Однако в Новгороде литовская партия уже ожидала скорого мятежа. Приезд государевых уполномоченных подтолкнул ее к открытому выступлению. «Золотые пояса» принялись подпаивать и поднимать горожан на бунт. Шумели, что Василий II покушается на их «вольности». В столкновениях пошли в ход камни и колья, смутьяны взяли верх. Постановили на вече: послать в Москву архиепископа Иону и предъявить ультиматум – если Темный желает, чтобы Новгород удержался под его властью, пусть возвратит «древние» права. Не берет дань, не вмешивается во внешние и внутренние дела. Архиепископ отказался от неблагодарной миссии, но и Новгород разорвал отношения с государем.
А тем временем в Москве всплыла на следствии страшная улика. Свой договор о разделе Руси эмигранты вздумали согласовать со ссыльным Василием Ярославичем. Отправили копию в Углич, но слуги великого князя уже были настороже и документ перехватили. Перед Василием II открылась полная картина предательства. Заговорщики кромсали страну на куски, жертвовали Православием! Нет, Темный не считал себя вправе прощать столь страшное преступление. Наоборот, решил показательно покарать злоумышленников. В феврале грянули казни. Крамольников били кнутом, отрубали руки и ноги, волокли по льду, привязав с лошадям, а потом обезглавливали. Священникам не велено было исповедовать и причащать их, ведь они предавали Отечество и веру. Князя Василия Ярославича перевели из Углича подальше, в Вологду, ужесточили режим заключения…
Но переловили не всех. У изменников имелись сообщники во дворце. Сразу после расправы великий князь свалился больным. Судя по всему, его отравили. Василий II не догадывался об этом. Вместе с придворными лекарями он поставил себе диагноз «сухотная болезнь», а для лечения применил одно из средств тогдашней медицины – прижигание спины горящим трутом. Вышло еще хуже, ожоги загноились. Очевидно, и яд делал свое дело. Вскоре государь почувствовал: ему не выздороветь. Он многое успел в своей жизни. Спас Православную Церковь. Спас страну, вытащил ее из хаоса.
27 марта 1462 г. нелегкая жизнь Василия Темного оборвалась. Государем стал Иван III. Он не устраивал никаких торжеств. Отец провозгласил его великим князем еще в 1448 г., и Иван рассудил, что давней церемонии достаточно. Был великим князем и остался великим князем, только уже без отца, один. В общем-то, было и не до торжеств. Он принял власть в очень напряженной обстановке, почти как в бою. Отец погиб, и сын брал командование на себя.
Грандиозный заговор еще не был раскрыт до конца, соучастники таились где-то рядом. Сохранились свидетельства этого, в богослужебной книге подмосковного Воскресенского монастыря возле записи о кончине Василия II какой-то злопыхатель приписал: «Июда душегубец, рок твой пришел». А для новгородских изменников смерть Темного послужила сигналом к действию. Их послы помчались к Казимиру, к Ивану Можайскому, Ивану Боровскому и Ивану Шемячичу, «золотые пояса» звали их «побороться» за Новгород. Эмигранты заверили, что готовы побороться.
Казалось, что страна разваливается. Взбунтовалась Вятка, ринулась грабить земли Устюга. Взбунтовался Псков, выгнал за злоупотребления наместника Владимира Ростовского. Оживились и татары, хлынули на Русь. А с запада полезли ливонские рыцари. Причем полезли на тот же Псков! Он позвал на помощь новгородцев, но куда там! В это же время Новгород сговаривался с Ливонским Орденом воевать против Москвы! Псковичам пришлось обращаться к великому князю, а новгородцы даже не пропускали посольство к нему. Однако вестники все-таки добрались к нему, били челом, каялись.
Иван III повел себя мудро. Попенял за бунт, но наместника сменил – назначил такого, какого просили сами псковичи. А на помощь к ним выслал свои полки. Немцы приняли к сведению: нет, Русь не развалилась. Поскорее убрались и возобновили мирный договор. Это остудило и новгородцев. В Москве переворота не случилось, новый государь был не слабее старого, и армия, колотившая их, никуда не делась. Прогнав немцев, стояла рядышком. «Золотые пояса» покряхтели и тоже отправили посольство к Ивану Васильевичу. Просить прощения, мириться.
Что ж, отец не напрасно готовил Ивана к роли государя. Те из бояр, кто понадеялся вольготно разойтись при нем, а то и прибрать его под контроль, крепко ошиблись. Он никому не позволил перехватить власть или отбиться от рук. Следствие о заговоре он возобновил, выявил еще нескольких крамольников. Самым заметным из них оказался Федор Басенок, один из лучших воевод отца. Увы, в те времена талантливые далеко не всегда были верными. Басенок был дружен с боровскими князьями, вот и соблазнился. Приговор был суровым. Воеводу ослепили и постригли в монахи. А тем самым Иван III недвусмысленно предупредил остальных бояр: щадить изменников он не собирается.
Клубок семнадцатыйМарфа Борецкая и иже с ней
Борецкие были самой могущественной и богатой из боярских семей Новгорода. От нее зависели многие купцы, общины ремесленников. Ей принадлежали обширные вотчины. Угодья Борецких на Севере могли вместить несколько европейских государств. Кстати, им принадлежали и Соловецкие острова. Монахи-подвижники, строившие монастырь, приезжали в Новгород договариваться с землевладельцами. Но самих Борецких духовные подвиги не слишком интересовали, они были заняты земной политикой. Глава семейства, Исаак Борецкий, выступал главным сторонником перехода республики в состав Литвы. А когда он умер, пролитовскую партию возглавила его вдова Марфа с сыновьями Борисом и Федором.
Несколько раз казалось, что их планы близки к осуществлению, подписывались соответствующие соглашения с королем Казимиром, и он даже включил в свой титул добавку «государь новгородцев». Но и Москва не собиралась отдавать северо-западный край чужеземцам. А всерьез схватиться с ней у Литвы не получалось. Там бушевали собственные усобицы. А потом поляки и литовцы увязли в войне с Тевтонским орденом. Она оказалась тяжелой и затяжной, получила название Тринадцатилетней. Только в 1466 г. Казимир одолел крестоносцев. Отобрал у них значительные территории, урезанный Орден признал себя вассалом Польши.
У короля наконец-то освободились руки для борьбы за Новгород. Но долгая война с немцами истощила его казну, подорвала финансы. А кроме того, в полной мере выявила слабые стороны его державы – отвратительную дисциплину войск, своевольство панов. После победы среди литовцев поднималось возмущение, что выигрыш достался не им, а полякам. Против Казимира стала формироваться мощная оппозиция во главе с киевскими князьями Семеном и Михаилом Олельковичем. А Москва к этому времени преодолела свои междоусобицы, укреплялась власть Ивана III. Он успел сформировать многочисленную и сильную армию. Поэтому Казимир выражал готовность поддерживать мир. Но тайно принялся готовиться к столкновению. Направил послов в Сарай, к хану Большой Орды Ахмату, был заключен договор о дружбе и совместных действиях против русских.
Замыслам перехватить Новгород мешало еще одно серьезное препятствие, ведь Литва приняла унию. Великий князь и московская митрополия использовали это, разъясняли: переход к королю означает не только измену, но и вероотступничество. Бояре из партии Борецких не придавали значения подобной «молочи», вели переговоры с униатским митрополитом Григорием Болгарином. Но большинство священников, монахов, простонародье ни за что не пошли бы на такой шаг. Однако Казимир и католики придумали головокружительный финт. Григорий Болгарин вдруг объявил, что порывает отношения с Римом. Отправил письменное покаяние в Стамбул, в Константинопольскую патриархию – просился перейти под ее юрисдикцию.
Игра была шита белыми нитками. Кто помешает митрополиту после присоединения Новгорода перекинуться обратно? Неужели папа не отпустит грех? И неужели не папа благословил «отступничество»? Греческий патриарх Симеон проявил принципиальность и отказал. Но в 1470 г. он умер, его место занял карьерист и пройдоха Дионисий. Литовцы засыпали его подношениями. Он не только признал Григория митрополитом Литвы, а передал ему власть над остальными русскими епархиями! Патриарх отправил послов в Москву и Новгород. Требовал низложить митрополита всея Руси Филиппа и подчиниться переметчику.
При дворе Ивана III и среди русского духовенства это вызвало бурю негодования. Освященный собор постановил, что сам «турецкий» патриарх чужд Православию и его указания не имеют силы. Обратились к новгородцам, призывали их не поддаваться на увещевания из Литвы и Константинополя. Новгородский архиепископ Иона сохранил верность Московской митрополии и чужеземные интриги отверг. Но он был уже стар, расхворался…
А у Борецких методы конструирования беспорядков были хорошо отработаны. Подпоили «худых мужиков», подкупили бандитов, выпустили в толпу голосистых крикунов. Сторонников великого князя в городе насчитывалось больше, но противники были сорганизованы, заглушали их воплями, били. Дружно орали: «За короля хотим!». Вече приняло решение отдаться под защиту Казимира.
Но и Казимир был себе на уме. Он изобретал еще один хитроумный политический трюк, как одним выстрелом убить двух зайцев. А именно, разделаться с собственной оппозицией, с православными литовскими князьями. Придумал столкнуть их с Москвой! Пусть сцепятся, подорвут силы! А король выждет и вмешается попозже, с татарами. Киевский князь Семен Олелькович был слаб здоровьем, хворал. Главную опасность представлял его брат, Михаил Олелькович, и король неожиданно назначил его княжить в Новгород. Дескать, вы были недовольны, что лучшие пожалования достаются полякам? Берите, пользуйтесь!
Михаил Олелькович поддался на уловку, обрадовался. Брат будет сидеть в Киеве, он в Новгороде, прямо как властители Древней Руси! 8 ноября 1470 г. архиепископ Иона отошел в мир иной, а 11 ноября в Новгород въехал новый князь. Привел целый корпус воинов и слуг. Разыгрались и выборы нового архиепископа. Кандидатов было трое: ризничий Феофил, духовник покойного Ионы Варсонофий и его ключник Пимен – ставленник Борецких. Он помогал разжигать мятеж, проплачивал смутьянов и наемных агитаторов церковным серебром. Для собственной выборной кампании он опять запустил руку в казну архиепископа. Разумеется, ему помогали Борецкие.