– Ненавижу тебя, Флавин, – Синглар вошел в квартиру. Пыльная обувь, пара серых плащей, дурацкая шляпа на вешалке. Ребенок перестал плакать. Синглар видел, как Габу кормит его грудью. – Мне казалось, что ты только… Что ты недавно… – Синглар пытался подобрать нужное слово.
– Здесь время течет незаметно, – сказала ему Габу. – Не пытайся сравнивать этот город с Андерой.
– А ты? Ты вспоминаешь?
– Иногда. – Габу положила ребенка на кровать и спрятала под передник свою грудь. Когда-то, теперь уже казалось так давно, Синглар завидовал Флавину, уложившему в свою постель эту желанную женщину, сейчас же, он смотрел на ее обнаженную грудь и не чувствовал ничего. Габу подошла к нему. Запрокинула голову. – Какого черта ты пришел сюда?
– Я? – Синглар подумал, что если сейчас расскажет Габу про говорящего шакала, зеленых тварей, которые едва не сожрали его, туман, трамвай и все прочее, то не то что она, он сам поверит в то, что с его головой что-то не так. – Я не знаю.
– Что ты не знаешь, Синглар?
– Ничего не знаю, – ему показалось, что сейчас его либо вырвет, либо он потеряет сознание. Он громко сглотнул. Его лицо покрылось потом. «Это сон, – говорил он себе. – Просто сон. Сон. Сон…».
– Ну, хватит с меня, – Габу шагнула на Синглара, заставляя попятиться. – Я хочу, чтобы ты ушел. Не знаю, зачем ты здесь, но мне еще прибраться нужно, ужин приготовить…
– Флавин, – напомнил ей Синглар, безропотно позволяя выставить себя вон. – Где я смогу его найти?
– Флавина-то? Этого алкоголика? – Габу облизнула губы, назвала, словно выплюнула, адрес бара. Снова заплакал ребенок. Сквозняк принес с кухни запах чего-то горелого. Габу выругалась, захлопнула перед носом Синглара входную дверь, оставив одного в сером, пропахшем бетоном подъезде.
– Мне конец, – прошептал он, и мир вокруг него стал еще более серым. На ватных ногах он вышел на улицу. Поток людей подхватил его, понес вдоль улицы. Драный шакал перестал прятаться и бежал рядом. – Что уже не боишься оказаться в зоопарке? – спросил его Синглар.
– Нет. Не боюсь, – протявкал шакал. – Эти люди не верят в говорящих шакалов. Они скорее тебя посадят в сумасшедший дом, если узнают, что ты говоришь со мной, а меня, как бездомного пса, пожалеют и дадут похлебки.
– Вот как? – Синглару почему-то захотелось дать ему пинка.
– Только попробуй, и я сразу отхвачу тебе пол задницы, – сказал шакал и облаял какую-то убогую псину, мочившуюся на столб. Синглар увидел такси, махнул рукой. Серая машина свернула к серой обочине. Таксист опустил стекло, посмотрел на Синглара, на шакала у его ног.
– Пес ваш?
– Да, выходит что мой.
– Животных не повезу.
– А если в багажнике? – предложил Синглар не без злорадства.
– Я тебе это припомню, – пообещал ему шакал. Синглар не ответил, дождался, когда водитель усадит шакала в багажник, затем забрался на заднее сиденье грязного такси, закрыл глаза. Еще один поток, но на этот раз автомобильный нес его куда-то, но ему уже было все равно. Не нужно даже открывать глаз, чтобы увидеть серый невзрачный мир за окном. Все одинаковое. Все бесчувственное. Снаружи. Внутри.
– С вас тридцатка, – недовольно буркнул таксист, останавливая машину. Синглар расплатился с ним своими часами, от которых здесь все равно не было проку. – Эй, псину свою забери! – заорал ему вдогонку таксист. Синглар выругался. Шакал выпрыгнул из багажника, облаял его, побежал к дверям бара, остановился, снова начал лаять.
– Нужно было оставить тебя в такси, – сказал ему Синглар.
– Нужно было оставить тебя в тумане! – парировал шакал. Синглар стиснул зубы, заставляя себя не отвечать, не думать. Они вошли в бар. Флавин был там, где и сказала Габу. Даже столик в сером пропахшем кислым пивом баре был именно тот, о котором она говорила. Несколько секунд Синглар недоверчиво смотрел на своего друга, словно все это могло быть обманом, розыгрышем, шуткой, издевкой.
– Флавин? – осторожно позвал он. Друг поднял глаза, встретился с ним взглядом. – Флавин! – просиял Синглар, распахивая свои объятия. – Старый добрый Флавин в этом скучном сером мире! – ему хотелось его расцеловать. Такой знакомый, такой родной клочок Андеры! Но почему он не радуется вместе с ним? Почему не распахивает объятия.
– А это ты, – протянул Флавин, дождался, когда Синглар сядет за стол, подвинул к нему бутылку пива.
– Флавин…
– Просто пей, – он позвал официанта и заказал еще. Они выпили. Выпили в молчании. Затем выпили снова. И снова… – Не бойся, – сказал Флавин, когда Синглар отказался от шестой бутылки. – От этого пойла почти невозможно опьянеть. По крайней мере, я не пьянею… – он огляделся по сторонам и тихо выругался, увидев пьяные сальные лица остальных посетителей. Синглар смотрел на него и думал, что от прежнего друга остались лишь горящие голубые глаза, да и те были уже потухшими, блеклыми, отчаявшимися.
– Флавин…
– Я знаю, Синглар.
– Что ты знаешь, Флавин?
– Что ты пришел забрать меня домой, – он вытянул руку и потрепал сидевшего у стола шакала за шкирку.
– Нет, Флавин.
– Что нет?
– Я сам не знаю, зачем я пришел к тебе, – признался Синглар. Шакал потянул его за штанину, попросил налить пива в тарелку.
– А то, сам понимаешь, мне из бутылки как-то не очень.
– Понимаю, – Синглар посмотрел на Флавина. Флавин подвинул ему тарелку.
– Фисташки оставь! – сказал шакал. – Погрызу, пока вы тут в знаю не знаю играете.
– Ладно, – Флавин пожал плечами.
– Так ты тоже слышишь его? – недоверчиво спросил Синглар.
– Удивлен?
– Я уже не знаю, чему удивляться, а чему нет.
– Вот это правильно, – Флавин подвинул ему еще одну бутылку пива. – Пей. Так здесь проще. – Он снова позвал официанта и заказал еще пару бутылок пива. Синглар послушно взял новую бутылку, выпил, налил шакалу, снова выпил и снова, и снова… Все как-то перестало иметь значение. Даже утром. Лишь болела голова, но смысла это ничуть не прибавляло. Они спали с Флавином на узком диване. Вдвоем, в обнимку. В спальне переодевалась Габу. Синглар видел ее, но эта нагота уже не возбуждала его. Серая и невзрачная.
– Неужели здесь все женщины такие?
– Все, – заверил его проснувшийся Флавин. – У меня уже больше года ничего не было.
– Больше года?! – Синглар начал искать взглядом шакала, как единственное лекарство от этого всепроникающего безумия.
– Я ухожу на работу, – заявила Габу, укладывая ребенка в коляску. – Пока не придет Полин, не смей никуда уходить, понял? – она впилась в своего супруга колючим взглядом. Флавин кивнул, Синглар смущенно опустил голову. – Типичные алкоголики, – скривилась Габу. Когда она ушла, шакал вылез из-под дивана.
– Попить бы чего… – сказал он, пытаясь спрятать в пасть распухший язык.
– Нам всем плохо, – пожалел шакала Синглар, вытянул руку, чтобы потрепал его за шкирку. Шакал зарычал. Флавин поднялся на ноги, открыл кран с холодной водой и сунул под него голову.
– А ведь клялся в вечной любви! – покачал головой шакал.
– Все было не так, – теперь Флавин жадно пил холодную воду. – Я не подписывался жить в этом городе, – он услышал звонок в дверь, вытер лицо и пошел открывать.
– Привет, – сказала ему Полин, прошла в квартиру, увидела Синглара, смутилась, невнятно поздоровалась, спешно подошла к коляске с ребенком. – Габу давно ушла? – спросила она Флавина.
– Не очень.
– Ничего не говорила?
– Только, что я алкоголик.
– Я имею в виду, ничего не просила передать мне?
– Тогда нет. – Флавин снова ушел в ванную, закрыл дверь, но было все равно слышно, что его вырвало.
– А ведь был таким хорошим адвокатом! – сказал Синглару шакал, выбираясь из-за дивана. Сказал голосом в его голове. Синглар не ответил.
– Это ваша собака? – спросила Полин, увидев шакала. Синглар пожал плечами, огляделся.
– Наверно моя.
– А Губу не против, что вы привели ее сюда? Здесь все-таки ребенок, – она услышала, как Флавина снова вырвало, и решила, что будет лучше открыть окно.
– Давно он стал таким? – спросил ее Синглар, показывая глазами на ванную, в которой заперся Флавин. Она пожала плечами. – А Габу?
– А что не так с Габу?
– Она раньше была совсем другой, а сейчас…
– Не сияет?
– Что? – растерялся Флавин.
– Когда мы познакомились, мне казалось, что она и Флавин сияют.
– Сияют?
– Да-а… – замялась Полин. – Это было так странно, словно…
– Словно они из другого мира? – помог ей Синглар. Полин бросила на него напуганный взгляд.
– Откуда вы… – она поджала губы, заставляя себя молчать.
– Не бойся, – прозвучал голос у нее в голове. – Он тоже пришел с Андеры.
– Кто это? – испугалась Полин, огляделась, решив, что в комнате есть кто-то еще. Кто-то, кого она не заметила.
– Ну, почему же не заметила… – снова прозвучал у нее в голове чей-то голос. Полин опустила глаза. Шакал встретился с ней взглядом и подмигнул. Мир вокруг завращался, закружился в дьявольском хороводе. – Не забывай дышать, – говорил ей шакал. Говорил голосом в ее голове. – Глубже, глубже. Вот так. Да.
– Что с тобой? – растерялся Синглар, увидев, что Полин держится рукой за стол, чтобы не упасть. Она посмотрела на него большими, напуганными глазами, затем на шакала, снова на Синглара.
– Это… это… он… он…
– Он тоже говорит с тобой? – помог ей Синглар. Она кивнула, и Синглару показалось, что ее глаза стали еще больше.
– Как такое возможно? – шепотом спросила Полин.
– А как было возможно то, что ты видела сияющих людей? – спросил ее чужой голос в голове. – А тот кристалл, который ты носишь на шее, но не помнишь, откуда он у тебя?
– Кристалл? – Полин растерянно прижала руки к груди.
– О чем он говорит тебе? – спросил Синглар.
– Я не понимаю, – сказала Полин, увидела, как шакал встал на задние лапы, заглянул в коляску, охнула, подбежала, желая спасти ребенка, увидела улыбку девочки, которая тянула к мохнатой морде шакала свою крохотную руку. – А ну уйди от нее! – закричала Полин, схватила веник, ударила им шакала. Ребенок в коляске испугался и заплакал.