На «царские похороны» Кирилловичи приехали в Россию, но узнали, что Ельцина на церемонии не будет. Леонида срочно переиграла планы – семейство отправилось не в Питер, а в Сергиев Посад, где Патриарх должен был служить панихиду по Государю и Его близким. Но и с этим решением самозванцы опять… промахнулись. Немцов и его команда все-таки уговорили Ельцина. Доказали, насколько это важно. Даже он сам как бы реабилитируется за снос Дома Ипатьева!
А для того, чтобы переубедить верующих, опровергнуть данные Соколова, обнаружившего частицы Святых Мощей Царственных Великомучеников, гробокопатель Авдонин в 1998 году вдруг возобновил «поисковые экспедиции» в окрестностях Екатеринбурга. Но на этот раз он полез не в Поросенков лог, на место захоронения, а на Ганину Яму, где убийцы рубили и жгли тела. Авдонин теперь имел хорошее финансирование, сильных покровителей – и «нашел». На Ганиной Яме он «нашел» невесть откуда взявшиеся кости животных. Коз, коров. Как раз подходящие, чтобы «эксперты» сделали фантастический вывод. Что эти кости «похожи» на те, которые обнаружил Соколов (как будто их кто-нибудь видел!). А значит, и находки Соколова (исчезнувшие в Англии)… тоже были костями животных. (Неужели и отрубленный палец Императрицы? Неужели следствие Соколова было настолько безграмотным?)
На патриарха Алексия II, на членов Синода, оказывалось чудовищное давление. Но они и сейчас стояли твердо, благословлять «царские похороны» отказались. По данным газеты «Комсомольская правда», решительным противником признания подложных останков выступил и митрополит Смоленский Кирилл (Гундяев). РПЦЗ тоже не признала лжемощей. 17 июля 1998 года похороны в Санкт-Петербурге все же состоялись. Участвовал сам Президент – покаянно преклонял колени неизвестно перед чьими гробами. Собрали военных, почетный караул, оркестры.
Из западных держав высокую заинтересованность в спектакле проявила только одна. Естественно, Великобритания. Прислала своих высокопоставленных представителей, почетный караул шотландской гвардии (Николая II в свое время числился шефом этого полка). А главную информационную поддержку разыгранного шоу оказал телеканал Гусинского НТВ – в то время откровенно антироссийский. Прервал программу вещания, вел прямую трансляцию… Однако торжество оказалось смазанным. Разрекламировали его ох как широко – а собралось всего 3 тыс. человек (вместе с чиновниками, военными). Для Санкт-Петербурга – слишком мало. Ни один архиерей на похороны не прибыл. Служили рядовые священники, отпевали как безвестных, по формуле: «Имена Ты их, Господи, Сам веси»…
А вскоре грянуло еще одно опровержение. Из Японии, где до сих пор относятся к Императору Николаю II очень почтительно. Там хранят Его вещи, платок с его кровью со времен покушения в 1891 году. По просьбе Императора Акихито специалист с мировым именем Тацуо Нагаи, доктор наук, директор департамента судебной медицины университета Китозато, провел независимую экспертизу ДНК и выдал заключение, что останки, захороненные в Петропавловском соборе, ни в коем случае не принадлежат Государю Николаю II. Это вызвало гнев и возмущение со стороны всех, кто силился доказать подлинность «царских останков». Но разоблачение подлога, сделанное Тацуо Нагаи, попало в СМИ, получило широкую известность.
Между прочим, и кара за темные игры с мнимыми «мощами» не заставила себя ждать. Если после вскрытия захоронения под Екатеринбургом через пару месяцев последовала провокация ГКЧП и распад СССР, то ровно через месяц после похорон – дефолт, падение в кризис 1998 года. А метания Кирилловичей, их отсутствие на церемонии, возмутили их покровителей. Аксючиц назвал поведение Леониды Георгиевны неадекватным. Больше связываться с ними не желали, и их «звезда» в России на время закатилась.
Глава 22Воссоединение с зарубежниками
Политические причины, разорвавшие Русскую Церковь на РПЦ, оставшуюся на Родине, и эмигрантскую РПЦЗ, как будто бы, исчезли. В Московской Патриархии считали важной и насущной задачей воссоединение двух частей некогда единого целого. Но сделать это оказалось очень не просто. В Советском Союзе среди духовенства было принято относиться к зарубежникам как к «раскольникам», пребывающим «в рассеянии и вне ограды Матери-Церкви». РПЦЗ, в свою очередь, обвиняла Московскую Патриархию в «сергианстве», сотрудничестве с коммунистическими властями, с КГБ. После вступления РПЦ во Всемирный совет церквей добавились обвинения в экуменизме.
Но сказывались и общие перемены в Русском Зарубежье. «Первая эмиграция» действительно была осколком «старой», прежней России (и что немаловажно, насквозь больной, предреволюционной и революционной России). А со второго поколения началась заметная ассимиляция. Даже при сохранении в домашнем обиходе русского языка, православной веры, под влиянием иностранного окружения менялась психология. Например, если почитать книги дочери генерала Деникина, увезенной в изгнание ребенком, то можно заметить: это писал уже не совсем русский человек, а европеец. Стиль, слог, образ мышления «чужие». В следующих волнах эмиграции – в период Великой Отечественной и после нее, ассимиляция шла еще более интенсивно. Потому что люди, покинувшие Родину, целенаправленно порывали с ней, стремились быстрее и глубже прирасти к вожделенному западному миру. Потомки эмигрантов превращались в обычных французов, американцев, бельгийцев, австралийцев, разве что помнивших о своем русском происхождении. Эта среда составляла паству РПЦЗ, из нее выходили новые поколения духовенства.
Один мой знакомый священник и его супруга в конце 1980-х решили воспользоваться возможностью, проехать по православным храмам и монастырям во Франции – как раз для того, чтобы прикоснуться к «старой», «белой России». Но они были поражены. Все, с кем они встречались, по менталитету не отличались от иностранцев. Точно так же были заштампованы упрощенными категориями западной пропаганды. Либеральные ценности, «демократия», «права человека» оказывались для них «святыми», единственно верными устоями. В Покровском монастыре Бюсси-ан-От гостям показали 98-летнюю монахиню Таисию, племянницу Нилуса. Все насельницы держались от нее отчужденно и на полном серьезе поясняли: смерть ее не берет, и она вынуждена влачить столь глубокую старость, потому что Бог ее наказал за дядю, обидевшего евреев. Лишь один из собеседников наших путешественников, потомок аристократов, грустно вздохнул и разоткровенничался: «Да что вы хотите, мы ведь здесь все давно уже «прожидовленные»»…
Русская Православная Церковь Заграницей еще в 1981 году канонизировала Николая II и Его Семью с чином «Мучеников». Однако о каком-либо покаянии зарубежников перед государем говорить было вообще проблематично. Тот неоспоримый факт, что в марте 1917 года Святейший Синод в числе первых изменил престолу, признан не был. Причем одним из инициаторов измены был как раз первый Предстоятель и устроитель РПЦЗ Антоний (Храповицкий). Этот факт у зарубежников тоже остался за кадром. Они в полной мере сохранили либеральную клевету, выставляющую Николая II якобы «виновником революции». Замалчивали существование придворного и государственного масонского заговора, осуществившего переворот. Да и о догматах Самодержавной Монархии в РПЦЗ давно уже никто не вспоминал.
Впрочем, и сама Зарубежная Церковь не была единой. Мы уже упоминали Православную Церковь в Америке, получившую в 1970 году автокефалию от Московской Патриархии. Были всевозможные украинские и белорусские «автокефальники», никем не признанные. А значительная часть православных русских приходов в Западной Европе после Второй мировой воссоединилась с РПЦ, но с началом «холодной войны» снова отошла, и ее прибрал к себе Константинопольский Патриархат. Что же касается той Церкви, которая оставалась собственно РПЦЗ, то она страшно заносилась перед Московской Патриархией. Ее Синод и Архиерейские соборы после обсуждений назвали три условия для воссоединения. Признать Мучеников и Исповедников нового времени, осудить «сергианство» и отказаться от прежних утверждений, что зарубежники находятся «вне Матери-Церкви». Позже вспомнили и о своей «чистоте», заговорили, что РПЦ надо бы прекратить экуменическую деятельность.
Предстоятель РПЦЗ митрополит Виталий (Устинов) вообще был категорическим противником воссоединения, говорил, что «с Москвой иметь дело нельзя». Хотя и Московская Патриархия имела к зарубежникам серьезные претензии. Их выходки с засылкой епископа Варнавы, с его скандальным подворьем в Марфо-Мариинской обители, с принятием под свое крыло и рукоположением в епископы всяких проходимцев и раскольников, никак не способствовали доверию и сближению. Но, невзирая на это, именно Русская Православная Церковь, а не РПЦЗ, делала шаги навстречу, искала пути к преодолению разногласий.
А одним из главных и очевидных пунктов расхождения получалась канонизация Царственных Мучеников. У зарубежников они были уже причислены к лику святых, в РПЦ – еще нет. Однако вопрос был очень не простым. Ведь и священники, и паства в России росли и воспитывались в советское время, когда память о Николае II заливалась потоками грязи и клеветы. Тут были и «кровавое воскресенье», и мнимая «нищета», «отсталость» России под царской властью, и «империалистическая бойня» Первой мировой, и мерзкие байки о Старце Григории Распутине, тут были состряпанные по партийным заказам книги Касвинова, Пикуля, фильм «Агония».
В «перестройку» добавилась «демократическая» клевета. На книжные развалы хлынули воспоминания иностранных дипломатов в Российской Империи, Гучкова, Милюкова, Керенского, Родзянко, Шульгина и иже с ними. Тех заговорщиков, кто погубил Монархию и державу, но сваливал собственную вину на Царя, который якобы из упрямства и под «темными влияниями» вовремя не пошел на реформы. Расписывалась фальшивая история с «отречением», которого никогда не было, от начала до конца отработанная самими заговорщиками. Добавились публикации либеральными СМИ и «желтой прессой» новых псевдоисторических фальшивок – чем скандальнее, тем лучше. Добавились работы и передачи авторов вроде Эдварда Радзинского, откровенно искажавшего факты. Например, подменившего фразу из письма Государя «Боже, спаси и умири Россию» – на «усмири Россию».