Акира пожал плечами.
– Идем.
Она положила руку на сгиб его локтя и позволила ему себя вести.
Они никогда не были в этой части города; они вообще редко покидали безопасный анклав богатых граждан. Фестивали проводили на нейтральной территории.
Здесь было иначе. Мимо проезжали на велосипедах мальчики-посыльные, выгуливали собак дети. Пробираясь сквозь толпу, Нори позволила себе погрузиться в приятный сон наяву, сохраняя достаточно сознания, чтобы двигаться. Она чувствовала запах готовящегося мяса и рыбы, только что выловленной в океане. Слышала, как матери кричат вслед своим детям, а мужчины играют в кости. Там было еще несколько белых, и никто не обращал на них внимания. Нори тоже легко вписывалась в обстановку. Возможно, Япония была чем-то большим, чем Киото ее бабушки. Возможно, жизнь здесь походила на разно-цветный гобелен, и она все-таки смогла бы найти подходящее место.
Акира остановился, и Нори вышла из транса.
Она поймала себя на том, что смотрит на невысокого лысеющего мужчину, обильно потеющего, хотя на улице было прохладно. В уродливом твидовом костюме и очках, слишком больших для его лица, незнакомец с благоговением смотрел на Акиру.
Он низко поклонился и чуть не выронил стопку свитков, которые нес.
– Акира-сама… Это такая честь для меня. Такая честь.
Акира нахмурился и хотел пройти мимо, но Нори ущипнула его за руку. Акире не нравилось, когда перед ним заискивали, хотя это случалось довольно часто.
Он бросил на сестру быстрый взгляд, соглашаясь через силу облагодетельствовать мужчину.
– Конничива. Простите, мы знакомы?
Мужчина рассмеялся.
– О, вы бы не запомнили такого старого дурака, как я! Ваша достопочтенная мать приводила вас в мой магазин много-много лет назад. Раньше вам нравилось играть с золотыми драконами, которых я держу у кассы. А она – благослови ее Господь – питала нежные чувства к моим шелковым веерам.
Акира моргнул.
– О! Вы продавец антиквариата. Хиромото-сан, верно?
– Да! – выпалил мужчина. – Ох, конечно, вы все помните. Какая честь. Какая честь! Так чудесно снова видеть вас после всех этих лет. И вы такой высокий!
Акира покраснел.
– Да, что ж. Спасибо.
Хиромото повернулся к Нори и отвесил поклон.
– И приятно видеть вас, чиби химэ.
Воспоминание вернулось в мгновение ока. Хотя Нори сделала все возможное, чтобы забыть ту ночь, она была запечатлена на ней, как татуировка.
– О, фестиваль. Я на вас налетела.
– Да-да, – засмеялся он. – Все так и было.
Акира взглянул на часы.
– Извините, нам действительно надо идти.
Хиромото кашлянул.
– На самом деле, если вы окажете мне честь, у меня есть к вам предложение. Я, конечно, слышал о вашей музыке, вы очень талантливы, это большая честь для нашего прекрасного города.
Акира кивнул.
– Спасибо вам.
– Видите ли, у меня небольшое мероприятие в канун Рождества. – Торговец вытащил из кармана носовой платок и промокнул вспотевший лоб. – Ничего особенного. Но там будут некоторые важные люди. Политики и тому подобное. И я был бы счастлив, если бы вы сыграли. Ваша мать – благослови ее Господь – играла на моем мероприятии и растрогала публику до слез. Это было прямо перед… – он снова кашлянул.
Официальная версия, обнародованная семьей, – Сейко умерла, но почти все знали, что она сбежала.
– Как бы там ни было, я надеялся, что вы сможете выступить на моем мероприятии. Я бы, конечно, заплатил.
Акира попытался изобразить раскаяние, но ему это не удалось.
– Боюсь, это невозможно. У меня назначена встреча, и я буду отсутствовать некоторое время.
Лицо Хиромото вытянулось.
– О! Я понимаю. Я, конечно, понимаю, понимаю. Я просто подумал, что было бы неплохо почтить память вашей матери. – Он повернулся к Нори. – Полагаю, вы будете присутствовать?
Она ждала, что Акира извинится от ее имени. Он наверняка придумал бы какое-нибудь оправдание.
Акира колебался. На него словно накатила сентиментальность, что было редкостью.
– Ну, в таком случае… моя сестра могла бы сыграть вместо меня.
Нори ошеломленно посмотрела на него. Она была уверена, что ослышалась.
Хиромото просиял, обнажив гнилые зубы.
– Ох! Это было бы чудесно, просто чудесно. Я и не знал, что у вас есть ученица.
Щеки Нори вспыхнули.
– У него – нет.
– Есть, – поправил ее Акира. – Я сам ее обучал. Она вполне компетентна. И у нее нет недостатка в свободном времени.
Нори бросила на брата раздраженный взгляд, который он тактично проигнорировал.
– Она с радостью займет мое место.
Хиромото уронил свитки на землю и схватил обе ее руки.
– Вы бы согласились? О, вы не против, госпожа?
Она уставилась на него, разинув рот.
– Я…
Строгий взгляд Акиры и умоляющие щенячьи глаза Хиромото диктовали только один ответ.
– Я выступлю, – пробормотала Нори.
Он запечатлел влажный поцелуй на ее руке.
– Превосходно. Просто превосходно.
Вечеринка была двадцать четвертого декабря, в двадцать первый день рождения Акиры. Никто из них эту тему не затрагивал, но оба о ней не забывали.
Пришло время ему выполнить свою часть сделки. Сделки, которую он заключил ради нее. Нори мучила невыразимая боль; это было все равно что проглотить битое стекло. Она отдала бы все на свете за возможность что-то изменить.
Акира постучал дирижерской палочкой по пюпитру.
– Нори, сосредоточься.
Девушка закатила глаза. Акира завтра уезжал в Вену, но сейчас он хотел убедиться, что она не поставит его в неловкое положение.
Все было бы проще, если бы ей позволили самой выбрать композицию. Хиромото выбрал концерт для скрипки с оркестром ми минор Мендельсона и нанял небольшой камерный оркестр, чтобы аккомпанировать, а Нори должна была играть соло. У нее будет всего несколько часов до мероприятия, чтобы попрактиковаться с ними.
От этой мысли ее затошнило. В дополнение к тому, что она никогда раньше не играла перед аудиторией, ей приходилось играть с оркестром.
За жалобы Акира щелкнул ее по носу. Он и слышать ничего не хотел. Пианисту, которому предстоит аккомпанировать ей во втором произведении, тоже будет все равно. Нори играла несколько пьес с Уиллом и только тогда чувствовала себя в безопасности рядом с ним.
Акира выбрал второе произведение: «Чакона» Томазо Витали. Он часто играл ее с Уиллом.
Нори оставалось выбрать только одно произведение. Она без раздумий выбрала «Аве Мария» Шуберта.
С Витали возникла проблема.
Акира поморщился.
– На полтона выше. Сыграй еще раз.
Нори так и сделала.
– Ты понимаешь, что значит на полтона выше? – рыкнул он. – И ослабь смычок. Ради бога, ты ведь умеешь.
Она сглотнула.
– Почему ты выбрал именно это произведение? В любом случае «Чакону» не играют в одиночку; в аранжировке есть роль для фортепиано. Мне следовало бы попрактиковаться с пианистом.
– У меня свои причины.
– Но, аники…
– Цыц.
Акира сел за фортепиано.
– Что ты делаешь? – спросила Нори.
Жестом он велел ей играть. И заиграл вместе с ней. И это было прекрасно.
Нори едва не выронила смычок.
– Н-надзэ? С каких пор ты играешь на фортепьяно?
– Я всегда умел играть на фортепьяно, Нори.
Она уставилась на него, как дура, с отвисшей челюстью.
– Ч-что?
– Меня научила мама. Фортепьяно я занимался по ут-рам, а скрипкой – по вечерам, в течение многих лет.
Нори почувствовала слабость.
– Ты никогда не играл при мне!
Он пожал плечами.
– Я был не готов тебе показывать.
У нее вспотели ладони.
– А теперь готов?
Акира коротко улыбнулся.
– Полагаю, что да.
– А есть хоть что-то, чего ты не умеешь? Я-то думала, что потихоньку наверстываю.
Акира ухмыльнулся.
– Может быть, в следующем году.
Нори вытерла руки о платье.
– Наверняка у меня будет отличный пианист на аккомпанементе.
– Конечно. Я просто подыграю, чтобы ты смогла выучить эту пьесу.
Нори наклонила смычок.
– Тогда с самого начала.
Они самозабвенно репетировали до раннего утра. Это было похоже на перенос в другое царство, где нет нужды ни в еде, ни в отдыхе. Только когда Аямэ утром вошла сообщить, что Акире пора собираться, Нори наконец отложила скрипку.
Не говоря ни слова, она подошла и села рядом с ним на скамейку. Чары развеялись.
Акира наклонился и коснулся губами ямочки на ее левой щеке.
– Я знаю, ты сможешь сыграть. Я учил тебя все эти годы, ты должна была что-то усвоить.
Она кивнула.
– Хай, аники.
– Веди себя прилично.
– Да.
– И следи за трелями, не позволяй небрежности.
– А ты не можешь остаться? По крайней мере, до окончания концерта?
Он вздохнул.
– Мне очень жаль, Нори.
Она уткнулась лицом ему в грудь.
Пожалуйста, боже. Верни его мне.
Ноябрь пролетел без происшествий. Писем от Акиры не было. Нори изо всех сил старалась не падать духом.
Пока она отложила последний дневник своей матери в сторону. Не хватало времени, и, если уж честно, она боялась. В конце концов, скоро должно было дойти до той части, которая касалась ее. И ее отца.
Нори не понимала, действительно ли она хотела знать все, что случилось.
Она проводила свои дни, непрерывно музицируя. Нори была совершенно уверена, что все слуги ее ненавидят, но ей было все равно.
По ночам она вязала шарфы для Акиры. В Вене бывают морозы. Как только она закончит, все сразу и отправит. У нее был адрес его отеля, написанный на клочке бумаги, который она хранила в футляре для скрипки.
Нори спала урывками, тревога грызла ее, как блохи. От бесконечных щипков на руках и ногах оставались крошечные красные отметины.
Она сидела у огня и смотрела, как окна затягиваются морозным узором. Ей никогда по-настоящему не нравился снег, но в этом году Нори почему-то относилась к нему иначе. Снег был прекрасен.