С: Мне говорили, что там стоит город. На болотах?
З: Едва ли это можно назвать городом. К югу километрах в двадцати уровень почвы резко поднимается, и там земли отведены под сельское хозяйство – собственно, Французский Причал только потому и существует, что фермерам и скотоводам нужен торговый порт.
С: Вы провели там много времени?
З: Нет. Вскоре я отправился в верховья реки. Там высоко, но население очень немногочисленное.
С: Это странно, ведь они могли бы сплавлять по реке товары.
З: В непосредственной близости от Моря-Океана река тинистая и изобилует отмелями. Судоходный канал проложен только до Французского Причала. Выше течение очень сильное, там много порогов и водопадов.
С: У вас исключительная топографическая память, доктор, я вам завидую. Кстати, я как раз хотел в этом удостовериться, потому и задал такой вопрос. Вероятно, вы бы и про Порт-Мимизон многое могли бы рассказать.
З: Для антрополога наибольшую ценность представляют сведения о том, как то или иное сообщество поддерживает жизненный уклад. Рыбацкая культура, например, отличается от охотничьей, а обе они столь же сильно отличны от земледельческой. Волей-неволей начинаешь замечать такие вот вещи.
С: Это, несомненно, полезное качество. Мудр был бы генерал, который бы нанял вас разведчиком. А сейчас, пожалуйста…
С: Да-да, конечно.
С: О! А вы знаете, что сейчас принес мой коллега?
З: Нет, откуда же мне это знать?
С: Материалы насчет гостиницы «Сплендид». Я намеревался было подробно расспросить вас о ней, но мне пришло в голову, что по прошествии такого срока ваши показания неизбежно будут полны противоречий и неточностей, – человеческой памяти это свойственно. С равным успехом памяти шпиона и ученого, ведь они оба могли там жить… И тем не менее уделим этому минутку внимания. Вы помните, ну, скажем, как звали гостиничного уборщика?
З: Нет. Мне запомнилось другое обстоятельство.
С: А именно?
З: Он был свободным человеком. Обычно такие обязанности здесь возлагаются на рабов.
С: А вы, оказывается, не простой шпион, а еще вдобавок идеологически подкованный! Догадываетесь, почему я пришел к такому выводу? А, доктор?
З: Понятия не имею. Я, очевидно, не могу быть шпионом, поскольку прибыл с Земли. Если я и разделяю какую бы то ни было идеологию, она явно земного происхождения.
С: Доктор, Сен-Круа и Сент-Анн не случайно зовутся планетами-сестрами. Это связано не только с тем, что у них общий центр вращения. Оба мира оставались неизвестны целые десятилетия, а между тем за это время были колонизированы планеты, отделенные от Земли куда большим расстоянием. Обе планеты открыли и заселили французы…
З: …которые проиграли войну.
С: Именно. Прежде мы говорили о сходных чертах, теперь же перейдем к различиям. Вы знаете, доктор, почему на Сен-Круа, в отличие от Сент-Анн, узаконено рабовладение?
З: Нет.
С: Когда война окончилась, командующий здешним гарнизоном, к нашей удаче, принял решение, имевшее далекие последствия. Вернее сказать, он принял целых два решения. Во-первых, он постановил, что каждый побежденный француз или француженка обязаны участвовать в принудительных работах по восстановлению того, что было уничтожено войной. Но он позволил тем, кто желал того, откупиться от трудовой повинности и установил цену откупа достаточно низкой, чтобы это могли сделать почти все.
З: Это благородный поступок.
С: Не совсем. Цена была рассчитана так, чтобы получить максимальную отдачу. Банкир и его жена в принципе способны таскать мешки с цементом, а если их как следует приложить бичом, то и будут. Но был бы особо ценен их вклад? Нет. Во-вторых, военный командир приказал соблюсти преемственность в формировании гражданской администрации по всей планете, начиная с уровней, непосредственно подотчетных Центральному Правительству. Это означало, что в большинстве провинций, городов и местечек французские губернаторы, мэры и местные советы сохранили свои посты еще на много лет после исхода войны.
З: Это мне известно. Я смотрел пьесу об этом прошлым летом.
С: А, в парке? О да, и я тоже. Всего лишь детская аматорская постановка, но они очаровали меня своей игрой. Суть этой пьесы, доктор, осталась вам непонятна, и даже юные актеры едва ли ее уразумели. После поражения в войне лучшим, наиболее продуктивным французским элементам предоставили возможность сохранить определенную степень общественного влияния. Они не были полностью отстранены от управления. До сих пор они активно участвуют в жизни нашего мира. В то же время из-под ног у них выбили почву в том смысле, что пополнение рядов низкооплачиваемых рабочих впредь велось в основном за счет уголовников и бездомных детей – каста рабов утратила исключительно французский этнический оттенок. На Сент-Анн каждый человек французского происхождения – злейший враг правительства. Как следствие, Сент-Анн превратилась в ощетинившийся оборонительными орудиями внутрь военный лагерь. Колоссальная военная нагрузка ощущается среди граждан всех классов. Здесь же, на Сен-Круа, французское сообщество не только не враждебно правительству, но и, по сути, выступает его частью.
З: Мои взгляды в значительной степени определяются тем фактом, что именно это правительство заключило меня в тюрьму.
С: Это дилемма, не так ли? Вы настроены к нам враждебно, потому что вы наш узник. Но если вы отринете такую враждебность, если перестанете отвергать возможности всеобъемлющего сотрудничества, то и узником вы больше не будете.
З: Я согласен на полное сотрудничество. Я ответил на все ваши вопросы.
С: Вы не желаете подтвердить свои слова, сообщив имена ваших связных?
З: Я ничего плохого не сделал.
С: Ну что ж, поговорить по душам мы еще успеем. Извините, доктор, но я забыл, на чем мы остановились.
З: Я так понял, вы мне рассказывали, что быть рабом на Сен-Круа лучше, чем свободным на Сент-Анн.
С: О нет. Я не мог бы вам такого сказать, доктор, это неправда. Я вам говорил, наверное, что на Сен-Круа некоторые люди свободны – на практике свободой наделено большинство. На Сент-Анн и, с этой точки зрения, на Земле большинство порабощено. Они не зовутся рабами, но положение их даже хуже, чем у рабов. Хозяин раба обязан о нем заботиться, выделять на его содержание определенную сумму денег – например, если раб заболеет, хозяину следует принять меры для его излечения. На Сент-Анн и на Земле больной, не располагающий достаточными средствами для курса лечения, может либо выздороветь сам, либо умереть.
З: Большинство земных наций учредили правительственные программы для оказания таким людям медицинской помощи. Так я считаю, во всяком случае.
С: Вот видите, у них тоже есть хозяева. Но почему вы не уверены в своих словах, доктор? Мы-то думали, вы землянин.
З: Я там никогда не болел.
С: Исчерпывающее объяснение. Но мы забежали далеко вперед. Вы отправились по железной дороге на Французский Причал. Вы долго там оставались?
З: Два-три месяца. Я интервьюировал местных жителей, расспрашивал их об аборигенах – об аннезийцах.
С: И вы записывали свои интервью?
З: Само собой. К несчастью, все эти пленки были утрачены во время экспедиции в глубь континента.
С: Но самые интересные беседы вы записали в свой путевой дневник.
З: Да.
С: Продолжайте.
З: Находясь на Французском Причале, я посетил одно место, предположительно – однако с высокой степенью вероятности – связанное с аборигенной культурой, и затем в сопровождении нанятого мной спутника отправился в путешествие по Глуши – сперва в сторону холмов, которые начинаются совсем недалеко от Моря-Океана, затем в сердце гор, где берет начало река Темпус. Я открыл…
С: Без сомнения, доктор, ваши великие открытия на Сент-Анн не представляют для нас особого интереса, а даже если б и представляли, в моем штатном расписании нет места университетским семинарам. Но как долго вы находились, э-э, в Глуши?
З: Три года. Я уже отвечал на этот вопрос.
С: Я знаю. Мне хотелось услышать подтверждение. Итак, вы утверждаете, что три года летом и зимой жили в Горах Времени?
З: Да. Именно. Зимой мы спускались – вернее, я спускался, поскольку мой ассистент вскоре погиб, и я остался в одиночестве, – вниз, в холмы. Так поступало и большинство Свободных.
С: Но вы жили в отрыве от цивилизации, во всяком случае, не меньше трех лет? Мне трудно в такое поверить. И далее, коль скоро вы приняли решение вернуться, логично было бы ожидать от вас повторного визита на Французский Причал, откуда вы и начали путешествие, но нет же, вы объявились – я особо подчеркну это слово – в Лаоне[93], взяв очень круто к югу.
З: Я исследовал прежде неизвестные мне территории. Если бы я решил вернуться на Французский Причал, я бы шел уже пройденным ранее путем.
С: Что же, сконцентрируемся на обстоятельствах вашего появления в Лаоне, но прежде позвольте мне выразить удивление тем фактом, что вы не воспользовались возможностью, вернувшись на Французский Причал, лично уведомить семью погибшего ассистента о его кончине. Вы ограничились скупой радиограммой.
З: Так получилось. Но да, я подтверждаю ваши слова. И мне очень любопытно, откуда вы об этом знаете.
С: В Лаоне у нас… как бы это выразиться… специальный корреспондент. Но вы никак не прокомментировали подмеченное мною любопытное обстоятельство.
З: Семья моего ассистента, о которой вы так трогательно беспокоитесь, состояла из его отца – грязного попрошайки-пропойцы. Жена этого человека умерла за несколько лет до описываемых событий.