Конечно же, изобилие подобных чудес и явлений было не случайным. Оно как раз соответствовало времени подвига. Когда историю делали подвижники, и они же определяли веру, когда массово возносились самые горячие, самые искренние молитвы – и небесный мир был рядом. Он проявлял себя и в советском наступлении, при освобождении Восточной Европы. Например, в штаб 1-го Украинского фронта поступили данные, что гитлеровцы готовятся уничтожить одну из величайших христианских святынь – Ченстоховскую икону Божьей Матери. В подвалах Ясногурского монастыря, где она хранится, сложили авиационные бомбы и установили мины замедленного действия. Когда Ченстохов займут русские, монастырь должен был взлететь на воздух, а ответственность предполагалось свалить на «безбожников», возбудить ненависть поляков. Маршал Конев срочно выслал в монастырь офицера политотдела подполковника Николаева.
Он вылетел на самолете вслед за передовыми частями танковой армии Рыбалко, проскочившими Ченстохов без остановок. На месте Николаев нашел саперов, команду возглавил старший сержант Константин Корольков. Обследовав монастырь, он доложил: «А мины-то он, сволочь, точно под алтарь подложил, под самый контрфорс с расчетом на эту икону». Сапер был опытным, взрывчатку обезвредил (36 авиабомб). Святыня была спасена. Настоятель Ясногурского монастыря вручил Королькову католическую индульгенцию с полным отпущением грехов. Но существует поверье, что молящимся перед Ченстоховской иконой иногда предстает подлинный Лик Божьей Матери. И действительно, Пресвятая Богородица явила Свой Лик перед участниками операции. Одним из них был военный корреспондент Борис Полевой.
Он оставался атеистом, пытался объяснить увиденное с рациональных точек зрения. Но корреспондентом был добросовестным, зафиксировал уникальное свидетельство. Описал Деву Марию, явившуюся советским воинам: «Икона, во всяком случае, Лик и рука Богородицы будто бы покрылись туманом, растаяли, а потом из тумана стало прорисовываться другое лицо: округлое, совсем юное. Оно проступало не сразу, как бы отдельными частями – сначала губы, брови, потом нос, глаза, прядь волос, выглядывающая из-под оклада. И вот уже совсем иной образ смотрел на нас из искрящейся бриллиантами ризы… Она не была похожа ни на одну из известных богородиц или мадонн, не напоминала ни одну из картин итальянского Возрождения, и если что-то и роднило Ее с теми образами, то это черты человеческой чистоты. Это была смуглая Девушка ярко выраженного восточного типа, Девушка лет пятнадцати, шестнадцати. Здоровье, физическое и духовное, как бы проступало сквозь смуглоту кожи. Продолговатые глаза, большие, миндалевидные, несколько изумленно смотрели на нас…» [96].
Среди верующих упорно ходил слух, что будет еще одно чудо, и Господь даст людям Свое знамение – война завершится в один из великих христианских праздников. Именно так и случилось. Нацистская Германия рухнула, когда церковь праздновала высший из праздников! Светлую Пасху Христову! В 1945 году она пришлась на 6 мая, день святого великомученика Георгия Победоносца. Как раз в этот день правительство Германии ответило согласием на требования безоговорочной капитуляции. Процессуальные формальности и споры с союзниками заняли еще пару дней, и подписание акта о капитуляции состоялось в ночь со вторника на среду Светлой Седмицы. В Москве полыхал в небе победный салют, а по всей стране в православных храмах приветствие «Христос Воскресе» дополнялось поздравлением «С Победой!» [98]
А Парад Победы на Красной площади состоялся 24 июня. И опять он пришелся на один из величайших христианских праздников, на День Святой Троицы! По православной традиции это день торжества жизни. Храмы украшаются пышной зеленью березок, благоухают скошенной травой. Верующие на коленях читают особые молитвы, о ниспослании Святаго Духа. Вряд ли Сталин назначил дату парада случайно, церковный календарь он хорошо знал. В храмах звонили праздничные колокола – а по Красной площади торжественной поступью маршировали победители.
И все-таки Сталин не сделал решающего шага для поворота России к прежним духовным ценностям. Находился на самой вершине своего авторитета, но не сделал. Не повернул народ открыто к Православию. Не отменил революционных установок марксизма-ленинизма. Не хотел ломать фундамент, на котором возвысился сам? Или не смог? Опасался потрясений в государстве, раскола в собственной партии? Или переоценивал сам идеологический фундамент? Придавал ему большее значение, чем он имел на самом деле? Как бы то ни было, процесс остался половинчатым, незавершенным. Даже поверженные нацистские знамена в на Параде Победы полетели к подножию не христианской, а идеологической «святыни». К мавзолею Ленина. По иронии судьбы – большого друга (и агента) Германии, помогавшего рушить Россию. Но Русская Православная Церковь в ходе войны возродилась. Да, через Сталина. Однако возрождал ее Сам Господь в великом порыве всенародного подвига.
Глава 7По другую сторону фронта
Стоит обратить внимание, что «зоной подвига», где кровь, грязь и страдания перемешивались с вершинами духовного подъема и очищением душ, «зоной подвига», засвидетельствованной многочисленными чудесами и явлениями святых, стала именно сражающаяся Россия. Зарубежные структуры церкви остались вне этой «зоны». РПЦЗ с началом войны опять делилась и межевалась на политические группировки. Меньшая часть, подобно Великому Князю Владимиру Кирилловичу, восприняла вражеское нашествие с радостью, как долгожданный «крестовый поход» против коммунизма. Но митрополит Антоний (Храповицкий), занимавший такую позицию, уже умер, его место во главе заграничного Синода занял митрополит Анастасий (Грибановский).
А у большей части эмиграции (в том числе и духовенства), возобладали симпатии к своей Родине. Но и искренний, бескомпромиссный патриотизм проявляла лишь небольшая доля священства РПЦЗ. Ведь оно всегда было близко к либеральной интеллигенции. Сам предстоятель РПЦЗ Анастасий (Грибановский) был англофилом, как и глава Западноевропейского экзархата Евлогий (Георгиевский). Главные надежды возлагались на победу англо-американской коалиции, а СССР заслуживал поддержки в качестве ее союзника. Всплывали те же мечты, как у русской либеральной оппозиции в 1914 году – что в альянсе с западными державами и Россия вынуждена будет пойти на реформы, повернуть на их путь развития.
В это время два видных теоретика из русской эмиграции разработали учение о «конвергенции». Первый – известный социолог Питирим Сорокин, получивший гражданство США и возглавивший факультет в Гарвардском университете. Второй – Василий Маклаков. В прошлом – защитник Бейлиса на нашумевшем процессе о ритуальном убийстве, посол Временного правительства во Франции и масон очень высокого ранга – 33-й степени Древнего шотландского устава. Согласно их теориям, капитализм и социализм должны были постепенно сближаться в политических, общественных, экономических моделях. А в итоге произойдет сращивание СССР с западным сообществом. Подобные надежды распространялись и среди «антифашистских» священников.
Но определяющее влияние на позиции духовенства оказывал другой фактор: в каких государствах оно находилось. Американская Церковь горячо сочувствовала Советскому Союзу, собирала средства в помощь ему – и на этой почве сближалась с Московской Патриархией, выступала заедино с представительством РПЦ в США митрополита Вениамина (Федченко). Но к ним примыкали и здешние священники РПЦЗ (иначе им было нельзя, за выражение вражды к союзникам американцев власти их по головке не погладили бы, да и сами прихожане их бы выгнали).
А Евлогий в Париже очутился под германской оккупацией. Хочешь или не хочешь, приходилось считаться с нацистами. Ну, а Синод РПЦЗ сидел в Югославии. Когда немцы захватили ее, они бросили в тюрьму главного покровителя зарубежников, Сербского Патриарха Гавриила. Русских архиереев не тронули, Церковь считалась важной для антисоветской пропаганды. Но у Анастасия (Грибановского) гестапо произвело обыск и взяло Синод под плотный контроль, зная о дружбе предстоятеля РПЦЗ с англичанами. 22 июня 1941 года он промолчал, воздержался от посланий и деклараций в поддержку Гитлера. Но и не осудил, когда такие послания к верующим распространили митрополит Западно-Европейский Серафим (Лукьянов), митрополит Германский Серафим (Ляде).
Синод РПЦЗ попытался занять «аполитичную» позицию. Действовать сугубо в интересах Церкви. В мировой схватке держаться как бы нейтрально, но воспользоваться ею, чтобы помочь возродить в России храмы и церковные структуры (разумеется, структуры РПЦЗ). Для этого митрополит Анастасий посылал на оккупированную территорию священников, богослужебную литературу, антиминсы. Но у него мало что получалось. Германская администрация ему не доверяла, его замыслами не интересовалась и содействия не оказывала.
Зато в 1943 году, когда стало известно об Архиерейском Соборе в Москве и выборах Патриархом Сергия (Страгородского), тут-то «нейтралитет» РПЦЗ кончился. Синод Анастасия (Грибановского) выразил бурное возмущение. Начал собирать своих архиереев, и в таком деле гитлеровцы очень охотно помогли. Невзирая на военное время, организовали для РПЦЗ в Вене полноценную Архиерейскую конференцию, куда съехались 14 митрополитов и епископов из разных европейских стран. Нацисты старались, конечно же, не из любви к Православию и не из альтруизма. Раскипятившиеся зарубежники приняли именно такие постановления и воззвания, какие требовались немцам. О том, что их Церковь не признает нового Патриарха Московского, считает его избрание нелегитимным и неканоничным. О призыве на борьбу с СССР «всех верующих Православной Русской Церкви на Родине и в рассеянии сущих». И еще «Резолюцию по вопросу о том, чем Церковь может содействовать борьбе с коммунистическим безбожием».
Но верующие «почему-то» не откликнулись на призывы архиереев, заседавших под покровительством врагов России. Не прошло и года со времени конференции, как те же русские верующие в солдатских шинелях вместе с неверующими в аналогичных шинелях победоносно покатились по Балканам, вышли к границам Югославии. Синод РПЦЗ предпочел эвакуироваться вместе с гитлеровскими оккупантами. Покатился по Европе без пристанища – Австрия, Чехия, Германия. Последнее, чем успел «прославиться» митрополит Анастасий во Второй мировой (и Отечественной!) войне – сошелся с предателем генералом Власовым, благословил создание его «армии». Счел, что