В Москву переехали спустя год после маминой смерти. Дом-муравейник – двенадцать этажей и столько же подъездов, детская площадка, школьная ограда, хоккейная коробка, и больше не приходилось ездить в садик на автобусе – он был в соседнем дворе. В трешке тети Оли и ее сына Егора для Леры выделили отдельную комнату. Ей было тогда шесть лет. Тетю Олю и Егора она знала по бабушкиной деревне – соседи. А Егор ее вообще из озера вытащил. Лера не помнила, чтобы удивилась тому, что они стали жить вместе.
О том, что мама была вязницей, не знал никто, кроме папы. И Лера, наверное, не узнала бы – но за ней пришел Аш. «Зря мы сюда приехали, – думала она, шагая вслед за Эриком через очередной двор, похожий на предыдущий. – Это не чарка вызванной Яромилы, понятно же». Эрик нес два пакета с одеждой, которые ему с утра всучила Лиля.
– Лиля классная, – говорила Ульяна. – Она волонтерит в фонде поддержки семей, с которыми для государства все ок, но на самом деле им совсем не ок. Вэл тоже куда-то вещи повез.
– Значит, искать Бездну ему надоело. Новый квест – волонтерство.
– Лер, вот ты чего такая колючая, а? Лиля маломобильная, ей трудно из дома выбираться, не то что куда-то ездить. А на машине это раз плюнуть. Вот Вэл и согласился.
– Ну да, конечно, – фыркнула Лера.
– Ты просто злишься из-за того, что он проводит с ней время.
– Я просто считаю, что он решил слиться и не продолжать!
– Не надо, – попросила Ульяна тихо.
– А то что? Завтра я об этом пожалею?
Ульяна захлопала ресницами. Отсылки она, кажется, не поняла. А Лера уже не могла остановиться – словно кто-то чужой и злобный подсказывал ей слова, которые она не собиралась говорить, но было поздно.
– Они друг друга достойны, – произнесла она не своим голосом. – Бедный рыцарь и больная принцесса…
– Лера! – вскрикнула Ульяна.
Но Лера выдернула руку из ее руки и догнала ушедшего вперед Эрика. И когда только эта Лиля успела так прочно войти в их компанию? Еще и поссорились из-за нее…
– В точку, – одобрил тот с усмешкой. – Снежин тот еще нищеброд. А ты злая, не ожидал. Может, подружимся.
– Вряд ли, – передернулась Лера. Она готова была бежать к Ульяне и просить прощения, но Ратников уже набирал номер квартиры на домофоне. Усталый голос ответил:
– Входите.
Лера постаралась принять непринужденный вид.
Хозяйку звали Вера, и, глядя на нее, вспоминалось выражение бабушки «Непонятно, в чем держится жизнь». Вера была почти прозрачной. Когда Эрик отдал ей пакеты, Вера его перекрестила.
– Мы многим обязаны Лиле, – говорила она приглушенно, словно боясь кого-то разбудить. – Такая сердечная, светлая… Дочка ее обожает. Вы работаете вместе? Лиля приходила к нам, учила деток валять кукол из шерсти, так понравилось… Юлечка сама обо всем расскажет, она вас ждет. Только тише – младшие спят, старший сын на тренировке. Такая тишина у нас редкость…
Все трое на цыпочках прошли в детскую.
– Привет! – Два огромных карих глаза, худые руки, улыбка в пол-лица. Юля сидела на нижнем ярусе двухэтажной кровати. Лера насчитала две таких, и еще в двух сопели малыши.
– Привет, – шепнула Ульяна и уселась рядом. – Я Ульяна, а это Лера и Эрик.
– Красивые имена! Я просто Юля.
– А мне нравится твое. – Она улыбнулась одними глазами. – Как ты?
– Хорошо. Очень хочется погулять, но мама не разрешает.
– А чтобы тебе было не скучно сидеть дома, у меня для тебя подарок! – Жестом фокусника она достала из-за спины сверток в блестящей упаковке. – Лиля просила передать тебе привет и вот это.
– Спаси-ибо! – Юля бесшумно захлопала в ладоши. Подарок оказался неновым маленьким ноутбуком с ярко-оранжевой крышкой. – Теперь мне не нужно писать в тетради! Там же есть «Ворд»?
– Стопудово, – сказала Ульяна. – Что пишешь?
– Страшилки! На самом деле я не сама их пишу, – призналась она простодушно. – Мне подсказывает волшебная чашка.
Лера и Ульяна быстро переглянулись.
– Волшебная? Серьезно?
– Ага, Лиля подарила. Я пью из нее чай, а потом сажусь и записываю. Мои страшилки не очень страшные, но мама отправила один рассказ в детский журнал, и его напечатали!
Лера протянула руку и достала третью чарку из-за пузырьков и коробочек с лекарствами. Ульяна прочла ответ по ее лицу.
– Юлечка, нам пора. Я обязательно передам Лиле, что тебе становится лучше.
– Так быстро? – Ее губы дрогнули, но всего на мгновение. – Ладно, пока!
– Она родилась здоровой, – сказала Ульяна уже на улице. – Бегала на площадке с братьями и ударилась коленом. Боль не проходила, врачи отправляли мазать и пить таблетки, а через год сказали – онкология. Шестеро детей, работает только папа. Просто ад.
Лера присела на лавочку и отыскала глазами окно Юлиной комнаты. Сцепила руки на колене и отвернулась. Вот бы у нее были знакомые в детском журнале…
– Лер, ты чего?
Ульяна села рядом. Эрик делал вид, что читает рекламу на двери подъезда.
– Я не хотела говорить плохо о Лиле. И про Вэла тоже. Я ничего этого не думаю. Наверное, просто устала.
– И ревнуешь, – подсказала Ульяна. Лера вздрогнула – слово попало в цель. – Как будто кто-то другой думает за тебя чужие мысли и говорит чужие слова твоим голосом. И еще больно… здесь. – Ульяна коснулась груди. – Так и должно быть. Всегда бывает.
– И у тебя?
– У всех.
Лера обхватила руками плечи и чувствовала, как после слов Ульяны с каждым выдохом становится легче. Цвета – ярче, запахи – сильнее… Совсем как до первой встречи с Вэлом, когда он спас ее от Аша, – его не было, и всё было хорошо. И сейчас его тоже нет. Значит, хорошо еще будет.
– Это ба, – сказала Лиля.
С гранитного памятника сурово смотрела старуха с поджатыми губами.
– А чарка? – спросила Лера, уже понимая, каким будет ответ.
– Чарка там. Вместе с ба.
– Ну дела, – вздохнула она и поймала взгляд Эрика. Судя по выражению его лица, он был готов раскопать могилу. – Интересно, зачем твоей бабушке это понадобилось?
– Потому что чарка бисова. От Сатаны, так ба говорила. И забрала ее с собой, чтобы больше никто не смог ею воспользоваться.
– Для чего? – заинтересовалась уже и Ульяна.
– Для всяких сатанинских дел. Ох, да ерунда все это, – вздохнула Лиля и взъерошила волосы. – Ба вообще была против папиного интереса к антиквариату. Никогда не знаешь, кто всем этим владел и что делал, чужие грехи в дом тащишь… В общем, с дедушкой они жили плохо. Он пил и ее поколачивал. А потом впал в деменцию, и для нее настала счастливая жизнь: он беспомощный, как младенец, а она за ним ухаживает. Потом она собралась паломницей в Дивеево и оставила деда с папой. У нас тогда эти чарки стояли в шкафу как сервиз, дед взял, решил, что просто чашка старинная… И просветлел. А когда она вернулась, снова отходил ее за предательство коммунистических идеалов…
– Вот блин, – сказала Ульяна. – Тот случай, когда лучше бы не выздоравливал.
– Так себе история, – согласилась Лера и посмотрела на Эрика. – Ладно, все. Материала для исследования у нас уже достаточно. Ни одна научная работа не стоит того, чтобы раскапывать могилу.
– Разумеется, – сказал Эрик так, что стало понятно – мысленно он уже возвращается сюда ночью с лопатой.
Склонившись к Лиле, Вэл о чем-то тихо с ней переговаривался.
– Если вы не против, мы с Лилей поедем. – Изловив Леру за локоть, он прошипел ей на ухо: – Только не позволяй ему копать!
Лера смотрела, как они удаляются по тропинке между оградами, и думала, что, когда все закончится, нужно навестить могилу мамы. Она вспомнила ее лицо на памятнике: такая же фотография была в альбоме; глядя на нее, Лера не находила сходства. И вдруг она поняла, что мама улыбалась не растерянно, а ободряюще: «Все правильно. Так и должно быть». За маминой спиной – старинный буфет, полки усеяны безделушками: фигурки слонов, фотографии в рамках, какие-то рюмки… И чарка Яромилы.
– Ребят!
Она бросилась вдогонку и замерла перед ними, боясь выдохнуть, чтобы вместе с воздухом не упустить едва найденное воспоминание.
– Кажется, я знаю, где Бездна.
– Как у вас с Эриком? Все наладилось?
– Нечему налаживаться. – Чтобы дотянуться до антресолей, Лере пришлось взобраться на табурет.
– Сколько ты у него живешь? – Ульяна излучала любопытство прямо-таки осязаемыми волнами. – Дня два-три? Не ссоритесь?
– Четыре. Уже не ссоримся, – рассеянно сказала Лера, перекладывая фотоальбомы. – У нас вооруженный мир.
– Вынужденный! – крикнул из кухни Эрик.
– Нет, именно вооруженный. Нашла. Вот она, смотрите.
Память не подвела. За маминой спиной в буфете стояла чаша Яромилы. Вторая полка сверху, между фарфоровой балериной и иконкой Богородицы.
– Она, – выдохнула Ульяна.
– И Аш пришел к тебе не просто так – он знал, – добавил Эрик.
– Здесь написано «Марьевка-2004». Марьевка – это наша деревня. Но тут не бабушкин дом, все выглядит иначе.
– Лера. – Ульяна смотрела на нее огромными глазами. – Набери ей прямо сейчас.
Лера схватила телефон. Она была уверена, что нащупала след Бездны. Он начинался в Марьевке. Возможно, именно мама ее там и прятала.
– Бабуль! – заговорила Лера и приложила палец к губам, чтобы Ульяна и Эрик не издавали ни звука. – Я у крестного, да. Как твои дела? Егор приезжал? Отлично. Звонили, да, у них все хорошо. День рождения – отпраздновали. Конечно, с тортом! Бабуль, а помнишь мамину фотографию на памятнике? Не подскажешь, где это было? Именины тети Лены, – повторила она, чтобы остальные тоже услышали. – Да помню я, помню, что она продала дом… Нет, все в порядке, просто рассказываю крестному. Там на фото видно чашку старинную, ты не помнишь, куда она потом делась? А, хорошо.
Лера зажала ладонью динамик.
– Не помнит, пошла искать, у нее есть такая же фотография. Да, слушаю! И я там тоже была? Ха-ха, ну понятно.
Она долго слушала, прикрыв глаза, чтобы не пропустить ни слова. Наконец переспросила: