– Входи, – приказал он. – Садись. Вина выпей, если хочешь.
– Мэтр…
– Да, что еще?
– Уже очень поздно, мэтр. Мне надо встать за час до солдатской побудки, чтобы помочь приготовить завтрак…
Офицер не слушал ее. Он подцепил со стола одну из катушек с пленкой и вставил ее в магнитофон.
– Я сильно занят, – сказал он. – Пока будем друг друга ублажать, можем и это послушать. Погаси лампу, Кассилья.
С: Вы понимаете причину, по которой были доставлены сюда?
З: В эту тюрьму?
С: Вы прекрасно понимаете, что совершили. На этот допрос.
З: Я даже не знаю, какие мне выдвинуты обвинения.
С: Не думайте, что вам удастся заморочить мне голову. Зачем вы явились на Сен-Круа?
З: Я антрополог. Я хотел обсудить находки, сделанные мною на Сент-Анн, с коллегами по профессии.
С: Вы хотите сказать, что на Сент-Анн нет антропологов?
З: Отчего ж нет, есть. Хороших нет.
С: Вы думаете, что вам известно, чего мы хотим, так? Вы думаете, что вы самый умный. Вы полагаете, что политическая ситуация в отношениях с планетой-сестрой такова, что ваше враждебное настроение к ней купит вам свободу. Я правильно определил ход ваших мыслей?
З: Я просидел в вашей тюрьме достаточно долго, чтобы понять, что свободу купить мои показания не смогут.
С: А это так?
З: А что вы пишете?
С: Вас это не касается. Если вы так думаете, почему вы продолжаете отвечать на мои вопросы?
З: С тем же успехом я мог бы спросить, отчего вы продолжаете их задавать, если наперед известно, что меня никогда не выпустят.
С: Вы забыли, что я могу ответить примерно так: «Но у вас могли быть сообщники и пособники!» Сигаретку хотите?
З: Я думал, что мне никогда не представится такая возможность.
С: Я вас не дразню. Вон там мой кисет. Я это предлагаю из лучших побуждений.
З: Спасибо.
С: Свет от моей лампы не раздражает? Я должен остеречь вас, чтобы не вдыхали так глубоко – вы слишком давно не курили.
З: Спасибо. Я осторожно.
С: Вы всегда осторожничаете. Не так ли?
З: Понятия не имею, о чем вы.
С: Я имел в виду ваш научный стиль.
З: Я очень внимательно подхожу к сбору и обработке данных, это так.
С: Но вы допустили промах, изобличающий ваши отношения с правительством Сент-Анн.
З: Нет.
С: Вы прибыли с Сент-Анн лишь около года назад. Вы считаете, что назревает война.
З: Нет.
С: Вы считаете, что их победа освободит вас?
З: Вы принимаете меня за шпиона.
С: В данный момент я принимаю вас только за ученого. Это допустимо?
З: Я привычен строить предположения и допущения.
С: Я прочел ваши бумаги и разобрал буквы, следующие за вашим именем. Я могу называть вас и так:
«Польский граф, рыцарь Великого Креста, Rx. и Q.E.D.[91]; Грандмастер ордена Кровавого Красного Кортика, R.O.G.U.E.»
Что скажете? Вы очень молоды на вид.
З: Считается, что смысла посылать с Земли в такое путешествие старика нет.
С: Я предлагаю вашему юному и гибкому, но не чуждому научного метода работы уму следующую гипотезу политической науки: убийца может стать превосходным шпионом, а шпион в состоянии отыскать много удобных возможностей для совершения убийства. Вы не находите, что мое утверждение трудноопровержимо?
З: Я антрополог, а не политолог.
С: Так вы не устаете нам повторять. Но антропологи обычно знакомы с обычаями менее сложных культур, и разве там неизвестно понятие шпионажа?
З: Примитивные люди, как правило, вступают в войну лишь затем, чтобы доказать свое мужество. Поэтому они сошли с историчекой сцены.
С: Вы зря тратите мое время.
З: Можно мне еще одну сигарету?
С: Уже покончили с той? А, вижу. И свет…
З: Спасибо.
С: Кого вы планировали убить здесь? Явно ведь не того человека, кого вы уже убили – это так, случайность. Вы намеревались совершить покушение на какое-то высокопоставленное, хорошо охраняемое лицо.
З: Например?
С: Я уже говорил, что я здесь не затем, чтоб отвечать на ваши вопросы. Если бы я дал себе труд строить какие-то предположения на сей счет, это означало бы, как ни маловероятно это, что в неустанно повторяемых вами утверждениях о своей невиновности есть зерно истины. Мы определяем, что это за истина, а не вы. Создав самую совершенную уголовно-процессуальную систему в истории человечества, мы, и только мы наделили реальным воплощением постулат, о котором столько судачили мудрецы и который так последовательно игнорировали прежние общественные структуры: в истине – сила. Мы творим суд и расправу так, как не творила их до нас никакая власть. Вы неоднократно допытывались у меня, в чем вас обвиняют и почему держат в заточении. Так вот, мы так поступаем с вами, потому что нам доподлинно известно, что вы лжец. Эй, я с вами говорю! Вам все ясно?
З: Когда меня взяли под стражу, девушка, ее зовут мадемуазель Этьен, получила пропуск и с ним позволение меня навещать в определенные дни и часы. Вы утверждаете, что верны своему слову, но ей еще ни разу не дали со мной увидеться.
С: Возможно, она отказалась.
З: Вы уверены?
С: Да!! Вы в самом деле не понимаете? Правда – вот основа нашей тайны. Вы утверждаете, что ей выдали пропуск – обычная формальность в таких обстоятельствах. Если вы также заявляете, что с тех пор вы ее не видели, это означает, что она не явилась к вам на встречу. Естественно, как только нам стала ясна вся тяжесть совершенного вами, как только мы почувствовали, сколь яростное сопротивление вы оказываете, мы приняли меры, чтобы уведомить девушку об опасности, какая может ей угрожать при контактах с таким преступником, как вы. И если бы она все же решила прийти, то, уж наверное, не преминула бы с вами увидеться.
Мы представляем единственное правительство во Вселенной, которому может безоглядно доверять каждый его гражданин. Мы в ответ требуем от граждан неукоснительного соблюдения законов, глубокого уважения и определенного послушания. Если кто-то слышит от нас: «Сделай то-то и то-то, и тебя наградят так-то и так-то», он может быть уверен, что, как только названное ему задание будет выполнено, награда найдет его сей же миг. Если мы объявляем, что деревни, жители которых не повинуются тем или иным распоряжениям правительства, будут сожжены дотла, никто не сомневается, что так оно и произойдет. Мы немногословны, но каждое наше слово наполнено…
– Что случилось? – спросила девушка.
– Пленка оборвалась. Ничего страшного. Вставь следующую. И помни, что я тебе сказал. Чего я хочу от тебя добиться.
– Да, мэтр.
С: Садитесь. Вы доктор Марш?
З: Да.
С: Мое имя Констан [92]. Вы новоприбывший с нашего исходного мира по дороге с Сент-Анн? Это верно?
З: Я прибыл с Сент-Анн год с небольшим назад.
С: Именно.
З: Я могу спросить, почему меня арестовали?
С: Еще не время это обсуждать. Пока что мы займемся вашим именем, личностью, под видом которой вы путешествовали. Где вы родились, доктор?
З: В Нью-Йорке, на Земле.
С: Вы можете это доказать?
З: Изучите мои бумаги.
С: Иными словами, доказать этого вы не можете.
З: Мои бумаги служат тому доказательством. Университет тоже за меня поручится.
С: Мы уже пообщались с ними. К сожалению, я не уполномочен разглашать результаты иных расследований. Я могу лишь сообщить, доктор, что большей помощи, чем вы уже получили, вы не дождетесь. Мы с ними поговорили, и, как видите, вы там, где вы оказались. Как давно вы покинули Землю?
З: В ньютоновом времяисчислении?
С: Я могу перефразировать вопрос. Сколько времени вы провели в пути, прежде чем, согласно вашим заявлениям, высадиться на Сент-Анн?
З: Около пяти лет.
С: Лет Сен-Круа?
З: Годов Сент-Анн.
С: Для практических нужд между ними нет разницы. В дальнейшем вы будете использовать годы Сен-Круа. Опишите свои действия по прибытии на Сент-Анн.
З: Я приводнился в Ронсево – то есть в море километрах в пятидесяти от Ронсево. Потом мы прибыли в порт, как обычно, и я прошел через таможню.
С: Продолжайте.
З: Когда я закончил дела на таможне, меня допросила военная полиция. Это было скорее формальностью – все длилось не более десяти минут, насколько я могу припомнить. После этого я заполнил бумаги гостя и поселился в гостинице…
С: Назовите ее.
З: Дайте подумать… а, «Сплендид».
С: Продолжайте.
З: Я посетил университет и музей при нем. В университете нет отделения антропологии, вместо этого антропологические исследования вверены факультету естественной истории. Надо сказать, что поставлено дело скверно. Антропологические экспозиции в музее, которыми они так гордятся, представляют собой хаотическую смесь информации из вторых рук, подделок и чистой выдумки. Но я нуждался в их поддержке, поэтому отнесся к ним так корректно и вежливо, как только было в моих силах. Могу я спросить, почему этот человек покинул комнату?
С: Потому что он идиот. После этого вы уехали из Ронсево?
З: Да.
С: Как?
З: На поезде. Я взял билет на поезд до Французского Причала, он лежит примерно в пяти сотнях километров выше по берегу океана от Ронсево, в северо-западном направлении. Я мог бы добраться туда на корабле. Это было бы значительно легче. Однако я хотел увидеть природу страны, кроме того, я подвержен морской болезни. Я выбрал Французский Причал как отправную точку моих исследований, потому что весьма многочисленные сведения, какими мы располагаем о первобытных людях Сент-Анн, указывают на то, что на заболоченных лугах в этой местности располагалось самое обширное их поселение.