Решения Собора поддержали 997 из 1270 униатских священников Западной Украины. А каноничность Собора была признана всеми поместными Православными Церквями мира! Никакого насилия, все было проведено в соответствии с требованиями и правилами Церкви. Но униатские структуры в СССР прекратили легальное существование. Отныне они могли действовать только подпольно, но это была уже уголовная статья. Тем более, что униатское подполье оказывалось связано с бандеровским. Униатская церковь сохранялась еще в Закарпатье, на территории Чехословакии. Но и бандеровцы от ударов и прочесываний уходили туда же, за границу. Со временем с соседями наладили сотрудничество, начали проводить совместные операции. И с униатами в Словакии поступили так же, как в СССР. «Порекомендовали» им созвать собор, и они в 1950 году воссоединились с Чешской Православной Церковью.
Но вот расчеты Сталина на то, что в послевоенном мире Советская империя будет занимать одно из ведущих мест, наряду с США и Англией, не оправдались. Западная финансово-политическая «закулиса» строила совершенно другие планы. Она именно для того готовила и развязывала Вторую мировую, чтобы вывести к господству на земном шаре только одну державу – США. Мир должен был стать «однополярным». Как раз для этого вскармливали нацизм и Гитлера, поощряли его «подарками» в виде Австрии, Чехословакии. Он должен был разрушить старую Европу. А в столкновении с Россией, как предполагалось, должны были обессилеть и надорваться обе стороны – и Америка выходила на первое место, диктуя условия.
Подобные проекты вроде бы осуществились. Европа была раздавлена и развалена. Англия ослабела, ее колониальная империя стала распадаться, она влезла в долги к Америке и пристраивалась к ней в фарватер. А уж Советский Союз потерял шестую часть населения, третью часть национальных богатств. В руинах лежали города, заводы, электростанции… Но произошло настоящее чудо. Наша страна вышла из войны не ослабевшей, а усилившейся! Продемонстрировала это мощнейшими ударами по Германии, по японской Квантунской армии. Да, люди жили в нищете, голодали. Однако после войны случилось еще одно великое чудо. Без всякой зарубежной помощи, без кабальных займов, которые предлагала Америка, одними лишь героическими усилиями народа СССР добился колоссального рывка в экономике. В невероятные сроки, всего за одну пятилетку, удалось не только преодолеть послевоенную разруху, но уровень производства на 73 % превысил довоенный! Страна не рухнула в кризис, не надорвалась, а продолжала усиливаться. Могло ли это быть без Божьей помощи? И можно ли считать случайным совпадение с возрождением Церкви в СССР?
Мир стал не однополярным, а двухполярным. Но тогда международные политические ветры резко повернули от союзничества к «холодной войне». Это сразу же сказалось, например, на отношениях с Американской Церковью. Мы уже отмечали, что фактически она уже была самостоятельной, но канонически считалась Северо-Американской митрополией Московской Патриархии. В годы войны было сближение. Но в 1946 году глава Американской Церкви митрополит Феофил (Пашковский) обратился к Патриарху, чтобы им официально предоставили автономию. При этом был выработан и принят проект, что Патриарх Московский является только духовным главой их Церкви, но не имеет никаких полномочий. В РПЦ не согласились, указывали, что это уже не автономия, а автокефалия. После споров рассорились, и московский Синод запретил в служении руководство Американской Церкви. Хотя истинная причина была в большей степени политической, чем духовной. Потому что значительная часть американских прихожан и священников уже была гражданами США. Они воспринимали пропаганду «холодной войны», повторяли ее в проповедях, боялись «советских агентов» и вмешательства «руки Москвы» в свои дела.
Кстати, был ли верующим сам Сталин? Насколько верующим, и насколько он соотносил веру с политикой и прагматикой – не будем судить. Об этом вообще судить не нам, это знает только Господь. Но факты позволяют утверждать, что на закате жизни он все же вернулся к вере своей молодости, с которой поступал в духовное училище и семинарию, и от которой отошел в революционном угаре. Имеются свидетельства, что к Сталину приезжал какой-то грузинский священник, уединялся с ним. Возможно, исповедовал. Обращает на себя внимание и отношение Иосифа Виссарионовича к экуменическому движению.
Еще в 1930-х годах ряд протестантских организаций, в том числе англиканская церковь, выдвигали идею действовать вместе, постепенно сближаться – а в перспективе им виделось объединение всех христиан в некой общей церкви. Война прервала эту деятельность, и первая учредительная ассамблея была созвана в Амстердаме в октябре 1948 года. Туда вызвались приехать делегации от 147 протестантских конфессий с целью учредить Всемирный совет церквей (ВСЦ). Для участия зазывали и Русскую Православную Церковь. С политической и дипломатической точек зрения это вполне можно было использовать. Обеспечить Советскому Союзу лишний выход в международные организации, пропагандистскую трибуну, какие-то рычаги влияния на зарубежное общественное мнение.
Но Московская Патриархия твердо оказалась заседать вместе с еретиками. И ясно, что Сталин разделял эту позицию. Вместо участия в ВСЦ в июле 1948 года было намечено другое международное мероприятие – торжественное празднование 500-летия автокефалии Русской православной церкви. Причем Сталин планировал перехватить идею Константинопольской Патриархии, провести «Вселенский Собор» – «для решения вопроса о присвоении Московской Патриархии титула Вселенской» [67, с. 151]. То есть, официально утвердить концепцию Третьего Рима!
Но обстановка «холодной войны» уже сказывалась, да и идея признать Московскую Патриархию Вселенской очень не понравилась в Константинополе, Греции, на Ближнем Востоке. Приглашенные Патриархи Константинопольский, Антиохийский, Александрийский, предстоятель греческой Элладской Церкви в Москву не приехали, прислали лишь второстепенных представителей. От Иерусалимской Патриархии не прибыл никто. Мероприятие пришлось сузить до ранга Совещания глав и представителей автокефальных Православных Церквей. Присутствовали Патриархи Сербский, Румынский, Грузинский, митрополит Болгарский, были делегаты от Албанской и Польской Православных Церквей. Но решения были приняты очень важные.
В докладах и обсуждениях приводились примеры того, как связи с экуменистами расшатывают традиции, подрывают уровень духовности. Указывалось на «близкое сродство экуменической деятельности с другими современными нецерковными, политическими, иногда тайными международными движениями» (имеется в виду масонство). В резолюции совещания однозначно определялось, что «целеустремление экуменического движения, выразившееся в образовании ВСЦ, с последующей задачей организации «экуменической церкви», не соответствует идеалу христианства и задачам Церкви Христовой». Также совещание осудило Ватикан за подрывные операции в отношении Православия, осудило унию как орудие экспансии папизма [33]. Оно утвердило сохранение прежней пасхалии. Московская Патриархия стояла и за сохранение «старого», юлианского церковного календаря, но часть Церквей, участвующих в совещании, уже перешла на «новоюлианский», обострять разногласия не стали.
Впрочем, отказ от участия в экуменическом движении вовсе не означал, что Русская Церковь отстранилась от международной деятельности. Главным организатором Совещания глав и представителей Православных Церквей в Москве был митрополит Николай (Ярушевич). Он возглавил вновь созданный Отдел внешних сношений Московского Патриархата. В новом качестве ездил с церковными миссиями за границу, вошел в состав Советского комитета защиты мира и Всемирного совета мира, выступал на конгрессах. За миротворческую деятельность он был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Одновременно владыка Николай возглавлял издательский отдел Патриархии.
И все же советская «церковная политика» в 1948–1949 годах стала меняться не в лучшую сторону. Иногда это связывают с тем, что Патриархию не получилось сделать Вселенской, и Сталин охладел к ней. Но такой взгляд выглядит упрощенным и неверным. Перемены начались раньше, до неудачи с «Всеправославным Собором». И связаны они как раз с той двойственностью, которую создал Сталин в Советском государстве. С одной стороны, деятельность Церкви разрешалась и поддерживалась. С другой, никто не отменял господство богоборческой марксистско-ленинской идеологии. В такой ситуации поощрение Церкви опиралось только на личное могущество Сталина. Но оно было далеко не безграничным. Его здоровье ухудшилось, осенью 1945 года он перенес инсульт. Он прекратил появляться на публике, его жизнь стала замыкаться в кремлевских апартаментах и на даче, и постоянный доступ к нему имел ограниченный круг лиц.
А партийные и идеологические работники проводили собственную линию. В Вильнюсе на Крещение Господне в начале 1948 года на Крестный Ход и обряд водосвятия на льду Вилии вышли до 7 тыс. человек, при этом к православным присоединилось и немало католиков. Местным властям это очень не понравилось. Указали, что богослужения разрешены, но не массовые шествия. Водосвятия на реке на будущее запретили. Эту практику тут же переняли в других регионах. Распространили и на Крестные Ходы между селами, молебны на полях. Осенью 1948 года через Совет по делам РПЦ Синод вынудили принять решение – запретить превращать проповеди в храмах в уроки Закона Божия для детей.
Главным проводником антирелигиозной политики стал в это время новый выдвиженец Жданова Михаил Суслов – он одновременно возглавил два отдела ЦК партии, международный и идеологии и пропаганды. В 1949 году он представил Сталину доклад, что Православная Церковь сыграла свою роль во время войны, теперь надобность в ней отпала. Религия подрывает устои коммунистической идеологии, играет на руку противникам. Да и возможность пополнить казну за счет Церкви выглядела не лишней. Поэтому предлагалось послабления прекратить и начать новую кампанию гонений. Суслова поддержала часть Политбюро. Сталин такие предложения решительно отверг. Но и богоборческие тенденции по каким-то своим соображениям не осудил, их авторов не взгрел, как он это умел, не объявил каким-нибудь «левацким уклоном».