Чем дальше они шли по окраинной улице, тем вокруг становилось темнее и как будто холоднее. Анна была одета довольно легко и начала мерзнуть.
– Долго еще? – проворчала она. – У меня руки замерзли!
– Скажи уж, что испугалась! – Калерия шагала впереди, парень с фонарем шел рядом, освещая дорогу. – Посматривайте за нею, девчонки, как бы не сбежала в кусты!
Девочки тут же окружили ее – Конкордия пошла справа, а Анастасия – слева. Чувствуя себя под конвоем, Анна обиделась и замолчала.
Ночь и правда была прохладной. Задул ветер. Он завывал так, что Анна, хоть и не имела большого опыта, сразу догадалась – это не просто так. Где-то веселятся и развлекаются ведьмы. «Сестры» ее тети или другие? Разве ж угадаешь?
Звезды были скрыты облаками, и свет давал только фонарь в руках паренька. Дойдя до конца улицы, все пятеро свернули к огородам, с трудом пробираясь через заросшие бурьяном межи, неровные ряды старых грядок, на которых еще кое-где торчала неубранная капуста и валялись кучи свекольной и морковной ботвы.
Дебричев стоял на холме, который со стороны реки Дебрянки был довольно крутым, а с противоположной стороны постепенно понижался до равнины. Именно здесь был вырыт ров, и из выкопанной земли насыпан городской вал. Когда-то давно он был достаточно велик и даже укреплен, но ляхи, придя в Смутное время, сровняли большую часть вала с землей. Остатки вала и сам ров, превратившийся в заросший овраг, сохранился только здесь. В прежнее время у подножия его протекала речка, впадавшая в Дебрянку, но сейчас захилела и заросла травой и она. В памяти народа осталось только ее имя – Лебёдка.
– Пришли. – Голос Калерии дрогнул. – Дом внизу, если спуститься.
– Провка, ступай вперед, – распорядилась Анастасия. – И смотри, чтоб мы в кустах ноги не переломали!
Парень с фонарем направился к оврагу. Девочки – за ним. Деревья встречали их шуршанием последних листьев и скрежетом сучьев. Они стояли стеной, как деревянные стражи, а за ними царила непроглядная тьма – словно там, за стволами, не было уже ничего. Ощущение пустоты было таким сильным, что невольно перехватило дыхание, как от удушья.
– Мне страшно, – прошептала Конкордия.
– Молчи! – цыкнула на нее Калерия.
Анастасия ничего не сказала, но придвинулась к Провке поближе.
Анна первая решилась сдвинуться с места. Добралась до крайнего дерева, обхватила руками ствол, прильнула к коре.
Сестра Клара учила ее, что у деревьев есть душа. Не такая, как у людей. Души деревьев слагаются в единую Душу Леса. По отдельности большинство деревьев бездуховны и все равно что мертвы. Лишь отдельно стоящие самые старые дубы и сосны-великаны обладают чем-то вроде собственной души. Те, у подножия которых еще тысячу лет назад совершались старинные обряды и жертвоприношения. Эти деревья были отмечены древними богами и духами. Они могли разговаривать.
Но деревья, росшие на краю и по склонам этих оврагов, таковыми не были. Обычные клены, ясени, липы, березы. Под рукой девочки как раз была кора клена. Анна прижалась щекой к коре, зажмурилась, мысленно прося дерево о помощи. Она точно не знала, какими словами просить – лесная ведьма не торопилась обучать ее заклинаниям, – просто очень пожелала… И получила ответ. Дерево тихо задрожало под ее рукой, одна из нижних веток шевельнулась, поворачиваясь и указывая на склон оврага. Анна присмотрелась…
– Тут есть тропинка, – прошептала девочка. – Она ведет вниз.
– Откуда знаешь? – ревниво ответила Калерия. – Ты тут уже бывала?
– Нет. Я ее просто увидела. С этого места она заметна очень хорошо! Идите сюда! Видите?
Одной рукой все еще держась за ствол, другой она указала вниз. Провка подошел первым, посветил лампой.
– Кусты одни, – сказал он. – И крапива… А, нет! Тут впрямь можно пройти! Давайте, барышня! – Он протянул руку Анне, но девочка отступила.
– Помоги лучше этим, – кивнула на девчонок. – Я пойду впереди.
– Фонарь-то хоть возьмите! – Подросток сунул его прямо в руки.
Отказаться было невозможно – не бросать же вещь! – и как сказать, что она прекрасно видит в темноте?
Одной рукой цепляясь за кусты, маленькими шажками, подняв фонарь повыше, Анна начала спуск. За нею по пятам шли девочки. Анастасия цеплялась то за Провку, то за Конкордию. Та в свой черед постоянно хваталась за локоть Калерии. Девочки вскрикивали, попискивали, напряженно сопели, спотыкались, хватались за кусты, по очереди шикали друг на друга и на Провку. В общем, вели себя чересчур громко. Анна стискивала зубы, злилась, но помалкивала. Обернулась только один раз, когда Конкордия оступилась и шлепнулась на землю, заорав от неожиданности во все горло.
– Рот закрой!
– А! А! А… вдруг… А вдруг я себе что-то сломала? И юбка вся в грязи…
– А вдруг мы сейчас из-за тебя никуда не пойдем? Давайте вернемся!
– Нет! – чуть ли не хором воскликнули девочки, поднимая подружку и принимаясь ее отряхивать в четыре руки.
Спуск продолжался несколько минут – тропинка то шла круто вниз, то вилась вдоль склона на нешироких террасах, где идти было не в пример удобнее. Кусты и молодая поросль тормозили путь. Приходилось внимательно следить, куда ставишь ногу. Тут обильно росла колючая ежевика и высокая, тощая от недостатка света крапива. Кусты цеплялись за одежду, крапива жалила руки. Даже Анне пару раз попало – она ведь шла первая.
Старый дом спал, но сон его был неспокоен. Он был голоден. Очень голоден. Хорошо, что во сне голод ощущается не так сильно. Он спал, и во сне видел свежую плоть и юные жизни. То, что нужно для существования. Рано или поздно он их получит. Он всегда получал их.
Старый дом ждал…
Они спускались во мрак – свет фонаря выхватывал пространство не более пяти-шести шагов. Дальше начиналась темнота. Но постепенно впереди стала вырисовываться громада темнее ночи. Деревья качались над головами, скрежетали ветвями, поскрипывали стволами, и казалось, что они о чем-то переговариваются. Сестра Клара сразу бы разобрала их речь, но Анна лишь по интонациям угадывала, что деревья спросонья обсуждают чужаков. Они сердиты, недовольны, напуганы, но пока еще не настроены враждебно.
Последние шаги – и заросли расступились, открыв ров и заросший тростником берег Лебёдки. Трудно было представить, что кто-то решится построить дом в таком неподходящем месте – сыро тут, наверное, и темно. А еще очень холодно. Хорошо хоть места было достаточно для того, чтобы полуразрушенный дом стоял здесь, особо не стесненный. Справа и слева разросшийся кустарник подступал вплотную к стенам. То, что осталось от крыльца, обвивал плющ, карабкавшийся чуть ли не до крыши в стремлении к солнцу.
В ночи дом казался сгустком темноты, и даже свет фонаря не позволял как следует его рассмотреть. Дети замерли, тяжело дыша и тараща глаза.
– Пришли…
– Чего делать-то будем, барышни? – подал голос Провка.
Анна протянула ему фонарь, и в этот миг…
Дом вздрогнул, пробуждаясь ото сна. Кровь. Свежая кровь. Они пришли. Дождался. Теперь бы только не спугнуть.
– Аа-а-а-аа!
Истошный визг заставил всех шарахнуться прочь.
Вопила Анастасия. Она цеплялась за Провку и пыталась залезть ему чуть ли не под мышку.
– Аа-а-а! Смотрите! Там кто-то есть!
– Ты чего? С ума сошла, так орать? – Девочки обступили ее. – Чего случилось?
– Т-там… в д-доме… Т-там кто-то есть! – Анастасия пряталась за мальчишку, который сам дрожал как осиновый лист и двумя руками прижимал к себе фонарь. – Т-там огонь… С-свеча… Покойники со свечами… Мама! Я хочу домой! Тут мертвецы-ы-ы…
– Да нет там никого. – Анна сделала пару шагов. – Наверное, свет от фонаря отразился в стекле.
Сейчас, когда она отдала фонарь Провке, ее ночное зрение улучшилось настолько, что девочка могла бы даже указать, где именно подружкам померещился огонек.
– Но раз вы настаиваете и боитесь, тогда, конечно, пошли! – кивнула она.
– Нет. – Калерия выпрямилась. – Мы подойдем ближе. Те, кто не боится! А кто трусит – идите домой.
К удивлению Анны, Конкордия взяла подругу за руку, вставая рядом. Анастасия робко посмотрела на Провку с фонарем.
– Я с вами, – пропищала она. – Только давайте все вместе держаться?
– Разумеется, – кивнула Калерия. – Кто пойдет впереди?
Она смотрела на Анну, и та кивнула, соглашаясь. В конце концов, это ради ее испытания они все и явились сюда в такую пору.
Деревянное крыльцо наполовину истлело – часть досок прогнила и провалилась, но примерно половина ступенек и массивные перила еще держались. Правда, железная решетка на перилах была покрыта слоем ржавчины и рассыпалась от прикосновения. Опираясь на нее, Анна осторожно одолела одну ступеньку, затем другую, третью…
– Ну вы чего застыли? – шепотом окликнула она остальных. – Струсили?
Подталкивая друг друга локтями, девочки нерешительно двинулись вперед. Нет, они были явно не против того, чтобы в этот дом забрела новенькая, но идти вместе с нею?
– Мы там уже были, – сердитым шепотом воскликнула Калерия.
– Да, были! – поддержала ее Конкордия и незаметно пихнула локтем Анастасию.
– Мы все там были, – дрогнувшим голосом поддержала та.
– И нам не интересно! – с торжеством закончила Калерия. – А ты должна туда идти. Если не боишься!
– Я не боюсь. – Девочка одолела остальные ступени, остановилась на крыльце в нескольких шагах от входной двери. Справа и слева от нее шел ряд высоких окон. Большая часть стекол в них отсутствовала, особенно в нижней части. В дыры забился лесной мусор – листья, мелкие ветки, птичьи перья. – Но если вы там уже были, должны знать, что там не страшно. Так зачем меня пугать и испытывать? Пошли домой! Или пойдем все вместе!
– Ну чего, барышни? – неожиданно поддержал ее Провка. – Идете или остаетесь? Время позднее, как бы родители не хватились! Чем тут стоять, пошли бы уже куда-нибудь?
– Хорошо, – вздохнула Калерия. – Иди. Мы за тобой!
И поставила ногу на последнюю ступеньку.