Призрак появился сбоку – не со стороны каменного надгробия, чуть выступающего над полом подле амвона, а словно выйдя из стены напротив. Только что его не было – и вот он уже стоит рядом. Юлиана поразила его явная молодость – на вид последнему потомку рода князей Дебричей было чуть за двадцать, хотя по тем же приходским книгам он скончался в возрасте сорока семи лет, перед этим долго не вставая с постели. Сначала Юлиан даже подумал, что ошибся, приняв за князя кого-то другого – кроме него, в соборе были похоронены еще пятеро представителей знатных фамилий… Но не в столь юном возрасте!
Все же он сделал движение вперед и поклонился – чуть-чуть, чтобы не привлекать внимания живых людей. Призрак заметил его поклон и приблизился.
– Добрый вечер, – промолвил он.
– Мне нужно с вами поговорить, ваше сиятельство, – прямо сказал Юлиан. Призраки и привидения очень тонко чувствуют настроение. Это с живыми можно лгать, хитрить, изъясняться намеками, заходить издалека, не зная, как подступиться к неприятному разговору. В мире мертвых таких условностей нет.
– Спрашивайте – отвечу. Дело касается нашего рода, не так ли? – как последний представитель фамилии, князь Роман Дебрич знал многое.
– Это касается одного из ваших предков… формально предков, не по прямой линии, но…
– Понимаю. Назовите его имя.
– Мартин Дебрич. Вы что-нибудь знаете о нем?
– Мартин Дебрич, – повторил призрак таким тоном, что Юлиан подобрался. Черты его собеседника заколебались. Он словно никак не мог решить, то ли раствориться в воздухе, то ли остаться на месте и стать еще плотнее и заметнее. – Ничего удивительного, что вы заговорили о нем. Вы похожи. Вам это известно?
– Н-нет. – Юлиан видел достаточно портретов князей Дебричей, чтобы судить, что обладает определенным внешним сходством. Форма носа, например, и разрез глаз. Но о внешности самого Мартина Дебрича имел весьма смутное представление. Его прижизненных портретов обнаружить пока не удалось.
– Он тоже умел видеть невидимое, – огорошил его призрак. – Да и внешность тоже, само собой…
– Внешность? – Эта новость ошеломила Юлиана больше, чем то, что, оказывается, у искомого родственника тоже были сверхъестественные способности. Если это правда, то становится понятным общее замалчивание сведений о нем. – Вы знаете, как он выглядел?
– Да. Его портрет писал Карло Паоло. Мне в свое время очень хотелось его выкупить. Я как-никак остался последним из рода Дебричей и захотел собрать под одной крышей изображения всех родственников. Мне удалось его раздобыть, этот портрет, и какое-то время он действительно был у меня, но потом исчез при весьма странных обстоятельствах. Даже отсюда они представляются мне странными. Думаю, это как-то связано со способностями Мартина…
Юлиан покачал головой. Эти новости заставляли задуматься. Призрак смотрел на него, склонив голову набок. Он ждал вопросов. Хотя бы высказанных мысленно.
– Вы знаете, как он умер? – задал он главный из мучивших его вопросов.
– Никак, – пожал плечами призрак.
– Простите, не понимаю. Что вы имеете в виду?
– Мартин Дебрич не умирал. Ему было отказано в этой чести… и награде.
– Почему?
– Он совершил…
Удар колокола расколол, казалось, воздух. Резкий звук заставил всех вздрогнуть. Призрак коротко вскрикнул, словно от сильной боли, и растаял без следа. Юлиан выругался, схватившись за голову.
Из алтарного придела выскочил священник, с удивлением поднимая голову кверху, к колокольне.
– Что происходит? – воскликнул он и заметил Юлиана. – Это… вы это слышали?
– Да. – Тот выпрямился, все еще держась за голову. Было ощущение, что его ударили изнутри. Неприятное чувство. Но еще неприятнее была мысль о том, что колокол прозвенел как-то подозрительно вовремя. Это доказывало, что он подобрался близко к догадке и кто-то – или что-то! – свыше может ему помешать.
Священник что-то спросил.
– Что?
– Повторяю – что вы тут делаете?
– Я хотел помолиться над могилой предка, – почти честно ответил Юлиан. – Задержался. Задумался… Мне показалось, что тут есть призраки.
– Призраки? В доме божьем? – Священник перекрестился. – Не кощунствуйте, сын мой!
– И тем не менее… Мне показалось, но в тот миг, когда ударил колокол, я словно увидел призрака…
Он не лгал. За их беседой сейчас действительно наблюдали. Юлиан видел еще два призрачных силуэта, но Романа Дебрича там не было. Он исчез совсем.
– Это был призрак вашего предка?
– Мне показалось… да. – Юлиан решил поддержать разговор в надежде, что удастся что-то выяснить у святого отца.
– Будьте осторожны, сын мой, – покачал тот головой. – Ибо оба мы знаем, кому подвластны призраки!
Он набожно перекрестился, и Юлиану пришлось последовать его примеру. На самом деле его мысли были весьма далеки от божественных. И главная – как отвлечь внимание священника от своей персоны? Призрак исчез, но он может появиться позже – ему не дано далеко и надолго отлучаться от места своего упокоения. И хорошо бы в этот момент оказаться рядом. То есть провести в церкви всю ночь.
– Помолитесь со мной, святой отец, – попросил он.
Священник вздохнул – видимо, у него на вечер были какие-то свои планы, – но спорить не стал и вернулся к алтарю.
Два человека молча преклонили колена бок о бок перед ступенями. Оба погрузились в молчание. Но если святой отец действительно молился, сложив руки на груди и время от времени осеняя себя крестным знамением, то Юлиан, сосредоточившись, ждал. Он чувствовал присутствие призраков, но обернуться и посмотреть на них прямо не мог. Оставалось ждать, тянуть время, думать…
Ему мешали. Это было ясно как день. Слишком много совпадений за последнее время. Слишком много документов оказалось уничтоженным, и означало это только одно – он на верном пути. Мартин Дебрич действительно обладал некими уникальными способностями. Возможно, в свое время, почти двести лет назад он считался колдуном и даже черным магом. Не секрет, что большинство колдунов и ведьм так или иначе служили Мнишекам, и победить их удалось лишь с помощью нескольких перебежчиков. Интересно, на чьей стороне был Мартин Дебрич? И какие у него были способности? Только ли он мог видеть невидимое или ему было подвластно настоящее колдовство? И как он исчез? Если бы его осудили как колдуна и чернокнижника, нашлись бы документы, свидетельствующие о процессе, – Юлиан в свое время пересмотрел таких «дел» множество и еще недавно сам помогал составлять некоторые из них. У родственников бы конфисковали все имущество в пользу церкви. Наверняка вместе с ним под суд пошли и другие люди – у каждого колдуна есть сообщники, действительные или мнимые. Одна ведьма лет десять назад назвала на допросах почти дюжину своих соседок и кое-кого из родных. Одних отпустили, других осудили с нею вместе. А тут – один Мартин Дебрич… Что-то тут не то. Может быть, его не судили? Тогда выходит, что его преступление было таковым только относительно тех сил, с которыми он общался?
– Почему бы и нет?
Тихий шепот коснулся виска. Кожу обдало ледяным холодом. Это был голос Романа Дебрича.
– Ваше сия…
Но призрак князя уже исчез.
Юлиан покосился на священника. Тот молился, прижав руки к груди. Молился искренне, но, настроившись на общение с тонким миром духов, молодой человек чувствовал отголоски его мыслей. Святой отец молился больше о том, чтобы на него, грешника, снизошло озарение и он отпустил бы священника домой – и тут же просил у бога прощения за эти слабости.
– Святой отец, – кашлянув, промолвил Юлиан, – отпустите мне грех… Простите за то, что прерываю вашу молитву, но… Господь вразумил меня! Благословите идти домой.
В душе священника – это «виделось» довольно четко – взыграла радость, но он заставил себя дочитать начатую молитву до конца и только после этого встал на ноги.
– Благословляю тебя, сын мой. Ступай, и да не тревожат тебя более призраки и тот, кто насылает их!
Поклонившись, Юлиан направился к выходу. Призраки тех, кто был захоронен под плитами храма, провожали его до дверей, но среди них не было духа Романа Дебрича.
Сегодня с утра было прохладно и сыро, но Анне было все равно. Понурившись, всхлипывая, она брела по тропинке, поддевая ногами камешки.
Все было плохо. И хуже всего то, что случилось сегодня.
После того случая со стихами Аглаи Солонцовской прошло несколько дней. Анна смирилась со своей ролью пустого места. Девочки, входившие в «свиту» Валерии Вышезванской, не обращали на нее никакого внимания. Остальные либо помалкивали, либо разговаривали только в случае крайней необходимости.
Единственной, кто остался с нею в дружбе, была Илалия. И то потому, что их столы стояли рядом, и девочка не могла без разрешения классной дамы никуда пересесть. Но и она с утра не сказала Анне и двух слов.
– Дай мне карандаш, – как-то раз обратилась к ней девочка на уроке арифметики. – Мой затупился…
– Затупился – не сломался, – шепотом ответила Илалия.
– Но мне одну линию прочертить. – Анна одним глазом косилась на учителя, который, отвернувшись от класса, рисовал эти самые линии на доске, объясняя что-то по геометрии.
– И тупым одну линию прочертить можно! Он мне самой нужен! – Илалия схватила карандаш и принялась чертить с преувеличенным тщанием.
Делать нечего. Пришлось воспользоваться своим, хотя линия получилась неровная. Обходя класс, учитель сделал ей замечание.
– У меня карандаш затупился, – объяснила Анна.
– Это нехорошо, – ответил учитель. – Вы плохо следите за своими вещами, барышня…
– Это потому, что она сама тупая! – нарочито громко прошептала какая-то девочка у него за спиной.
– Девочки! – Классная дама, присутствовавшая на занятии, постучала ногтем по столу. – Как не стыдно?
– Но ведь это правда! – уже не таясь, сказала Валерия. – А на правду не принято обижаться. Мой папа всегда учит меня, что надо говорить только правду.