- От уха до уха.
- А ты откуда узнал?
- Я труп обнаружил. И меня по милициям затаскали.
- Садись. Пиши. Срочно в номер. Чтобы через час статья была готова.
- Хотя бы через два.
- Ладно, через полтора. Сразу отдаешь на вычитку. Работай.
- Работаю, - вздохнул Валдаев. И уселся за компьютер - благо этого железа в комнате хватало.
От этой работы его воротило. Слова не желали ложиться на лист. Они сопротивлялись, но Валдаев силой втискивал их в строчки. Наконец материал был готов.
- Посмотрим, - кивнул шеф, извлекая свою ручку. - Ты не забыл, что завтра Зигелевские чтения?
- Не забыл.
- Завтра ты там. С утра.
- Будет сделано.
- Все, не мешай, - как вивисектор по призванию, Сомин углубился в увеченье материала.
Валдаев вышел из корреспондентской. Посмотрел на круглые часы в коридоре. Полтретьего. В три пятнадцать свидание с Эллой. Надо поторопиться.
Он пошел по улице. Сегодня поднялся шквальный ветер. Все чаще в Москве шалит стихия. После знаменитого урагана, срывавшего рекламные щиты, сносившего деревья и гнувшего фонарные столбы, шальные ветры все чаще стали посещать столицу. Ветер ударил в лицо. Валдаев поежился. Состояние у него было немного гриппозное. Но он знал, что причина не в простуде. Все дело в нервах. Он не думал, что может выдержать такое количество стрессов. Однако выдерживал, хотя, конечно, на пользу ему это не шло. Весь мир вдруг стал серым, омерзительным. И страшно неуютным. Ему не нравился этот мир, который будто инеем покрыла его холодная тоска. Единственным светлым пятном в нем сейчас была Элла. И Валдаев все больше зависел от нее. Она удержала его на грани, явившись той ночью. Она его добрый ангел.
Добрый ангел терпеливо ждал под часами на улице.
- Опаздываешь, - строго произнесла она, подставив щеку для поцелуя.
Он протянул ей цветы, которые купил только что. Она приняла их благосклонно.
- У тебя трясутся руки, - сказала она. Валдаев стыдливо спрятал руку в карман.
- Плохо, - произнесла она и взяла его под локоть. - Ты должен выглядеть достойно... Вперед.
Через несколько минут они пили чай на кухне у профессора Ротшаля.
На этом визите к своему дядюшке настояла Элла. Она заявила, что он человек мудрый, даже если и не распутает ситуацию, то даст дельный совет. А если не даст совета, то хоть успокоит. "А то ты готов погрузиться в депруху, милый".
Это точно. Валдаев уже вполне был подготовлен для тяжелой депрессии. А следом за этим и для дурдома...
- Вино опять от коллеги из Франции? - спросила Элла, когда они устроились на кухне у профессора. На этот раз стол был украшен жареной, отлично приготовленной телятиной.
- Нет. На сей раз из магазина напротив, - Ротшаль разлил вино по бокалам.
- Давай выпьем, чтобы Валера избавился от всех своих проблем, - предложила Элла.
- Совсем проблем не имеют только покойники. За мужчину пьют, чтобы он преодолел трудности, - сказал Ротшаль.
Тонкий звон бокалов. Несколько глотков неплохого вина.
- А теперь рассказывайте, - велел профессор. И Валдаев опять рассказал все. Ротшаль умел слушать. Он задавал вопросы. Подбадривал, когда рассказчик затихал. Делал перерыв, когда видел, что Валдаев слишком волнуется.
- Что скажешь? - спросила Элла, когда Валдаев закончил рассказ.
- А что ты от меня ждешь? Я не знаю... Если бы милиция имела какие-то улики, думаю, никто бы вас не выпустил... Что касается убийства вашей знакомой. Ну что, нравы падают. Сейчас обществом правит его величество ПСИХОЗ. Он овладевает слабыми душами, и тогда рука тянется к ножу. Прекрасные, добросердечные люди вдруг обнаруживают, что в глубине души они хищники.
Профессор внимательно посмотрел на Валдаева. И тот съежился от этого взгляда. Потому что ощутил в нем недоверие. И настороженность. Взор был изучающим.
- Вы что, не верите мне? - спросил Валдаев, голос вдруг сразу стал каким-то сиплым.
- Вера - не научное понятие... Но я хочу вам верить...
- Ну а что дальше?
- Чего беспокоиться? Время расставит все по местам. Излишнее беспокойство открывает двери врагу. Оно впускает Психоз. Точнее, выпускает его из глубин человеческого сознания.
- Я только и слышу об этих чертовых глубинах!
- Не надо нервничать, Валерий.
"Не надо нервничать, мой друг,
Врач стал еще любезней.
Почти у всех людей вокруг
История болезни",
выплыли не к месту из памяти Валдаева слова песни Высоцкого.
- Злиться на превратности судьбы, - продолжил Ротшаль, - все равно что ненавидеть торнадо или землетрясение. Есть данность, которую надо принимать твердо и честно.
- Я слышал нечто подобное от Эллы.
- Она способная ученица... Профессор разлил вино.
- Валерий Васильевич, если я смогу, то помогу вам всем. Мои возможности ограниченны. Я могу навести кое-какие справки.
- Нет, спасибо. Не надо...
- Почему же. Меня это не затруднит.
- Но...
- Не стоит беспокоиться, - Ротшаль поднял бокал. - Твердость духа, которая позволяет нам оставаться людьми.
В груди Валдаева начало закипать раздражение. Его опять кормили бесплатными советами... Ну а, собственно что ему нужно-то? Выплакаться? Чтобы его успокоили? Чтобы сказали - ничего, все обойдется? Он знал за собой слабость - лезть ко всем знакомым и даже полузнакомым людям со своими неурядицами в надежде, что его станут успокаивать, в крайнем случае можно с комфортом падать дальше в пучину депрессии, если его не успокоят. Эта старая забава - игра с собственными чувствами, когда умом понимаешь, откуда что идет, но поделать ничего не можешь, Да, если Элла с ролью успокоительного средства справлялась, то с ее дядей дела обстояли куда хуже. Он своими словами только усиливал тревогу.
Неожиданно в Валдаеве вспыхнула молнией неприязнь к этому человеку. Но ему тут же стало стыдно.
Валдаев пригубил вино. Вдруг внутри он начал наполняться каким-то дискомфортом. Он бросил взгляд на висящие над компьютером большие, мерно тикающие часы. И затейливая медная секундная стрелка нервно вздрагивала. перелетая от одного деления к другому. Эта стрелка приковывала взор. В ней было что-то важное.
Он ощутил, что голова его на миг куда-то поехала.
- Что случилось? - с тревогой тронула его за плечо Элла.
- Ничего. Все в порядке, - Валдаев стиснул зубы. Да, пора лечиться. Он опять взглянул на часы и вздрогнул. Секундная стрелка продолжала свой ход. И она показывала - куда-то вновь пропало секунд пятнадцать его времени...
* * *
Уже стемнело. На улице было не холодно, но как-то промозгло и туманно. Да еще нервы. В общем, Валдаева начала бить мелкая дрожь, и Элла почувствовала это.
Она подняла руку и остановила надвигавшуюся из темноты пушисто светящимися фарами автомашину. Водитель, несмотря на туман, увидел клиента.
- Куда везти? - деловито осведомился о
- Ко мне? - держась за дверцу, она обернулась к Валдаеву, стоявшему на мокром от недавнего дождя тротуаре, в котором туманно отражался свет фонарей.
- К тебе, - кивнул он.
Элла назвала адрес, договорилась о сумме. И белая "Волга" с пассажирами тронулась с места.
Когда они уже сидели в квартире, Валдаев ощущал, что дрожь не проходит.
- Заболеваешь? - сочувственно спросила Элла.
- Нет, это пройдет.
- Давай в ванную.
В ванной он стоял под тугими горячими струями и чувствовал, как отогревается внутри. А яркий свет стремился изгнать темные мысли, и это у него даже получалось.
Он докрасна растерся полотенцем. Надел длинный мужской халат и подумал о том, от кого он остался у Эллы.
- Ты там живой? - спросила Элла. - Тут уже очередь в ванную.
- Пожалуйста, - он вышел в показавшийся холодным после влажного тепла ванной комнаты коридорчик. Плюхнулся на кровать. Прикрыл глаза. Голова легко гудела. И казалось, что перед закрытыми глазами возникают какие-то иные таинственные пространства, которые вращаются друг в друге. От них веяло беспокойством.
- Подвинься, - прошептала Элла, пристраиваясь рядом с ним. - Девушка тепла хочет, - ее рука распахнула его халат на груди. И Валдаева охватило сладостное чувство.
- Я тебя люблю, - прохрипел он.
- Правда? - она усмехнулась с неожиданной злостью.
- Правда. Конечно, правда.
- Хорошо любить современным мужчинам. Любовь не накладывает никаких обязательств. Раньше надо было побеждать на турнирах и дуэлях. Завоевывать сердца. Платить жизнью.
- За одну ночь, как с Клеопатрой, - поддакнул Валдаев, вспоминая оброненные как-то Эллой слова о египетской царице.
- Вот именно. Сегодня же страсть ничего не стоит. Она дается даром. В крайнем случае создает трудности для кошелька. Разве это правильно?
- Все мы дети своего века.
- Это отвратительный век, Валера. Это век слабых духом.
- Ты меня совсем затюкала.
- Я? Нет, дорогой. Ты не знаешь, как я умею затюкивать. Ты меня знаешь только с одной стороны.
- А на самом деле у тебя тяжелый, стервозный характер, - через силу засмеялся он.
- Где-то так и есть... Поговорим об этом через год.
- Поговорим, - кивнул он, подумав, что если так пойдет дальше, еще неизвестно, где он будет через этот год.
- Не обращай внимания, - она скинула халатик и прижалась к нему жарким телом.
Она стала все сильнее гладить его. Пальцы у нее были крепкие. Острые наманикюренные ногти впивались, подчас довольно больно, в кожу. Неожиданно боль пронзила плечо.
- Что такое? - встревожилась Элла. Он потер плечо. Поглядел на него. Там был приличный кровоподтек. Он напоминал следы зубов.
- Откуда это, черт возьми? - скривился он.
- Укусила какая-нибудь, - Элла ласково погладила плечо.
- Ну что ты говоришь, - он смутился.
- Валера, что с тобой? Обман памяти? Это же я тебя вчера прикусила. Ты еще взвыл. Не помнишь?
- Нет, не помню! - воскликнул он. Он вдруг напрягся. Он попытался вспомнить это. И ничего. На этом месте в памяти не было ничего!