— Это точно, — мрачно заметил Роберт.
— Так дуйте домой, — сказал взрослый Ягненочек.
— А как насчет твоего обеда? — спросила Джейн.
— А далеко ли до станции? Я намерен отправиться в город и отобедать в клубе.
Эти слова обрушились на четверых детей, словно удар грома. Ягненочек намерен ехать в город и отобедать в клубе — один и без всякого присмотра! Чего доброго, он останется там на чай. И чего доброго, закат застанет его посреди клубного веселья, и беспомощный, утонувший в огромном мягком кресле малыш со слипающимися от усталости глазками расплачется в компании не слишком-то сострадательных официантов и начнет звать свою Пантю! Представив себе эту душераздирающую сцену, Антея и сама едва не заплакала.
— Ах, нет! Ягненочек, лапочка, не надо этого делать! — воскликнула она неосторожно.
— Любезная моя Антея, — сухо произнес взрослый Ягненочек и нахмурился. — Сколько раз повторять, что моим младшим братьям и сестрам вольно называть меня любым из трех моих имен, данных мне при крещении, а именно — Хилари, Сент-Мор и Девере, но никак не Ягненочком, этим дурацким прозвищем из моего далекого детства!
Дело было хуже некуда. Похоже, Ягненочек стал теперь их старшим братом. Так оно, конечно, и должно было быть, поскольку он взрослый, а они нет. Именно к такому выводу, пошептавшись, пришли Антея и Роберт.
Однако следует заметить, что почти ежедневные приключения, которыми дети были обязаны песочному эльфу, сделали их не по возрасту умными и хитрыми.
— Дорогой Хилари, — начала Антея (остальные едва не поперхнулись, услышав это имя). — Ты же знаешь, что папа не одобряет твои поездки в Лондон. Он не любит, когда ты оставляешь нас одних, без присмотра.
«Ох, какая же я невозможная лгунья!» — подумала Антея про себя.
— Послушай, — сказал Сирил, — если ты наш старший брат, то отчего бы тебе не поступить, как подобает старшему брату, и не взять нас на прогулку в Мэйдстоун, где мы славно бы развлеклись, а потом прокатились бы по реке.
— Бесконечно обязан вам за предложение, — любезно ответил Ягненочек, — по я предпочитаю одиночество. Ступайте домой на ланч, то есть на обед. А я, быть может, явлюсь к чаю, а быть может, приду домой, когда вы будете уже в постели.
В постели! Дети обменялись выразительными взглядами. Славную приготовят им постель, если они явятся домой без Ягненочка!
— Но мы обещали маме не спускать с тебя глаз, когда берем тебя с собой гулять, — выпалила Джейн, прежде чем ее успели остановить.
— Послушай, Джейн, — сказал взрослый Ягненочек, засунув руки в карманы и глядя на нее сверху вниз, — маленьких девочек должно быть видно, но не должно быть слышно. Вам, ребятки, следует научиться не надоедать взрослым. Бегите домой, и если будете паиньками, то завтра я, возможно, дам каждому по пенни.
— Послушай, старина, — произнес Сирил таким тоном, каким обращаются друг к другу старые приятели, — ты куда собрался? Если не хочешь брать девочек, возьми меня с Бобом.
Это был благородный поступок, поскольку Сирил не очень-то любил появляться на публике с Ягненочком, который после заката, ясное дело, снова станет малышом.
На этот приятельский тон последовал ответ:
— Я собирался просто прокатиться по Мэйдстоу- ну на велосипеде, — сказал Ягненочек, задумчиво теребя пальцем свои черные усики. — Ланч в «Короне», а потом, наверное, прошвырнусь по реке. Но я не могу посадить вас всех на велосипед. Будьте паиньками, бегите домой.
Положение было отчаянным. Роберт переглянулся с Сирилом. Антея вытащила из пояса булавку, отчего между ее юбкой и лифом образовалась изрядная прореха, и с мрачной, многозначительной гримасой передала булавку Роберту. Тот мгновенно скользнул в сторону дороги. Там, разумеется, он обнаружил велосипед — из самых новых, с цепной передачей. И разумеется, Роберт сообразил, что раз Ягненочек стал взрослым, у него просто обязан быть велосипед. Собственно говоря, именно из-за велосипеда Роберту самому так хотелось стать взрослым. Не мешкая, он пустил в ход булавку — одиннадцать проколов в заднем колесе и семь в переднем. Вообще говоря, Роберт собирался сделать двадцать два прокола, поровну в каждом колесе, но его остановил шорох желтых листьев лещины, который предупредил о приближении остальных. Роберт поспешно надавил руками на оба колеса, и наградой ему было тихое шипение еще остававшегося в камерах воздуха, который выходил из восемнадцати малюсеньких булавочных отверстий.
— Твой велосипед сломался, — сообщил Ягненочку Роберт, удивляясь тому, как быстро он научился лгать.
— Да, сломался, — поддакнул Сирил.
— Прокол, — сказала Антея, склонившись к земле и затем выпрямившись с шипом терновника в руке, который она приготовила заранее, чтобы продемонстрировать Ягненочку. — Вот, посмотри сам.
Взрослый Ягненочек (или, если хотите, Хилари, поскольку теперь, наверное, именно так и следует его называть) достал насос и стал подкачивать шину, после чего прокол стал очевиден.
— Наверное, в каком-нибудь доме по соседству найдется ведро воды, — сказал Ягненочек.
Ведро воды нашлось, и когда было установлено точное количество проколов, чай, который подали «велосипедистам» в доме, показался подлинным по-дарком судьбы. Тем более что им подали не просто чай, а нечто среднее между чаем и обедом. За еду пришлось заплатить из тех пятнадцати шиллингов, которые заработал Роберт, когда был великаном, так как выяснилось, что, к несчастью, денег у Ягненочка не имелось вовсе. Это было жестокое разочарование, но такое со всяким может случиться, даже с самым что ни на есть взрослым человеком. Как бы то ни было, Роберт наелся досыта, а это было уже кое-что. Тем не менее ненавязчиво, но настойчиво все четверо несчастных детей по очереди предпринимали отчаянные попытки уговорить Ягненочка (или, если хотите, Сент-Мора) провести остаток дня в роще. Тем более что к тому времени, когда тог справился наконец с восемнадцатью проколами, до вечера было уже недалеко. Со вздохом глубокого облегчения Ягненочек сел на починенный велосипед и вдруг стал поправлять галстук.
— Сюда идет какая-то леди, — быстро сказал он. — Ради бога, убирайтесь! Домой! Прячьтесь! Брысь! Я не хочу показаться леди в компании таких зама- рашек.
А надо заметить, братья и сестры Ягненочка (или, если хотите, Хилари) и впрямь изрядно вымазались в грязи, поскольку утром в саду Ягненочек, который был тогда еще малышом, бросался в них землей. Голос взрослого Ягненочка был, как потом выразиласьДжейн, столь «тираническим», что дети беспрекословно ретировались на задний двор и оставили Ягненочка в его фланелевом костюме и с его черными усиками один на один с молодой леди с велосипедом, который она как раз вкатила в сад. Вышла хозяйка дома, молодая леди заговорила с ней, а Ягненочек приподнял шляпу, когда молодая леди проходила мимо него. Детям было не слышно, что та говорит, хотя они, как могли, высовывались из-за угла свинарника и слушали во все уши. Они полагали, что, как выразился Роберт, ведут себя «совершенно честно по отношению к этому гадкому Ягненочку».
Зато они отлично расслышали, когда тот с превеликой учтивостью произнес:
— Прокол? Не могу ли я оказать вам помощь? Если позволите…
Со стороны свинарника донесся взрыв сдавленного смеха, и взрослый Ягненочек (он же Девере) в гневе скосил один глаз в том направлении.
— Ах, вы так любезны, — сказала молодая леди и поглядела на Ягненочка.
Надо сказать, что поглядела она на него довольно- таки застенчиво, но, как заметили мальчики, взгляд ее не был лишен кое-каких серьезных намерений.
— Можно подумать, — прошептал Сирил, — починки одного велосипеда ему сегодня мало. Эх, знала бы она, что на самом деле он всего-навсего толстый карапуз!
— Ничего не карапуз! — возмутилась Антея. — Он золото, если его не трогать. Он по-прежнему Ягненочек, наше золотце, в какого бы противного дядьку он ни превратился. Правда, Киска?
Джейн, похоже, имела кое-какие сомнения на этот счет, но промолчала.
Ну так вот, Ягненочек, которого, не забыть бы, теперь полагалось называть Сент-Мор, осматривал велосипед молодой леди и вел с ней учтивую беседу, как самый настоящий взрослый мужчина. Никто бы и подумать не мог, что еще сегодня утром этот мужчина был розовощеким двухлетним малышом, который разбил чужие часы. Девере (как мы и станем называть его в дальнейшем), починив велосипед молодой леди, вынул из нагрудного кармана золотые часы, и все, наблюдавшие за ним со стороны свинарника, так и ахнули, потому что это выглядело возмутительно несправедливо. Малыш, который только сегодня утром сломал двое, пусть и не особенно дорогих, но вполне исправных часов и по глупости Сирила стал взрослым, теперь носит в кармане самые настоящие золотые часы с цепочкой!
Хилари (назову его так), уничтожив взглядом своих сестер и братьев, сказал молодой леди, с которой, похоже, решил подружиться:
— Если позволите, я провожу вас до перекрестка. Дело к вечеру, а на дороге встречаются бродяги.
Никто, наверное, так и не узнает, что ответила бы молодая леди на это столь учтивое предложение, потому что, едва услышав его, Ангея выскочила из укрытия, перевернув по ходу дела свиное корыто, из которого потоком хлынуло пойло, бросилась к Ягненочку (которого, полагаю, следовало бы назвать Хилари) и схватила его за руку. За ней последовали все остальные. И все увидели четырех вымазанных в грязи детей — зрелище, доложу я вам, так себе.
— Не позволяйте ему! — умоляющим голосом обратилась Антея к молодой леди. — Он не годится в провожатые!
— Ступай прочь, девочка! — страшным голосом произнес Сент-Мор (назовем его теперь так). — Немедленно отправляйтесь домой!
— Лучше бы вам с ним не связываться, — с отчаянием продолжала Антея. — Он сам не знает, кто он такой. Он совсем не то, что вы думаете.
— Что ты имеешь в виду? — спросила, ясное дело, молодая леди, пока Девере (как я осмелюсь на этот раз поименовать взрослого Ягненочка) тщетно пытался оттолкнуть от себя Антею. Остальные подпирали ее, и та стояла твердо, как скала.