– Вы не знали о нем самого главного. Вы никогда не видели его настоящего. Он был для вас просто вещью!
– Я его знала! – вскипела Юко. – Я его знала, наглая девчонка! В конце концов, он был моим.
Нори бросилась к столбику кровати, вцепившись в него обеими дрожащими руками.
– ОН НЕ БЫЛ ВАШИМ!
Бабушка ахнула.
– Как ты смеешь…
Нори было все равно. В течение многих лет мысли об Акире погружали ее в ад. Она избегала этого каждой частичкой своего существа. Но теперь она позволила барьеру опуститься.
Поток обрушился на нее в полную силу, и она едва могла стоять.
– Его любимым цветом был синий. Его любимым композитором был Бетховен. Он ничего не ел без васаби. Он любил жару больше, чем холод. Он обожал Берлинский филармонический оркестр. Он пил черный кофе. Он не любил сад, пока не встретил меня. И он ненавидел, ненавидел вас!
Юко молча выдержала натиск, ее губы беззвучно шевелились.
– Ты можешь быть так жестока к умирающей женщине? – выдохнула она. – Говорить мне такую ядовитую ложь!
Ты дура. Она не изменилась. Она никогда не изменится. То, как она видит мир, высечено в камне.
– Что ж, теперь он мертв, – холодно промолвила Нори, и эти слова пронзили ее насквозь. – Он мертв, и то, кем он был, и то, кем он мог бы стать, умерло вместе с ним.
Юко прищурила глаза.
– Ты его любила, – сказала она, явно впервые это осознав. – Ты действительно его любила.
Нори не удостоила бабку ответом.
Юко издала жуткий хрипящий звук.
– Я думала, что, если позволю ему немного развлечься с тобой, поиграть свою музыку, он, в конце концов, вернется домой. Я думала…
Нори ее оборвала:
– Зачем вы меня вызвали? Довольно игр! Если хотите меня убить, то убейте уже.
Юко откинулась на подушки, ее гнев иссяк.
– У меня к тебе предложение.
– Да. Вы хотите оставить мне поместье. Полагаю, что это немного более предпочтительно, чем видеть, как его передают государству и делят.
Ее бабушка начала что-то говорить, но закашлялась, согнулась пополам и начала дрожать, как одержимая.
Нори оглядела комнату в поисках воды, а затем повернулась к двери, думая, что позовет кого-нибудь, однако рука Юко метнулась вперед и схватила Нори за рукав.
– Не надо, – жалобно выдохнула старуха. – Не уходи.
Нори повернулась к ней и подождала, пока кашель утихнет. Когда все закончилось, она отступила.
– Вам нужно отдохнуть, – тихо сказала она, и ей не понравилось, что в голосе сквозило сочувствие.
– У меня впереди долгий отдых, – мрачно сказала Юко. – Мне нужно тебя подготовить.
Нори насторожилась.
– Что?
На лице Юко проступило недоумение, словно все должно быть очевидно.
– Ты моя наследница.
Сердце Нори бешено заколотилось.
– Мне нужно подписать бумаги для получения денег?
Юко закатила глаза.
– Я не о деньгах, девочка! Я оставляю тебе все, разве ты не понимаешь? Титулы, семейный бизнес, землю. Это значит, что ты должна остаться здесь. Ты должна жить здесь и жить так, как жила я.
– Что? – спросила Нори, как глупая корова. – Что?
– Ты должна выйти замуж. Немедленно, как можно скорее. Сколько тебе лет? Двадцать четыре, почти двадцать пять? Есть несколько дальних родственников, которые подойдут. Я покажу фотографии. Можешь выбрать того, кто больше понравится, – Юко кивнула, словно довольная собственной щедростью. – Твоей матери такой свободы я не давала.
Нори смотрела на нее в ошеломленном молчании. Мысли в голове вращались, как тяжелые шестеренки очень старых часов.
– Категорически нет, – сказала она.
Юко прищелкнула языком.
– Разумеется, да.
– Нет.
– Ты всегда была послушным ребенком.
Нори почувствовала, как у нее застучало в висках.
– Я больше не ребенок. И вы не вправе мне приказывать.
Юко выглядела растерянной, сбитой с толку. Она не была готова к схватке.
– Ты никогда ни в чем не будешь нуждаться. У тебя будет все, что пожелаешь.
Нори встала на дыбы, как гадюка, готовая нанести удар.
– Мне ничего от вас не нужно. Это вам что-то нужно от меня.
– Но…
– У меня своя жизнь, – отрезала она. – Хотя вы не особо интересовались. У меня есть мужчина, который меня любит.
Она чувствовала себя ребенком, утверждающим, что ее кто-то любит. Бабушка не считала ее достойной любви.
– Ты имеешь в виду того мальчика… – усмехнулась Юко. – Учитель музыки… Мне стыдно за тебя, так как ясно, что у тебя не хватает здравого смысла стыдиться за себя. Я знаю все, девочка. Не думай, что ты избежала моего взгляда. Ни на мгновение. Куда бы ты ни пошла, мои глаза были прикованы к тебе.
Колени Нори задрожали от ярости, но она придержала язык.
– Мой ответ – нет, – наконец сказала она со всем достоинством, на которое была способна. – Решено.
– Я предлагаю тебе судьбу.
– Не хочу.
Юко вздохнула.
– С другой стороны, эта судьба предназначалась Акире. Увы, я должна сойти в могилу, зная, что с ним произошло. Зная, что я слишком поздно спохватилась, чтобы предотвратить…
Нори застыла. Мир вокруг нее с визгом остановился.
– О чем вы говорите?
Юко улыбнулась, и ее улыбка была полна самодовольства.
– О, да будет тебе. Ты подозревала, скорее всего.
Нет, не подозревала.
– Это был несчастный случай. – Голос Нори дрогнул. Ее самообладание мгновенно исчезло. – Ты не могла его предотвратить. Это была воля Бога.
– О, моя дорогая девочка. Ты вообще ни на что не обращала внимания?
В комнате стало холодно.
– Ты никогда не причинила бы ему вреда, – вызывающе сказала Нори, стоя на том, во что верила. – Никогда.
Глаза Юко были холодны.
– Он должен был находиться в Вене. Шпионы заверили…
Нори вцепилась в столбик кровати, чтобы не упасть.
– Шпионы?
– Да, шпионы, – выплюнула старуха. – Не будь дурой. Половина вашей кухни была у меня в услужении. И дворовый мальчик тоже. Ты действительно думала, что мы позволим вам бегать без присмотра?
Нори потеряла дар речи. Она могла только стоять и в ужасе наблюдать, как распутываются нити ее мира.
– Акира должен был уехать в целости и сохранности за границу, – бесстрастно продолжала бабушка. – Неужели ты не понимаешь? Все это было ловушкой с самого начала. Хиромото купили, купили за бесценок. Не удивилась, что он пригласил именно тебя? Он выполнял приказы. Домашние шпионы обещали нам, что Акира будет в безопасности. Хиромото надлежало устроить все так, чтобы ты поехала в машине одна. Разве ты не понимаешь? Водитель задолжал нам целое состояние – больше, чем мог заплатить. Ему пообещали, что долги будут погашены, а его семья останется невредимой и не будет нуждаться. Он был готов умереть, чтобы искупить долг. Ах, девочка, подумай! Случайность была организована.
Она наклонилась вперед, обливаясь потом и тяжело дыша от усилий. Ее голос был тихим и слабым, однако слова звучали оглушающе.
– Единственным человеком, который должен был находиться в машине, была ты.
У Нори подломились колени. Ужасная правда сдавила ее сердце.
– Ты его убила, – прошептала она.
– Не оскорбляй меня, – огрызнулась Юко. – Я не позволяю себе таких неуклюжих выходок. Все это было делом рук твоего деда. Я тут ни при чем. Я бы предоставила событиям идти своим чередом. Я пыталась его остановить, когда узнала… но было слишком поздно, и теперь я отправлюсь в ад с черным грехом на душе.
Она ткнула костлявым пальцем в грудь Нори.
– Ты спровоцировала его сверх всякой меры. Ему было невыносимо видеть, как Акира достигает зрелости, находясь в ловушке, под твоим ублюдочным каблуком. Он хотел освободить внука.
– Он его убил, – всхлипнула Нори. Ее решимость была сломлена. Ее разум был сломлен. – Все это… все это из-за твоей ненависти ко мне. И много ты выиграла? Ты прервала свой собственный род, ты сама определила свою судьбу. Мама, Акира… я… Ты сожгла все дотла.
– Именно поэтому ты должна занять свое место! – воскликнула Юко. – Чтобы появился смысл! Чтобы все это не было напрасно!
– Это с самого начала было напрасно, – выдохнула Нори.
Кулак вокруг ее сердца продолжал сжиматься; она знала, что жить осталось недолго.
Но ей было все равно.
– Все это не может закончиться здесь! – Юко застонала, и ее глаза впервые наполнились слезами. – Ради всего святого, не может! Ты – все, что осталось. Не дай его смерти быть напрасной. Не упусти шанс сделать что-то хорошее. Ради любви к Богу! Нори!
Ради любви к Богу.
Нори повернулась на каблуках и побежала. Она бежала вслепую, не думая. Ей и не нужно было думать.
Было только одно место, где она могла спрятаться.
На чердаке ничего не изменилось.
Упав на четвереньки, как собака, Нори поняла, что это единственное место, которое когда-либо она по-настоящему считала своим. Подходящее место для смерти.
И действительно, на этот раз она умирала.
Какая бы способность к страданию ни была в ней заложена, она давно ее преодолела.
Нори рвала на себе волосы, наблюдая, как ненавистные локоны падают на пол. Ногти яростно скребли кожу, рассекая плоть. Она рыдала и рыдала, пока ее не вырвало зеленой желчью. А потом, когда желчь ушла, ее вырвало только воздухом.
Сквозь жгучую пелену слез Нори видела свое отражение в зеркале.
Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя.
А потом она закричала.
– Ненавижу тебя!
Ты должна была знать. Глупая девчонка.
Она рухнула на пол и почувствовала, как что-то хрустнуло в голове. В комнате не осталось воздуха, и теперь ее дыхание становилось все медленнее и медленнее, а перед глазами все плыло. Она раскинула руки и уставилась в потолок.
Чувство между болью и освобождением.
Освободи меня от моего обещания.
Отпусти.
Хватит. Я пыталась.
Отпусти меня.
Возник поразительный белый свет, ярче любого солнца, а затем, впервые в жизни, кто-то ей ответил.