А в августе 2008 года Грузия обрушилась на Южную Осетию. Саакашвили был уверен в своей безнеказнаказанности, его войска перевооружили и обучали американцы. Его поддерживали вся Европа, прибалты, Украина. И не только на Западе, но и в России многие пребывали в уверенности – Москва «сдаст» Южную Осетию. Точно так же, как она сдавала позиции все предшествующие годы, как сдала Югославию, Ирак. Чтобы «сохранить лицо», ограничится дипломатическими протестами. Но неожиданно русские нанесли удар, за пять дней вдребезги разгромили грузин. Остановились только по приказу, 60 километров не дойдя до Тбилиси. А при этом Президент Медведев и премьер-министр Путин дополнительно наказали Грузию. Официально признали независимость Южной Осетии и Абхазии.
Хотя Московскую Патриархию это поставило в щекотливое положение. Теперь-то осетинские православные ждали, что их примут в РПЦ. Тем более, что жителям Южной Осетии было разрешено давать российское гражданство, и многие уже получили его. Аланская епархия сразу же обратилась в Москву, к Алексию II. Но к нему обратился и Грузинский Патриарх Илия II. Церковные власти оказались не готовы к такой же решительности, как светские. Неожиданно приняли сторону грузин, прозвучало заявление Патриархии: «Политические решения не определяют вопросы о церковных юрисдикциях и сферах пастырской ответственности».
Почему было принято такое решение? Ответ очевиден. Потому что Алексий II и прочее Священноначалие прекрасно знали о поддержке Грузии со стороны западных стран и опасались, что РПЦ ответят тем же самым – оторвут у нее паству в Молдове, на Украине. 6 ноября 2008 года Патриарх принял делегацию Грузинской Церкви, говорил, что «никакие политические катаклизмы не могут поколебать наше братское единство». Аланский епископ Георгий (Пухатэ) возмущался, называл это «предательством», говорил: «Москва отталкивает… Мы недоумеваем по поводу поведения Московской Патриархии в этой ситуации».
Выкручиваться пришлось митрополиту Кириллу (Гундяеву). Он нашел благовидный повод. 9 ноября 2008 года в интервью программе «Вести» он указал, что Аланская епархия – это «раскольничья как бы епархия». Пояснил, что «духовные лидеры этой страны находятся в юрисдикции раскольничьей церкви… Поэтому первое, что надо сделать, это, конечно, решить вопрос с этой раскольничьей юрисдикцией». Однако тут же митрополит дал откровенную подсказку: «Кроме того, существует уже некая модель в Абхазии… Ведь уже начиная с первой войны между абхазами и грузинами на берегах Черного моря грузинское духовенство потеряло возможность находиться в Абхазии и руководить духовной жизнью… и поэтому какая-то модель де-факто существует. Очень важно, чтобы такого рода проекты осуществлялись таким образом, чтобы это не осложняло отношений между двумя Церквями… Поэтому и нужен некий компромисс, некая переходная модель».
Более прозрачно, пожалуй, не скажешь. Осетинам предлагали аналогичное решение. Распускайте свою епархию, учрежденную от греков (вдобавок от тех греков, которые рассорились с Константинопольским Патриархом), и мы возьмем вас. Но только неофициально, де-факто. Нет, духовенство Южной Осетии такой вариант не удовлетворил. Да и самолюбие лидеров играло свою роль. Был епископом – а стать простым священником? Хотя Аланская епархия была крошечной (7 приходов, 6 свяшенников). Но она получила поддержку правительства Южной Осетии и осталась под юрисдикцией греков.
Вот в такой сложной обстановке, на повороте к борьбе за «русский мир» произошла смена Патриарха. На следующий день после кончины Алексия II Синод избрал местоблюстителем Престола митрополита Кирилла (Гундяева). Архиерейский Собор 25 января 2009 года и Поместный Собор 27 января проходили в бурной атмосфере. Точнее, на заседаниях в Храме Христа Спасителя все было чинно и спокойно. Но вокруг бушевали страсти. Ведь еще не улеглась «диомидовщина», добавлялись слухи о насильственной смерти Алексия II, а о Кирилле знали, что он ученик Никодима (Ротова), видели в нем главу «прокатолической партии».
В Москву снова съезжались верующие на пикеты, «молитвенные стояния». Правда, в этот раз до столкновений не дошло. Столичные священники, «приближенные к начальству», учли прошлые ошибки и заранее собрали свои ЧОПы, казаков, спортсменов и молодежные клубы. Они заняли пространство вокруг Храма Христа Спасителя, и оппозиционным демонстрантам оказалось просто негде расположиться. Кое-как разместились на подступах, «вторым кольцом», и делегаты шли в храм через живые коридоры с плакатами, молящими их не голосовать за Кирилла. Но он был избран большинством голосов. Его поздравили Медведев с Путиным. Впервые с XVII столетия глава государства и председатель правительства присутствовали на интронизации Патриарха. Впервые это событие было отмечено на государственном уровне, по поводу интронизации состоялся торжественный прием в Большом Кремлевском дворце.
В cвою очередь, и Кирилл, взойдя на патриарший престол, стал активным проводником политики «русского мира». Он принял премьер-министра Украины Юлию Тимошенко во время ее приезда в Москву, говорил: «Для Русской Православной Церкви Киев – это наш Константинополь со своей Святой Софией, это духовный центр и южная столица русского православия». В июле он сам отправился на Украину с пастырским визитом. Но прием стал уже совсем не таким, как год назад, когда он выступал на рок-концерте на Крещатике. Теперь к его приезду «Киевская патриархия» с националистическими униатскими отрядами и молодежью организовала акции протеста, вылившиеся в беспорядки. Украинские СМИ встретили Кирилла в штыки.
Но он не смутился, совершал запланированные встречи, богослужения. В Киево-Печерской лавре перед собравшейся аудиторией выступил на тему, как раз больную для Украины, тянувшейся к Европе, – о пагубности «идей эпохи Просвещения и философских идей либерализма», подорвавших христианские устои на Западе. Намечалось посещение Патриархом Троицкого монастыря в Ровно. Украинские власти настойчиво рекомендовали ему не ездить туда, в эпицентр воинствующего национализма. Даже было объявлено об отмене визита. Но Кирилл не послушал предупреждений, отправился на машине в Ровно. Завершив программу, шутил, что согласился бы проводить полгода в Москве, а полгода в Киеве, и «был бы готов принять украинское гражданство». Однако по возвращении в Россию встретился с Медведевым, рассказал о поездке, и Президент признал информацию полезной для некоторых выводов.
В сентябре Патриарх посетил и Белоруссию. Заверил президета Лукашенко, что готов оказать содействие в его взаимоотношениях с российскими властями, в разрешении возникающих проблем. А в выступлении перед народом сказал, что осознает себя как «Патриарха народа, вышедшего из киевской купели крещения» – не разделяя, таким образом, русских, украинцев и белорусов. Он поставил под сомнение и реальность суверенитетов некоторых стран, возникших после распада СССР. Каких именно, Патриарх не уточнял, но указал, что они «не способны действовать, в том числе на международной арене, в соответствии со своими национальными интересами».
Кирилл поднял ранг Всемирных русских народных Соборов. Раньше выступал на них в сане митрополита, теперь их открывал и возглавлял как Патриарх. В ноябре 2009 года он выступил и на Ассамблее русского мира. Говорил об угрозе глобализации и о том, что именно русский мир может и должен противостоять ей. Провозгласил, что в 1612 году наши предки «сумели отстоять Отечество, свою самобытность, если хотите, свою цивилизацию… И сегодня перед нами стоит не менее судьбоносная задача – всем сообща необходимо сохранить Русский мир, рассеянный по разным уголкам планеты, чтобы не потерять ценности и образ жизни, которыми дорожили наши предки, и ориентируясь на которые они создали в том числе и великую Россию». В 2010 году на приеме по случаю Дня православного казачества Патриарх указал, что к пространству Святой Руси, а значит, и русского мира, следует также относить Казахстан. Его стали считать одним из главных идеологов концепции «русского мира».
Что касается Абхазской церкви, то новый Предстоятель сохранял прежнюю политику – фактически принять ее в РПЦ, но негласно, без официального признания. Архиепископ Иларион (Алфеев), сменивший Кирилла на посту председателя Отдела внешних связей, 24 октября 2009 года подтвердил эту «дипломатическую» позицию: «Несмотря на изменение политических границ, мы по-прежнему считаем Абхазию частью канонической территории Грузинской Православной Церкви. Однако мы видим, что де-факто Грузинская Православная Церковь там сейчас присутствовать не может: ни один грузинский епископ или священник не имеет возможности приехать в Абхазию, чтобы окормлять верующих. Значит, мы должны помочь осуществлять пастырскую деятельность находящимся там канонически рукоположенным абхазским священнослужителям».
Но проходило время, и абхазов стал раздражать такой неопределенный статус. Церковь у них пользовалась большим авторитетом, правительство Абхазии передало ей в безвозмездное и бессрочное пользование 38 храмов и других объектов, Православная Церковь стала крупнейшим землепользователем страны. Здешнее духовенство и верующие видели самостоятельную Аланскую епархию, вспоминали, что до XVIII века Абхазская Церковь была независимой от Грузии. Добавился конфликт между священником Виссарионом Аплиа, назначенным временно возглавлять Абхазскую епархию от Майкопского архиепископа, и местными влиятельными священниками Дорофеем (Дбар) и Андреем (Ампар).
В 2011 году монахи Новоафонского монастыря отказались принять нового настоятеля, присланного от Московской Патриархии. Было созвано большое собрание священников, мирян и ряда депутатов абхазского парламента, постановило образовать Священную митрополию Абхазии. Управлять ею должен был временный совет до утверждения ее канонического статуса. Лакомым куском сразу заинтересовалась греческая Элладская церковь, в Сухуме с частным визитом появился ее епископ. Но протест заявила Грузинская Патриархия. Конечно же, заинтересовался и Константинопольский Патриарх Варфоломей, принял абхазских делегатов. Но его одернула Московская Патриархия. Абхазская церковь осталась разделенной. Одна часть – неофициально в составе РПЦ, другая самостоятельная, но никем не признанная.