– В Пеште, – пробормотал он. – Я живу в Пеште и хочу добраться до дома. Нет. Спасибо. Не утруждайте себя. Я сам доберусь.
Он сошел с тротуара и пошел посреди мостовой. Взрывы следовали один за другим. Сирены умолкли, и короткое время спустя, когда уши освободились от их завывания, а взрывы бомб на мгновение прекратились, в воздухе стал слышен монотонный гул самолетов. Бомбы рвались все ближе. Неподалеку к небу взметнулся огромный огненный столб. Вверх взмыли языки пламени, сопровождаемые сначала желтым, а затем клубящимся красным дымом. Воздух наполнился непрерывным диким ревом. Грохот взрывов смешался со свистом падающих бомб. Этот страшный грохот потряс окрестности, словно сама земля взлетела на воздух или рухнула в собственные глубины. Дюрица упорно шагал вперед посередине улицы, пристально глядя перед собой немигающим взглядом. Руки его стали медленно подниматься – все выше и выше, как в тот момент, когда он оказался на улице и нилашистский охранник окликнул его. Так, с поднятыми руками, он и шагал.
– Спасибо, – повторял он, – дорогу домой я и сам найду.
Он выбрался на проспект, который вел к его дому. Рев самолетов он слышал прямо над головой, словно они непрестанно кружили над ним. Впереди, в непосредственной близости от него, с оглушительным треском разверзся бетон тротуара. Фонарный столб на противоположной стороне улицы повалился и от удара раскололся надвое. Стоявшие на той стороне дома с глухим рокотом обвалились, рассеяв по мостовой дымящиеся остатки стен.
Дюрица пошатнулся и рухнул на тротуар. Бомбы падали на дома напротив, их вой и рев самолетов не прекращались ни на секунду, взрывы следовали один за другим. Дюрица ползком добрался до сотрясавшейся стены.
– Спасибо, – сказал он, стоя на четвереньках, – дорогу домой я найду.
Он поднялся и среди клубов пыли и дыма, таких же густых, как вчерашний туман, пошатываясь, побрел дальше. Руки его снова разошлись в стороны, в дрожащем воздухе белели растопыренные пальцы. За его спиной ярким заревом полыхал мир. В пыли и в дыму носились хлопья сажи и пепел. Он шел дальше, пробираясь через обломки стен и битый кирпич. Шел, не останавливаясь ни на минуту, шатаясь и спотыкаясь среди руин. Свернул на улицу, где находился трактир. Дома стояли безмолвные, окна закрыты ставнями. Бомбежка обошла этот квартал стороной. Он миновал окна трактира с опущенными рольставнями, а добравшись до своей улицы, остановился и стал вглядываться в родной клочок города. Поднеся ладонь ко лбу, он ощупал его пальцами. Взрывы бомб все еще сотрясали воздух. Но дома, на которые он смотрел, были целы и невредимы. Лишь свет пылавших вдали пожаров дрожал, отражаясь в оконных стеклах.
Он стоял и смотрел на дома. Там, где улица слегка поворачивала, виднелся одноэтажный домик в четыре окна, со сводчатой аркой посередине. Он долго, не отрываясь, смотрел на него. Потом подошел к стене углового здания, уронил голову на руки и заплакал, сначала тихонько, а потом громче, не сдерживаясь, в голос. Он медленно сполз по стене до земли и, прижавшись щекой к штукатурке, продолжал плакать, не спуская с домика глаз.
Гул самолетов стих. И в наступившей тишине стало слышно, как вдали полыхали пожары и в юго-восточном предместье Пешта рокотали зенитки.
Об авторе
Ференц Шанта (1927–2008) – венгерский писатель, лауреат премии Кошута.
Родился в Румынском городе Брашов, в крестьянской семье. Из-за низкого достатка Шанта был вынужден бросить учебу и начать работать.
Первый рассказ автора «Нас было много» («Sokan voltunk»)был опубликован в 1954 году, ознаменовав начало его писательской карьеры. Широкую известность Ференц Шанта приобрел после публикации его философской повести «Пятая печать» в 1963 году, которая позже получила высоко оцененную киноадаптацию. С 1994 года он был членом Венгерской академии искусств.
Его работы были опубликованы на 23 языках, а экранизации книг были отмечены престижными премиями.