Первым делом еще с дороги он разослал приказы погребать мертвецов, чтобы не допустить эпидемии. Пресек разбои и мародерство, восстанавливал администрацию. Очень пригодилось и сильное войско, вернувшееся с князем из Поднепровья. Литовцы катастрофу Руси оценили по-своему. Почему бы не попользоваться тем, что убереглось от татар? Захватили Смоленск. Но оказалось, что русских воинов списали со счетов слишком рано. Ярослав вышиб врагов прочь.
Хотя катастрофой решили воспользоваться не только литовцы. В азиатских городах и в ставке Батыя имелись католические агенты. Поэтому на западе заблаговременно узнали о нашествии. В декабре 1237 г., одновременно с татарским вторжением, папа Григорий IX провозгласил крестовый поход против язычников и русских… Ватикан деятельно взялся за организацию. Настоял, чтобы немцы помирились с датчанами. Орден противился, не желал делиться добычей, но Рим нажал на рыцарей. В 1238 г. в Стэнби было подписано соглашение, крестоносцы возвратили датскому королю часть Эстонии, а он выделял Ордену войска. Григорий IX подключил к крестовому походу и Швецию. Ее правитель ярл Биргер охотно откликнулся, папские проповедники принялись вербовать шведских воинов, гарантируя на том свете отпущение грехов, а на этом – русские земли и богатства.
Успех выглядел очевидным. Русь обескровлена татарами, неужели она посмеет и сумеет сопротивляться? Ко всему прочему, у западных завоевателей имелась козырная карта. «Пятая колонна» среди русских. Князь-перебежчик Ярослав Владимирович, пытавшийся овладеть Изборском и посидевший за это в тюрьме, был прощен и снова очутился у немцев. У него находили пристанище изгнанники и изменники. Через них крестоносцы установили связи с псковскими боярами, подкупали их, и в городе составилась сильная прогерманская группировка во главе с Твердилой Иванковичем. Такая же партия действовала в Новгороде. А нашествие Батыя давало западникам отличный повод для агитации! Согражданам доказывали, что надо отдаться Ордену или шведскому королю и они защитят от татар.
У князя Александра имелась своя разведка, он получал известия о нарастающей опасности. Заранее начал предпринимать меры, чтобы достойно встретить ее. В 1239 г. он поставил несколько укрепленных городков по р. Шелони. На берегах Финского залива и Невы учредил «морскую стражу». Наблюдение за подступами с моря несло местное племя ижорян. По численности оно было маленьким, но отличалось прочной дружбой с русскими. Предосторожности князя вполне оправдали себя. 7 июля 1240 г. старейшина ижорян Пелгусий (в крещении Филипп) заметил огромный шведский флот, приближавшийся к устью Невы.
Он сразу выслал гонца в Новгород. Сменяя лошадей, тот сумел к вечеру доскакать до Александра и доложил о вторжении. В подобных случаях предусматривалось поднимать городское ополчение, дружины новгородских бояр. Но для этого требовалось постановление веча. Оно, как обычно, будет спорить, вооружаться или нет? Идти навстречу врагу или отсиживаться в Новгороде? Когда решение будет принято, бояре вызовут своих воинов, разъехавшихся по деревням, начнут вооружаться городские ратники… Все это займет немало времени, а неприятель захватит Ладогу, получит в свое распоряжение укрепленный плацдарм…
Впрочем, Александр знал и другое. В Новгороде есть изменники. Никто не гарантирует, что вообще получится протащить решение о созыве ополчения! Противники начнут мешать, затягивать дело. Именно из-за этого князь предпочел обойтись без веча. Он поднял собственную дружину – 300 витязей. Кликнул добровольцев, их набралось около тысячи. Архиепископ Спиридон отслужил молебен, благословил бойцов, и князь произнес свои знаменитые слова: «Братья! Не в силе Бог, а в правде!». И без промедления на рассвете 8 июля отряд двинулся вперед.
Ну а Биргер не спешил. Потому что его удар и наступление немцев на Псков должны были начаться одновременно. Шведы чуть-чуть опередили союзников. Биргер знал об особенностях новгородского правления, горожане будут долго толковать да взвешивать. Знал о «пятой колонне», был уверен, она сыграет свою роль. Словом, спешить было некуда. Шведы выбрали на берегу Невы хорошую поляну. Расположились лагерем и отдыхали после морского путешествия, выгуливали привезенных лошадей. Александру Биргер направил высокомерное послание: «Выходи против меня, если можешь! Я уже здесь и пленяю землю твою».
Он никак не мог предположить, что князь, выступив с небольшими силами, не позволил «немецкой» партии помешать ему! А продвигался стремительно: пехота на лодках, конница берегом. Присоединили воинов ладожского гарнизона – ижорян. 15 июля полторы тысячи русских внезапно обрушились на врага. Не давали опомниться, нажимали, давили. Сам Биргер получил княжеский удар копьем в лицо. Свалился мертвым епископ, приехавший обращать русских в католицизм. Шведы начали отступать к кораблям. Урон они понесли огромный. Только трупами знатных воинов нагрузили два корабля, а на простых махнули рукой, бросили так. Под покровом темноты флот ушел восвояси…
На Руси в этот день появился новый выдающийся полководец. Александру исполнилось всего 20 лет, но его имя загремело по стране, и молва присвоила ему прозвище, звучавшее как титул – Александр Невский. Но при описании этих событий обычно упускаются важные детали. Молниеносный бросок на Неву и разгром шведов оказались исключительно своевременными! Выше уже отмечалось: Биргер действовал не сам по себе! Он должен был ударить вместе с немцами! Новгородскую землю намечали взять в «клещи». С севера шведы, с юга Орден. Попробуй-ка отбейся…
Как выяснилось, Биргер опередил крестоносцев всего на пару недель. Не успели новгородцы отпраздновать победу и отпеть павших героев, как гонцы на загнанных лошадях принесли вести о другом вторжении. У границ появился весь цвет орденских рыцарей, ополчение Дерпта, Феллина, Оденпе. Эта армия внезапно выплеснулась к Изборску, кинулась на штурм и овладела городом. При этом немцы «убивали или брали в плен всех, кто только осмеливался защищаться. Вопль и стоны раздавались по всей земле». Псковичи быстро вооружились, выступили против захватчиков. Рыцарская атака смяла их. Остались лежать бездыханными воевода Гаврила Гориславич и 800 ратников, их товарищи покатились назад.
Немцы погнались за ними, пытались ворваться в Псков. Горожане отбросили их. Рыцари подожгли посад, расположились возле стен. Они были каменными, взять не так-то просто. Но… в городе заправлял Твердило Иванкович с другими заговорщиками. Они настояли на переговорах с осаждающими. Посредником выступил князь-изменник Ярослав Владимирович, и в сентябре 1240 г. было подписано соглашение. Псков переходил в подданство Ордена. Детей «лучших» граждан забрали в заложники и отправили в Ригу. В город вошел немецкий гарнизон, а Твердило Иванкович получил должность германского наместника.
Расстояние от Новгорода до Пскова – 150 км. Князь Александр вполне успел бы прийти на выручку. Но… и в Новгороде заявили о себе «твердилы иванковичи». Случилось именно то, чего удалось избежать в кампании против Биргера. Но против Ордена дружиной и добровольцами никак нельзя было обойтись. Невский потребовал собирать большое войско, выделять деньги. Однако на вече «золотые пояса» с треском провалили его предложения. Запретили призывать владимирские полки, не позволили мобилизовывать новгородцев. Мало того, возбудили в городе волнения. В конце 1240 г. вместо похода на немцев Александру Невскому пришлось уехать в Переславль-Залесский. Точнее, его выгнали. Князя-победителя, только что уберегшего новгородские владения, выставили вон! Не угодил тузам, мешал им капитулировать…
Хотя вскоре крамольникам пришлось призадуматься. Немцы вовсе не намеревались делиться властью и богатствами с русской знатью. Считались с ней не больше, чем с эстонскими старейшинами. Они завоевывали страну только для себя. Орден назначил в Псков двух правителей-фохтов. Распоряжался не Твердило Иванкович, а они. Установили свои законы, драли с людей подати, гоняли на работы, сами карали непокорных, вешая на городских стенах. Торговлю захватили рижские купцы. Твердиле и прочим изменникам досталась всего лишь роль прислужников – обеспечивать исполнение приказаний начальства.
Новгородские «золотые пояса» забеспокоились. Они-то мечтали совсем не о таком положении. А простонародье оказалось сбитым с толка. Свои же бояре настроили его, что крестоносцы не враги, что война с ними не нужна. Между тем с Псковщины доходили кошмарные слухи! В деревнях появились новые чужеземные хозяева. Всех крестьян причисляли к рабам, убивали, насильничали.
Что ж, Орден полагал, что заигрывания с русскими уже можно отбросить. Прогнозы организаторов крестового похода сбывались. Ослабленная страна не оказала серьезного сопротивления, Псков заняли так легко! Известия об этом разносились по Германии, и в Прибалтику засобирались новые рыцари, ландскнехты-наемники, безземельные дети и племянники феодалов. Спешили не упустить шанс, пополнить пустые кошельки, разжиться владениями.
Зимой 1240/41 г. немцы пересекли русскую границу не только под Псковом, но и по берегу Финского залива. Здесь обитало финское племя вожан. Оно было настроено совсем иначе, чем верные ижоряне. Крестоносцы подкупили вождей, они перекинулись на сторону захватчиков, племя согласилось платить дань, и на месте погоста Копорье рыцари с помощью вожан отстроили сильную деревянную крепость. Теперь враг обтекал Новгород с севера и с юга. От Копорья и Пскова начались набеги. Отряды рыцарей и их вассалов захватили город Тесово, разграбили села по Луге. Отбирали у крестьян скот. Появлялись на дорогах в 30 верстах от Новгорода, грабили и убивали купцов.
В оккупированные районы прибыли латинские священники, принялись насильно перекрещивать русских. Папа Григорий IX уже раскатал губы, что Новгород у него в кармане. Заранее передал все новгородские земли в состав епархии Эзельского епископа Генриха. 13 апреля 1241 г. Генрих заключил с Орденом соглашение. Рыцари должны были отделять епископу сотую часть доходов с территорий и городов, которыми они овладеют, а остальное оставляли себе.