будет дома? Буду надеяться, не столкнусь с ней. Если столкнусь, то она меня не знает, поэтому просто скажу, что жду декана и у меня к нему очень важный разговор. Перед другими-то она добрая и хорошая.
По дороге на всякий случай смотрю информацию о ней в интернете. Ее имя всплывает только в качестве жены Давида Инмаска. В социальных сетях не зарегистрирована или зарегистрирована под другим именем, все попытки найти ее не увенчались успехом. Через полчаса я выхожу на остановке и быстрым шагом направляюсь к их дому. Куда я тороплюсь – не знаю, ноги несут меня сами. Я прохожу через незапертую калитку, поднимаюсь по ступеням, нажимаю на звонок, чувствуя, что нервничаю, мысли мечутся из стороны в сторону. Что я скажу и что декан мне ответит? Будет ли он со мной разговаривать или решит, что я сумасшедшая?