В апреле те же самые активисты националистических групп провели «Всеукраинский национальный конгресс», а в мае — Украинский военный съезд. Впрочем, сами же участники свидетельствовали: делегатов на эти мероприятия тоже никто не выбирал. «Документами» служили частные письма к деятелям Центральной Рады. У военных — командировочные предписания, что они присланы в Киев для получения сапог, отдачи в починку пулеметов и т. д. В общем, набрали, кого смогли. Снова заявлялось об автономии, выдвигались требования украинизации армии, Черноморского флота и даже части Балтийского флота. Из состава Рады выделили правительство, Генеральный секретариат под руководством Винниченко. Военное ведомство возглавил Симон Петлюра. Временному правительству направили меморандум, требуя немедленно начать «подготовительные практические шаги по сношению с зарубежной Украиной», начать создание национальных воинских частей, украинизацию системы образования, администрации, назначить в Киев особого комиссара по делам Украины, а Рада отправит в Петроград комиссара по «великорусским делам».
Временное правительство отказало в более чем вежливых тонах. Разъясняло, что эти вопросы находятся в компетенции Учредительного собрания, предрешать его волю нельзя. Запретило II Украинский военный съезд. Но Рада закусила удила. Съезд все равно провела. Винниченко на этом съезде сделал красноречивое заявление. Указал, что пока восстание начинать рано, «наши большие города не пошли бы за нами. Ради получения на один год раньше того, что мы все равно добудем, мы не пойдем на это». Но откровенно прокомментировал, что лозунг автономии — лишь временный тактический ход, автономией националисты не удовлетворятся.
3 мая министр Временного правительства Милюков выступил с речью о целях войны, в том числе назвал передачу под опеку России турецких армян и вхождение в состав нашей страны Западной Украины. Но в планы закулисных режиссеров революции это явно не вписывалось, Милюкова тут же «убрали» в отставку, его заменил Терещенко.
26 июня Генеральный секретариат Рады принял очередную громогласную декларацию. В ней объявлялось, что Рада — «высший не только исполнительный, но и законодательный орган всего организованного украинского народа». Для переговоров по данному поводу в Киев прибыла делегация Временного правительства во главе с Терещенко и Церетели. Но представители центральной власти повели себя довольно странно. Без всякого согласования с правительством, но от его лица Терещенко и Церетели заключили соглашение о признании законодательных полномочий Рады.
Большинство министров возмущались, высказывались решительно против такого шага. Но тут как раз Львов ушел в отставку, и его место занял Керенский. Он полностью согласился на уступки. Генеральный секретариат Центральной Рады был признан высшим органом власти на Украине. Даже законы Временного правительства вступали в силу только после публикации их в украинском правительственном вестнике на украинском языке. А в состав Украины определили 5 губерний — Киевскую, Черниговскую, Полтавскую, Подольскую и Волынскую. Из ведения Генерального секретариата исключались только вопросы, связанные с военным ведомством, путями сообщения, почтой, телеграфом.
Нет, куда там! Раду даже такие ограничения оскорбили. Она завопила об «империалистических тенденциях русской буржуазии в отношении Украины». Отвергла любые ограничения своей власти. Стала бойкотировать общероссийские мероприятия, такие как Государственное совещание в Москве. В ответ созвала в Киеве «Съезд народов России». Временное правительство с этим вообще не боролось. Оно само, не дожидаясь никаких Учредительных собраний, уже признало «право наций на самоопределение». Керенский даже согласился на создание украинской национальной армии. Для этого выбрали 34-й корпус генерал-лейтенанта Скоропадского. Он был потомком гетмана Украины Скоропадского, принялся «украинизировать» свои части. Хотя на деле «украинизация» заключалась в том, что Скоропадский начал получать приказы не только от своего командования, но и от Генерального секретаря Петлюры. Куда более успешно вели «украинизацию» немцы. В лагерях военнопленных они объявили, что на Украине уже создано отдельное правительство, вербовали желающих солдат и формировали из них «Синюю» и «Серую» украинские дивизии.
А киевских националистов не удовлетворило даже то, что дал им Керенский. В конце сентября Генеральный секретариат издал новую декларацию — что на территории Украины в войсках имеет право распоряжаться только он, может отстранять и назначать воинские чины по своему усмотрению, за Временным правительством остается только право утверждать эти распоряжения. Ну, уж тут-то в Петрограде наконец-то спохватились. С запозданием на полгода догадались обратить внимание, что само создание Центральной Рады не обосновано ничем и никем, не оформлено никакими мало-мальски законными документами. Постановлением Сената Раду и Генеральный секретариат признали «несуществующими». А председателя Генерального секретариата Винниченко вызвали в Петроград для объяснений.
Рада этот вызов не просто проигнорировала, а подняла бурю протестов — дескать, «судить» ее представителей в России не имеют права. Запретила выполнять распоряжения должностных лиц Временного правительства без согласования с собственными органами. 20 октября (2 ноября) был созван III Украинский военный съезд. На нем Винниченко объявил, что Генеральный секретариат вообще не подчиняется Временному правительству. Прозвучали призывы к образованию отдельной республики. А через несколько дней в Петрограде произошел переворот.
О, на очередном политическом повороте Рада сыграла хитро! Она вроде бы заключила соглашение с местными большевиками, создала вместе с ними Краевой комитет охраны революции, но одновременно провела переговоры с командованием Киевского округа, собственным постановлением сохранила за ним военную власть. Временного правительства больше не было, и военные, подумав, согласились — Рада выглядела все-таки относительно «легитимным» органом. Нанесли удар, разгромив Совет рабочих депутатов. Большевики подняли красногвардейцев, рабочих. Но с помощью юнкеров киевских училищ и воинских частей, сохранивших повиновение штабу округа, их разгромили. А власть досталась Центральной Раде! 7 (20) ноября она провозгласила образование Украинской народной республики. Правда, связей с Россией еще не порывала, опасалась возмутить народ. Объявила о федерации с Россией. Но советского правительства в Петрограде не признавала.
Западные державы активно поддержали отделение Украины. Уже 5 декабря 1917 г. Центральную Раду признала Франция, в январе 1918 г. — Англия. Германия в это время вообще повела крупную игру под лозунгом «право наций на самоопределение». Германский министр иностранных дел Кюльман писал, что главной задачей является «дезинтеграция старой России». «Германия должна признать отделение Финляндии, Украины, Кавказа и Сибири… Множество слабых отделившихся государств будет нуждаться в германском покровительстве». Впрочем, и страны Антанты вынашивали подобные планы. 23 декабря 1917 г. в Париже между военным министром Британии Мильнером и французским премьером Клемансо было подписано секретное соглашение о разделе сфер влияния в России. Во французскую зону вошли Украина, Бессарабия, Крым, в английскую — Дон, Кавказ, Закавказье.
Учредительного собрания, созванного в Петрограде, националисты тоже не признавали, они назначили отдельное Учредительное собрание Украины. Но разгон «учредилки» большевиками 6 (18) января 1918 г. стал для них отличным поводом окончательно отделиться. На следующий день, как бы в знак протеста, Центральная Рада провозгласила Украинскую народную республику независимым и суверенным государством.
Но теперь новой «державе» требовалось как-то утвердиться на международной арене. Обозначить себя, показать свою позицию. В январе 1918 г. делегация Центральной Рады во главе с Севрюком и Левицким появилась в Бресте, где большевики уже вели переговоры с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией. Поначалу самостийники повели себя очень нагло и глупо. На Украине были хлеб, мясо, сало, а у немцев и австрийцев с продовольствием было совсем худо, начинался голод. Украинцы пытались шантажировать их. Выставили требование отдать им Галицию и Буковину — а они, мол, за это выручат поставками своей продукции. Впрочем, германские дипломаты сумели завязать с ними диалог. Пообещали им Холмщину (которую уже пообещали полякам) и принялись использовать националистов против большевиков. Стравливали их между собой, демонстративно устраивали торг с обеими делегациями.
Советская сторона пробовала протестовать. Заявляла, что не признает Центральную Раду. Но и та отвечала аналогичными доводами: указывала, что большевики — узурпаторы и никакой легитимной власти не имеют. Коммунисты тоже замыслили свою игру. В Харькове победила советская власть, и там было создано альтернативное украинское правительство во главе с Раковским (румынским подданным). В Брест прикатила делегация и от этой «власти». Но здесь-то правила игры определяли немцы. Они сочли более выгодным признать «легитимным» правительством Раду и продолжали переговоры с ней, а посланцев Раковского игнорировали.
Хотя положение самостийников в это время зашаталось. На Украину двинулись отряды Красной гвардии под командованием Муравьева. А между тем эксперименты с «украинизацией» воинских частей провалились. Они разлагались и хлынули по домам точно так же, как «неукраинизированные». Рада принялась создавать собственный аналог Красной гвардии, «Вольное козацтво». Оно состояло из такого же вооруженного сброда, как красногвардейцы, отличалось лишь внешним видом. «Вольные казаки» стали наряжаться в «запорожские» свитки и кафтаны, широченные шаровары. Командовать ими назначили того же генерала Скоропадского.
Но боевые качества «вольного козацтва» оказались вообще нулевыми. При встречах с неприятелем оно разбегалось. А население никакой поддержки Раде не оказывало — национализм для ук