Кстати, галицийцы в Киеве были очень удивлены. Им внушили, что они сражаются за освобождение украинского народа от «москалей», а выяснилось, что Киев — абсолютно русский город, почти никто не умеет говорить по-украински! Чтобы исправить сие упущение, был издан приказ об украинизации вывесок. Русский язык не допускался даже наряду с украинским. На несколько дней Киев превратился в огромную малярную мастерскую — закрашивали, исправляли. Особые патрули проверяли исполнение приказа и орфографию, выявляли ошибки и поясняли, как написать по-украински то или иное слово.
Карикатурная кампания по исправлению вывесок дала старт новой волне национализма и русофобии. Лица, не владеющие украинским, изгонялись из всех административных учреждений, из школ. В декларации новой власти указывалось: «Директория решительно будет бороться с провозглашенными бывшим гетманом лозунгами федерации с Россией… Всякая пропаганда лозунгов бывшего гетмана о федерации будет караться по законам военного времени».
Разные отряды и банды тоже объявляли себя сторонниками Директории, занимали города. Грабили, кое-где устраивали еврейские погромы. Но, по воспоминаниям современников, массовых и систематических расправ не было. Овладев тем или иным населенным пунктом, петлюровцы гуляли вовсю. Напивались вдрызг, плясали, горланили украинские песни, плясали и безудержно палили в воздух — отъезжающие немцы побросали огромное количество оружия и боеприпасов.
Правда, в это время на юге появились войска Антанты. Французы высадились в Одессе, продвинулись до Херсона и Николаева. Петлюровцы расхрабрились оказать сопротивление, однако их легко отогнали — сами французы вступать с ними в бой не стали, бросили на них отряд белогвардейцев Гришина-Алмазова. Но Франция, невзирая на это, признала вдруг Директорию… законным правительством Украины. Белогвардейцам запретили выходить за пределы Одессы, вести мобилизацию. В Херсоне и Николаеве интервенты даже сохранили администрацию Директории.
Генерал Деникин, удивленный столь непонятным поведением союзников, неоднократно обращался за разъяснениями и к командующему французскими войсками на юге генералу Бертелло, и к главнокомандующему в Восточной Европе генералу Франше д’Эспере, и к верховному главнокомандующему маршалу Фошу, но ответа так и не получил. Деникин пытался доказать, что «петлюровщина вырождается, распадаясь на шайки грабителей и примыкая к большевизму». Куда там, французы оставались глухи к его доводам. Командующий одесской группировкой генерал д’Ансельм заявлял: «Если бы речь шла о Екатеринодаре, я обращался бы к Деникину, который хозяин в Екатеринодаре. Но на Украине хозяин Петлюра, поэтому я должен обращаться к Петлюре». В Тирасполе, Николаеве и на острове Березань остались огромные склады вооружения и имущества царской армии. Французы запретили белогвардейцам пользоваться ими. Отвечали, что склады находятся на территории Украины, а значит, «принадлежат Директории». (В итоге все имущество потом досталось красным.)
Картина оказывалась тем более парадоксальной, что сама Директория отказывалась от любых контактов с французами! Ее лидер Винниченко занимал крайне левые позиции и противился любым переговорам с «империалистами». Хотя украинцев сразу же начали теснить со всех сторон. На Западно-Украинскую республику набросились соседи. Румыны захватили у нее Буковину, чехи — Закарпатье, поляки заняли Львов. Правительство бежало в Тернополь. В январе 1919 г. Западно-Украинская и Украинская республики предпочли объединиться. Бывшая ЗУНР стала Западной областью Украинской народной республики, сохранив при этом широкую автономию, с собственным президентом Петрушевичем и собственным правительством.
А на Директорию развернули наступление красные. В пограничной Судже большевики опять создали второе, советское правительство Украины. По мере побед оно переехало в Харьков. Ну а петлюровские войска, как и прежде, проявляли никудышнюю боеспособность. Разваливались, удирали при первом же натиске. Многие «батьки» переходили к красным, как атаман Григорьев. Присоединился к ним и Махно. Директория объявила всеобщую мобилизацию, угрожая дезертирам каторжными работами на срок 12–15 лет. Но люди над этим смеялись — все видели, что существование украинской власти измеряется не годами, а днями.
Сама Директория дожидаться красных не стала. За неделю до их вступления в Киев (6 февраля) выехала в Винницу. Ультралевый Винниченко, мешавший всем своими глупыми принципами, наконец-то ушел в отставку, и образовалась вторая Директория во главе с более умеренным Петлюрой. Он считал отнюдь не зазорным обратиться к французам, прислал в Одессу своего начальника штаба генерала Грекова. Он привез письмо союзному командованию. Петлюра заверял, что Директория опирается на поддержку и доверие всего украинского народа, что она уже начала мобилизацию и вскоре выставит против большевиков полумиллионную армию. Хотя подобные утверждения оказались полной чепухой. Население по-прежнему не воспринимало национализма, за идеалы «самостийной Украины» люди погибать не желали. Рыхлые войска дезертировали, сдавались или отступали. В Виннице Директория тоже не удержалась, перебралась в Тернополь, в компанию к западно-украинскому правительству.
Но и Франция двурушничала! Она делала ставку на Румынию, Чехословакию, Польшу — и полякам уже пообещала украинские и белорусские земли. Во Франции из военнопленных и добровольцев было сформировано 6 польских дивизий под командованием генерала Галлера. Весной 1919 г. их перебросили на родину, и Пилсудский активно взялся округлять территории. Поляки нарушили даже Версальский договор, захватив у немцев Познань и Силезию. В июне отобрали у Литвы Вильно и Гродно. Дивизии «галлерчиков» двинулись и на Галицию. К июлю 1919 г. захватили всю Западную Украину, продвинулись до Новограда-Волынского.
Теперь «столицей» Директории стал третьесортный городишко Каменец-Подольский. С одной стороны подпирали красные, с другой — поляки. В такой ситуации головной атаман Петлюра нашел наилучший выход — предать своих галицийских союзников. Он вступил в переговоры с польским командованием и заключил перемирие ценой отказа от Западной Украины. Ее президенту Петрушевичу и правительству пришлось эмигрировать. А «галицийские стрельцы» очутились в трагическом положении солдат без родины. Поляки объявляли их пленными и отправляли в концлагеря, а то и расстреливали, чтобы не возиться. Многие предпочли сдаться красным, другая часть перешла на сторону белогвардейцев.
Ну а Польша вела собственную игру. Предложения Деникина о союзе она не поддержала — зачем ей была победа сторонников «единой и неделимой России». Мало того, когда белые армии Юга России наступали на Москву, паны заключили перемирие с большевиками. Позволили им снимать войска с Западного фронта против Деникина. А когда его разгромили, вот тут-то Пилсудский оживился. Счел, что пришла подходящая пора захватить что-нибудь для себя. При подготовке удара против Советской России снова привлекли Петлюру, обсудили с ним перспективы, и 21 апреля 1920 г. он подписал союзный договор с Польшей. При этом утверждалась граница 1772 г.! Директория признала польскими владениями всю Белоруссию и Правобережную Украину. Но и на остальной территории Украины поляки получали контроль над железными дорогами, портами. Войска Петлюры в предстоящей войне должны были действовать по планам польского командования и по его приказам. А за это их снабжали оружием и экипировкой. В общем, сторонники украинских «свобод» полностью отдавались панам — точно так же, как раньше отдавались немцам.
Наступление поначалу было успешным. Большевиков отбросили, дошли до Днепра. Но идти дальше поляки и не собирались, они настроились занять только «свое». А через месяц большевики сосредоточили на Западном и Юго-Западных фронтах превосходящие силы и погнали неприятелей назад, едва не ворвались в саму Польшу. 12 октября был заключен Рижский мир. Эмиссары западных держав в советском руководстве свое дело сделали, полякам отвалили очень щедрые уступки — Западную Украину, Западную Белоруссию. Но паны за такую плату вообще забыли о своих союзниках, будто их и не было.
Петлюра завис в неопределенном положении — у него еще была армия, около 40 тыс. человек, он удерживал часть Подолии. Но было ясно — самим-то не устоять. Националисты цеплялись за соломинки, связались с Врангелем, который еще оборонял Крым и прилегающие районы. Предлагали союз и теперь уже соглашались на федерацию с Россией при сохранении «внутреннего самоуправления» Украины. Но практических последствий эти переговоры уже не имели. 28 октября красные обрушились на Врангеля. А когда покончили с Крымом, взялись за Петлюру. 14-я армия Уборевича 15 ноября начала наступление под Проскуровом (ныне Хмельницкий). За две недели украинцев разгромили. Часть их ушла в Польшу и Румынию, часть рассеялась мелкими бандами. Петлюра эмигрировал, доживал век в Париже, в 1926 г. убит Шварцбардом, якобы в отместку за еврейские погромы (хотя Петлюра никогда их не санкционировал).
А командир «галицийских стрельцов» Коновалец отсидел со своими подчиненными в польском концлагере. Смертельно обиделся и на предавшего их Петлюру, и на Польшу, и на ее покровительницу Францию. Поэтому он навел мосты с Германией. В 1920 г. под эгидой немецких спецслужб Коновалец создал Украинскую войсковую организацию. Позже она стала называться Организацией украинских националистов (ОУН). В 1938 г. Коновальца устранила советская разведка, но на его место выдвинулись другие лидеры — Мельник и Бандера.
ОУН «прославилась» диким терроризмом в Польше, сотрудничала с германскими нацистами. Устроила жесточайшую резню, уничтожив на Украине десятки тысяч поляков, «москалей», евреев, целенаправленно истребляла православных священников. После Великой Отечественной пробовала раздуть гражданскую войну, но была раздавлена советскими войсками. Кто-то очутился в лагерях, другие сумели уйти за границу. Но зарубежные покровители их не оставили. После немцев ОУН взяли под опеку американцы и англичане. Помогли уцелеть и продержаться до «лучших времен», до распада СССР.