Папа говорил, что закона, который запрещал бы кенотафы на обочинах, не существует, но дорожные службы имеют право от них избавляться. За остановкой все осталось по-прежнему: простой деревянный крест, чуть дальше – прикрученный проволокой к столбу автомобильный номер в искусственном венке, старое овальное фото, а вот новый – фотокарточка парня над обломком решетки радиатора с логотипом «Киа». В память о маме здесь ничего не было – никто из них бы сюда не возвращался. По крайней мере вместе. Лера впервые приехала тайком, на автобусе, в тринадцать лет. Папа если и был, то не признавался.
– Елы-палы, – произнесла за спиной Ульяна. – Целое кладбище, никогда такого не видела.
– Трасса смерти, – сказал Вэл. – Аномальная зона аварий. Кому-то привидения мерещатся, у кого-то давление скачет и голова начинает кружиться… Это от усталости. Когда долго ехал, сам видел, как деревья дорогу переходят.
– В нас врезался бензовоз. Водитель уснул за рулем. Тогда еще не было этого отбойника между полос.
– Ну вот, – кивнул Вэл. Ульяна ткнула его в плечо.
– Может, тебе тоже поспать?
– Не-а, нормально все. Я бодр.
– Крестный говорил, что меня могли вызвать после аварии. Я чуть не сгорела в машине вместе с мамой, но меня вытащил один человек. Его звали Николай Горев.
– Блин, – прокомментировала Ульяна.
– Говорящая фамилия, да. Он живет в Рекино-Крестах. Я не первая, кого он спас.
– Вероятно, – кивнула Ульяна. – Если он Зовущий, то и аварию подстроить может.
– Бред, – не согласился Вэл. – Это случайные люди, у него нет с ними связи. А двигать предметы…
– Есть вязники, которые способны двигать предметы, – сказала Ульяна твердо. – Именно так и делал бы Зовущий – исподтишка. Типа оно само получилось, я тут ни при чем. Наоборот, герой. Очень много Зовущих – врачей и спасателей. Даже психиатров, ха. Они везде, где есть уязвимые люди и можно поживиться вязью. При этом они не убийцы и не маньяки. Живут себе незаметно…
– Но бывают и маньяки, – добавил Вэл.
– Те, кто… отыгрывает? – спросила Лера.
– Ага. Зависимые люди. Что-то неземное они при этом чувствуют… Убийство они называют «игрой». В общем, радуйся, что ты жива и тебя все это больше не касается.
– Я только сейчас поняла… – медленно произнесла Лера и потерла лоб. – Мне всегда казалось, что я живу без чего-то, что от меня отрезали. Как без руки и ноги. Но у меня есть руки и ноги.
– Это невозможно, ты ведь не помнишь себя в раннем детстве и вообще никогда не пользовалась вязью.
– Можно попробовать вернуть отрезанное! – вмешалась Ульяна.
– Байки! – хохотнул Снежин.
– Сам ты байка. Сначала нужно найти того, кто тебя вызвал. Лере – встретиться с Николаем Горевым…
Вспомнилась полученная от Эрика пощечина.
– Но я все равно не смогла бы ударить по лицу незнакомого человека, – подытожила она со вздохом.
Ульяна и Вэл обменялись взглядами – последний отчего-то нахмурился и с силой пнул лежащий на обочине мелкий камень.
– Не хочу тебя огорчать, но… – дипломатично начала Ульяна.
– Ратников – слабак и придурок, – перебил ее Вэл. – Такого способа вернуть вязь нет и никогда не было.
Ульяна посмотрела на него неодобряюще.
– Но вроде бы, если Зовущий сам захочет вернуть тебе отнятое, все может получиться!
Выходит, Эрик ударил ее просто так. За то, что сам притащил к Ашу и использовал для побега. Ни за что.
– Ладно, поехали, поищем твоего Николая Горева.
Лера не слишком хотела искать Николая Горева и тем более видеть его, но, с другой стороны, если это поможет ей снова стать собой, а не марионеткой Ратникова, то почему нет?
Старых домов в деревне почти не осталось. Пришлось поплутать между заборами коттеджей, стучать в которые оказалось бесполезно – на домофонные звонки никто не отзывался. На окраине ютилась изба без забора – доски ограды наклонились к земле, а местами рухнули. Вытянув шею, Лера разглядела открытую дверь и козу, которая щипала траву, привязанная длинной веревкой.
– Гоу, – скомандовал Вэл и первым проломился сквозь сухостой. – Хозяева! Есть кто? – И заглянул в темноту за дверью, пока Ульяна и Лера топтались возле козы, не решаясь идти дальше.
– Чего кричишь? – сварливо отозвались из дома, и на крыльцо вышла худая женщина с забранными в жидкий пучок волосами. – Кур распугаешь.
Из-под крыльца и правда выскочила и побежала с беспорядочными криками упитанная пеструшка.
– Простите, мы дом Горева ищем.
– Ну нашли. Я жена его. Чего хотели?
– Отблагодарить. – Вэл оглянулся на Леру и незаметно ей подмигнул. – Он сестру мою спас.
– А, – ничуть не удивилась жена. – Еще одни. Вы мне свою благодарность давайте, как вернется, я передам.
Снежин покладисто сунул руку в задний карман джинсов и достал бумажник. Сколько он отдал, Лера не увидела.
– Часто у вас тут бьются, да?
– Не то слово. – Деньги явно расположили ее к беседе. – Уже и батюшку звали корову эту изгонять – и все без толку.
– Что за корова? – Лера перестала гладить козу и подошла ближе.
– Да… – махнула жена. – Зинки косой Мадонна. И Зинки уже десять лет как нет, а с коровой никак не сладим. Дурная скотина. Самосвал ее сбил. Вот прям на повороте она выскочила, Зинке еще и штраф выписали, что не углядела. Ну и… До сих пор бегает. Видят ее. Коровий… этот… дух. Пугаются, никто ж не знает, что она неживая. Считай, каждый месяц, ну не каждый, а два-три – авария. То ничего, разъедутся, а то Колька бежит.
– А он-то почему бежит?
– Бежит и… – замялась жена. – Бежит. Спасибо, до свиданья.
И дверью хлопнула. От всех этих Зинок и Мадонн Лера забыла, зачем они вообще приехали, но Вэл не забыл – и забарабанил в дверь.
– А сам он сейчас где?
– На озере, рыбачит! – крикнула жена, не открывая.
– На Сенеже?
– Отож!
Уже в машине Вэл барабанил пальцами по рулю и отчего-то не спешил заводить двигатель.
– Соврала, – сказал он в сторону, не Ульяне и не Лере, а себе самому. – Соврала, чтобы не нашли. Почему?
– Ты нафига им денег дал? – прошипела Ульяна. – Пропьют!
– А мне, знаешь ли… – ответил он в тон. – Наплевать на их здоровье и самочувствие. Поговорили? Поговорили. Про корову узнали? Узнали. Осталось только…
– Может, ну его, этого Горева? – робко вмешалась Лера. – Только время тратим.
– Быстро же ты сдаешься, – разочарованно протянул Вэл, и Лера мысленно вычла себе балл. – Ща, – оживился он. «Мини-купер» медленно прокрался вперед.
Навстречу шагал местный житель в трениках и домашних тапочках. В руке он держал сложенный спиннинг, а вот с уловом явно не задалось. Вэл поравнялся с ним и опустил стекло.
– Эй, мужик! Где здесь обычно рыбачат?
– Так на Сенеже.
– А поближе?
– В Роднике. – Он махнул рукой вдоль дороги. – За пять минут доедешь.
– Николая Горева случайно не знаешь?
– Не.
Все это время по Лериному позвоночнику бегала вверх и вниз электрическая искра. Ладони вспотели, внезапно стало жарко. Она еще раз посмотрела на рыбака, когда Вэл уже трогал с места, и тряхнула спинку водительского сиденья. Тихо сказала:
– Это он. Николай Горев.
Вэл мгновенно сдал назад, и Лера выскочила из машины.
– Вы спасли меня!
Николай остановился. Кажется, уменьшился на глазах.
– Да? Я вас не помню…
– Это было десять лет назад. Моя мама погибла.
– А… – откликнулся Николай и всмотрелся в нее. Пригладил редкие волосы на затылке. – Бензовоз и легковушка. Зинка тогда первый раз ко мне пришла, царствие небесное, сорока дней не прошло, как померла Зинка.
– Это из-за коровы, да? – догадалась Лера.
– Ну. Хозяйка как-никак. Держит ее, уговаривает. Когда удержит, а то прет через две полосы напролом. Если беда – Зинка ко мне, прямо в спину тычет: вставай, Колька. Снег там, дождь или худо мне – ей неважно. Вставай, – улыбнулся он, – Мадонна моя опять набедокурила.
Лера смотрела на него во все глаза – в тот страшный день он разбил стекло и отстегнул ее от автокресла. А потом держал в израненных руках, пока не приехала скорая. Боялся отпустить, словно отпустит, и ее не станет.
– Спасибо, – сказал она. – Мы оставили вашей жене немного…
– Чего? Денег?
Лера кивнула. Николай изменился в лице – как будто она его ударила.
– Подождите! Я сейчас. Нельзя!
Он побежал к дому, теряя и подбирая тапочки.
– Нельзя! Подождите, я сейчас!..
Лера села в машину и закрыла глаза. Отвечать на вопросы не было сил. Вскоре она услышала, как снова опускается стекло.
– Нельзя брать деньги, – повторил Николай и сунул ей в ладонь смятые купюры. – Иначе она больше не придет. И я не узнаю. И не помогу.
– Он не Зовущий. Зато теперь понятно, почему его жена прячет, – сказал Вэл, выезжая на трассу. Лера незаметно вытерла лицо и натянула на голову плед.
Она думала о том, что главная теория крестного рухнула – Николай не имеет отношения к тому, что ее вызвали. Остается озеро в бабушкиной деревне. Тогда ее спас Егор, вот только сама она ничего не помнила. Упала в воду, захлебнулась, дальше – дом. Ей сказали, что Егор ее вытащил, но так ли это на самом деле? Нужно поговорить с Егором. Может, он подобрал ее на берегу. Может, видел кого-то рядом. Сбросить в воду, подождать, вытащить и отыграть – так мог поступить Зовущий, с которым у нее была связь. Какая связь? Он подавал ей кубики для пирамидки? Приходил в гости, чтобы вместе лепить кулички из песка? Может, водил в зоопарк и покупал сахарную вату? Хоть бы что-нибудь вспомнить до этого дурацкого озера… Платье на утреннике в детском саду не считается. Поговорить с Егором. Он старше и точно помнит больше.
Вместо ранних детских воспоминаний мозг подсунул Матвея. Лера познакомилась с ним два года назад в летнем лагере. Он первым подошел, чтобы познакомиться, и все время оказывался рядом – на соревнованиях, концертах, – и в столовой всегда садился за ее стол. Подруги страшно завидовали, Матвей был красивым мальчиком. А она каждый вечер прогуливалась с ним под ручку по самой дальней дорожке – говорить было не о чем. Перед сном думала, что дальше. Было понятно, что рано или поздно он ее поцелует. А потом? Дома, в Москве? Целоваться не хотелось, но подруги уже целовались и рассказывали об этом.