—Пожалуйста, выпейте, — настойчиво сказала мадам Соня. — Уверяю вас, тут ничего нет, кроме чая. Когда выпьете, передайте мне вашу чашку.
Бен сделал, как она просила. Мадам несколько мгновений вглядывалась в пустую чашку, а потом сжала ее в ладонях и внимательно посмотрела на Бена. Затем она закрыла глаза.
—Я уловила немного, — начала она.
С каких пор, интересно, пять сотен долларов — это немного?
—Но я все время слышу одни и те же слова.
Пора уматывать отсюда.
—Какие слова?
—Просто начните с того, что вам известно.
Бен замер и молча глядел на женщину. Это были слова Алтеи Саттерфилд.
—Э... один друг из Чикаго сказал мне именно эти слова не больше часа назад.
—Они прозвучали четко и ясно.
—Невероятно! Что-нибудь еще?
Мадам Соня пожала плечами и покачала головой.
— Ничего. В некоторые дни у меня получается лучше, в другие — хуже. Сегодняшний — не самый удачный.
— Вы думаете, что это было просто... удачей? Совпадением?
— А вы?
Она проводила Бена к выходу.
— Что же, спасибо за рисунки и вообще за помощь, — поблагодарил Бен, пожимая женщине руку.
— Надеюсь, вы отыщете своего человека, — сказала она, когда он уже повернулся к ней спиной.
— И я надеюсь на это.
— И своего кота тоже...
Не представляя себе, куда он едет и что собирается делать, Бен остановился на узкой дороге, упиравшейся в небольшую лужайку. По карте выходило, что перед ним Внутренний канал. Прощальная реплика мадам Сони об исчезновении Пинкуса заставила Бена вздрогнуть, равно как и дословно повторенные ею слова Алтеи.
Начните с того, что вам известно.
Фраза вовсе не такая уж необычная, убеждал он себя, и, может быть, слова соседки звучали как-то по-другому. Что до Пинкуса, он сосредоточился на его исчезновении, как сыщик, да и передача пяти сотен долларов наличными тоже случалась не каждый день. Но все-таки Бен осознавал, что его тесная связь с миром живых ослабла. А не мог ли он как-то обмолвиться о пропаже кота? Наверное, так оно и было. Вполне вероятно, что он что-то сказал, а потом забыл об этом.
Другого объяснения случившемуся Каллахэн не находил. Неужели эта женщина с вытатуированными на лбу знаками зодиака, живущая в маленьком доме на тихой улочке во Флориде, смогла как-то проникнуть в его мысли? И если есть вокруг люди с такими способностями, то почему об этом не знает каждый? Сколько раз сам Бен проходил мимо палатки на городской ярмарке, где предлагалось предсказать будущее за пять долларов?
Бен вспомнил разговор со своим другом, врачом Джилбертом Форестом, чьи фундаментальные представления о медицине были сильно подорваны китайским «традиционным» медиком, вылечившим неоперабельный рак у одного из пациентов Джилберта исключительно иглоукалыванием и тем, что он называл витаминами. На данном этапе своей жизни Бен верил в очень немногое, и наибольшую опасность для себя благодаря Элис Густафсон и мадам Соне он видел в том, во что не верил.
Начните с того, что вам известно.
Солнце поднималось все выше, температура и влажность не отставали. Бен вышел из машины, уселся на траву, положил рядом папку с бумагами и снова начал изучать ее страницу за страницей, пытаясь найти то, что, возможно, упустил из виду. Может, портрет Гленна напомнит что- нибудь гематологам, подумал он, но тут же решил, что это невероятно.
Ладно, Каллахэн. Кроме того, что ты не слишком удачливый сыщик, что ты еще знаешь наверняка?
Взгляд Бена блуждал по блестящей водной поверхности. Вернувшись к бумагам, он увидел заметку о женщине, Хуаните Рамирес. Текст сопровождали три фотографии не слишком хорошего качества. На одной была сама женщина, на другой — раны в нижней части ее спины, на третьей — трейлер, похожий на тот, в котором ее держали после похищения и оперировали. Дом на колесах...
Бен вытащил распечатку разговора между женщиной и доктором Густафсон. Те места, которые он считал важными, он выделил желтым маркером. Но то, чем он заинтересовался сейчас, отмечено не было.
Э.Г.: Можете вы описать дом на колесах, в котором вас держали?
Х.Р.: Я видела его снаружи только один раз, когда они остановились спросить меня про дорогу, а потом затащили внутрь. Он был большой, очень большой. Выкрашен в серый или серебристый цвет, а на стене рисунок бордового или лилового цвета, что-то типа спирали или волны.
Это описание не давало много зацепок, но все-таки кое- что. Бен уже побывал в полицейских участках, больницах, пунктах переливания крови и медицинских центрах, разыскивая человека, которого он называл Гленн. Теперь, когда у него были рисунки мадам Сони, он планировал сделать еще один заход по кругу, слабо надеясь на то, что кто-нибудь сможет опознать юношу. Безумие заключается в том, что ты делаешь одно и то же, ожидая других результатов. Кто ему это говорил?
— Ладно, Каллахэн, — пробормотал он. — Ты называешь себя сыщиком — вот и ищи!
Через два часа, когда он посетил четыре агентства, торговавших домами на колесах, энтузиазм Бена почти иссяк. «Бивер», «Альпина», «Грэйт вест», «Дайпамакс», «Виннебаго», «Сафари Самба»... Список производителей казался бесконечным. «Дэмьен», «Форест ривер», «Одиак», «Тор Колорадо»... Почти у каждого имелась модель или две с рисунком на кузове, который мог быть тем, что описала Хуанита Рамирес.
Часам к двум ноги и спина Бена уже болели, а буррито со сложной начинкой, которое он съел в «Тако белл» — обычный элемент его дневного рациона, — представлялось ему привлекательнее, чем концерт «Роллинг Стоунс». Сто пятьдесят долларов в день — это что-то около десятки за час работы. Похоже, хватит. Элис Густафсон придется искать другой способ потратить деньги «Охраны органов». Хотя его не слишком интересовала эта организации и таинственная миссия, он и в самом деле сделал все, что мог. Пора было сворачиваться и ехать домой.
Еще через три часа, когда тени уже начали удлиняться, Каллахэн повернул свой «сатурн» к заправке Скайлера Гейнса — пятнадцатой по счету с того момента, когда он решил все бросить и возвращаться в Чикаго. К боли в ногax и спине добавилась еще и мигрень. Это состояние он решил назвать синдромом Каллахэна — сокращенно СК.
Блестящей идеей, которая тащила его по дорогам до появления СК, был нарисованный им на карте круг радиусом в десять миль с центром в точке, где погиб Гленн. Вооружившись каталогами производителей фургонов и портретом Гленна, Бен решил навестить все заправочные станции внутри этого круга. Учитывая расход топлива самого большого фургона, тот, который искал Бен, должен был достаточно долго задержаться на заправке. Надо бы добавить к СК еще и тупое упрямство, подумал он. Заправка Гейнса в трех милях от шоссе в Кертисвилле, казалось, находилась в другой реальности. Это было хлипкое строение, обшитое красными досками, с острой крышей и маленькими крыльцом, где стояли два кресла-качалки. Нарисованная от руки вывеска над дверью давно выцвела и облупилась. Перед зданием торчала одинокая колонка, выглядевшая почти как антиквариат на фоне своей суперсовременной сестры — колонки «Эссо», стоявшей у дальнего края площадки.
Было даже хорошо, что действующая колонка находилась далеко от крыльца, поскольку человек, являвшийся по разумению Бена Скайлером Гейнсом, сидел в одной из качалок и курил трубку. В комбинезоне, клетчатой рубашке и засаленной кепке с эмблемой «Катерпиллер»[17] он, казалось, перенесся сюда прямо из середины прошлого века, из фильма про Крошку Эйнара[18]. Бен остановил «сатурн» недалеко от крыльца и подошел к мужчине, который с интересом, но молча, смотрел на него. Табак в трубке Гейнса был сорта «Черри» и явно очень неплохим.
— Добрый день, — Бен слегка махнул рукой, ступив одной ногой на крыльцо и держась за перила, которые, как он предположил, могли выдержать его с вероятностью пятьдесят на пятьдесят.
Гейнс вытащил золотые часы на цепочке и посмотрел на них.
— Да, пожалуй, еще не вечер, — сказал он именно тем голосом, который Бен предполагал услышать.
— Меня зовут Каллахэн, Бен Каллахэн. Я частный детектив из Чикаго, ищу человека, которого сбил грузовик на Семидесятом шоссе, к югу отсюда.
— Он погиб, а вы все его ищете?
— Вы правы, скажу по-другому. Вообще-то я хочу узнать что-нибудь про него. Никто не в курсе, как его звали, не говоря уже о том, что он делал на Семидесятом шоссе в три часа утра.
— Его сбил «Петербилт», модель три восемь семь со спальным местом в кабине и обтекаемой крышей.
— Вы знаете, кому принадлежит этот грузовик?
— Заезжает иногда сюда на заправку. У меня там одна колонка с дизельным топливом. У меня галлон на десять центов дешевле, чем на шоссе, но когда заливаешь сотню галлонов, выгода приличная. Его водит парень по имени Эдди.
— Эдди Кумбс. Я с ним разговаривал. Он до сих пор переживает.
— Еще бы. Классная у него таратайка, с каммингсовским движком в шестьсот лошадей... Парень, которого он сшиб, даже не успел понять, что случилось.
— Вот этим я и занимаюсь, — сказал Бен. — Взгляните сюда, это компьютерный рисунок. Парень мог выглядеть примерно так.
Бен протянул пакет с фотографиями, на мгновение почувствовав себя идиотом. Что он здесь делает? Что ему может сказать этот немногословный старик? И вообще, зачем он согласился работать на Элис Густафсон?
Покачиваясь в кресле и дымя своей трубкой, Гейнс просмотрел рисунки и, покачав головой, вернул их Бену.
— Ничего не могу сказать.
— Да я особо и не рассчитывал, — вздохнул Бен. — У вас есть холодная кола?
— Кола есть. Льда, правда, в ведерке маловато.
— Понятно, — Бен вытер пот со лба тыльной стороной ладони.
— Банки в холодильнике. Оставьте доллар на прилавке и все. Хорошо сижу, неохота вставать!