Мама строго посмотрела на нее.
— Джейн, — сказала она, — я уверена, ты что-то знаешь об этом. Подумай, прежде чем отвечать, и скажи мне правду.
— Мы нашли эльфа, — покорно сказала Джейн.
— Чепуха! — нахмурилась мама.
— Не глупи, Джейн! — вмешался Сирил и пустился во все тяжкие. — Мамочка, все эти вещи мы и в глаза не видели, но мы слыхали, что нынче ночью злые грабители унесли у леди Читтендем из Пизмаршплейс все ее драгоценности. Может, это они и есть?
Дети с облегчением вздохнули. Они были спасены!
— Но как же грабители их сюда положили? И зачем? — удивилась мама, надо сказать, вполне справедливо. — Куда проще и безопаснее было бы просто скрыться с ними.
— Быть может, они хотели дождаться заката, то есть темноты, — предположил Сирил, — и только потом уже скрыться. Ведь никто, кроме нас, не знал, что ты вернешься сегодня.
— Я немедленно вызову полицию, — сказала мама встревоженно. — Ах, как мне не хватает сейчас папы!
— А может, нам и правда лучше подождать, когда он приедет? — спросил Роберт, отлично зная, что до заката папа не появится.
— Ни в коем случае! Я не могу ждать ни минуты, все это — ужасный груз на моей совести, — воскликнула мама.
«Всем этим» была целая гора бархатных и кожаных футляров, которая лежала на маминой постели. Они положили драгоценности в шкаф, и мама заперла его на ключ. Затем она обратилась к Марте:
— Марта, не заходил ли кто-нибудь из посторонних в мою комнату, пока я была в отъезде? Скажи мне правду.
— Нет, мэм, — ответила Марта. — Ну то есть я хочу сказать…
— Так-так, продолжай, — приободрила ее мама. — Я вижу, кто-то заходил. Отвечай немедленно и не бойся. Я уверена, что ты не сделала ничего плохого.
И тут Марта разрыдалась.
— Как раз сегодня я хотела сказать вам, мэм, что ухожу от вас в конце месяца, и поэтому я… потому что я собираюсь составить счастье одного порядочного молодого человека. Он лесничий, мэм, Биль его зовут. И все это правда, провалиться мне на этом месте, ведь вы так неожиданно приехали, не предупредили заранее, все было в такой спешке, а он был так добр и сказал: «Марта, красотка моя (хотя какая уж там я красотка, но вы же сами знаете, какие они, эти мужчины), не могу я смотреть, как ты работаешь не покладая рук, и все одна, никто-то тебе не поможет. А руки у меня сильные, и они твои, Марта, солнце мое», — сказал он. Вот он и помог мне вымыть окна, но только снаружи, мэм, а я все время была внутри. И все это чистая правда, мэм.
— И ты была с ним все это время? — спросила мама. — Он снаружи, а я внутри, — ответила Марта. — Ну разве что я выходила, чтобы принести ведро чистой воды и кусок кожи, который эта девчонка Элиза засунула за бельевой каток.
— Все ясно, — сказала мама. — Я недовольна тобой, Марта, но ты сказала правду, и это главное.
Когда Марта ушла, дети обступили свою маму.
— Ах, мамуля! — воскликнула Антея. — Биль ни в чем не виноват! Он такой хороший, достойный и честный человек, честнее не бывает. Не выдавай его полиции, мамуля! Не надо!
Положение было поистине ужасным. Из-за какого- то глупого желания Джейн теперь в грабеже обвиняют совершенно невинного человека. А говорить правду просто бесполезно. Детей так и подмывало сказать правду, но мысли о соломинках в голове и о диких криках умалишенных не дали им этого сделать.
— Нет ли у соседей какой-нибудь брички или повозки? — спросила мама. — Я немедленно еду в Рочестер и все расскажу полиции.
— На ферме есть бричка, только не надо, не надо ехать! — захныкали дети. — Не надо ехать! Дождись возвращения папы!
Однако мама была непреклонна. Приняв какое- либо решение, она шла прямо к цели. В этом отношении она была как Антея.
— Сирил, слушай меня внимательно, — сказала мама, закалывая шляпку длинными булавками с фиалковыми головками. — Я оставляю тебя за старшего. Оставайся в гардеробной и делай вид, что, скажем, пускаешь кораблики в ванной или что-нибудь в этом роде. Скажи, что я разрешила. Только никуда не уходи и дверь на лестницу не закрывай. Другую дверь я заперла. И никого не пускай в мою комнату. И помни, кроме меня, вас и этих проклятых воров, никто не знает, что драгоценности здесь. Роберт, ты будешь из сада следить за окнами. Если кто-нибудь попытается залезть в окно, сразу беги и зови двух фермеров, которых я пришлю, чтобы они сидели и ждали па кухне. Я скажу им, дескать, тут появились какие-то подозрительные личности, что, в общем, не далеко от истины. И помните, я доверяю вам обоим. Впрочем, не думаю, что они сунутся к нам до наступления темноты, так что бояться вам особенно нечего. До свидания, птенчики мои!
Мама заперла свою спальню, положила ключ в карман и ушла.
Дети не могли не восхититься ее решительностью. Они подумали о том, насколько полезной была бы она при поиске выхода из безвыходных положений, в которые они попадали во время ее отсутствия из-за своих необдуманных желаний.
— Мама — прирожденный генерал, — сказал Сирил. — Только вот я не знаю, что теперь с нами будет. Даже если девочки отправятся на поиски этого противного эльфа, и даже если они найдут его и упросят забрать эти драгоценности, то мама решит, что мы просто плохо смотрели и позволили грабителям проникнуть в дом и стащить их. А то еще чего доброго полиция решит, что это мы взяли их. Или что их присвоила мама. Ох, какая же на этот раз получилась гадкая история!
В сердцах Сирил сделал бумажный кораблик и, как ему было велено, принялся гонять его по ванне.
Роберт пошел в сад и уселся на пожелтевшую траву, да так и сидел, обхватив бедную голову своими беспомощными руками.
Антея и Джейн переговаривались шепотом, стоя внизу у лестницы, где была постелена давно прохудившаяся кокосовая циновка, о которую дети вечно спотыкались, потому что по невнимательности ноги то и дело застревали в прорехах. Из кухни доносились громкие и нескончаемые причитания Марты.
— Все это просто ужасно, — сказала Антея. — Да и все ли украденные бриллианты находятся у нас? Если нет, то полиция подумает, что остальные присвоили мама с папой, а эти отдают только для отвода глаз. И их посадят в тюрьму, а на нас будет клеймо изгоев, детей преступников. Да и маме с папой все это не очень понравится, — добавила она, хорошенько подумав.
— Но что мы можем сделать? — жалобно спросила Джейн. — Ничего. Разве что снова поискать эльфа. Сегодня особенно жаркий день. Может, он вылез на солнышко, чтобы хорошенько прогреть свой больной усик?
— Но он, противный, сегодня не станет больше исполнять наших желаний, — заметила Джейн. — Чем дальше, тем сильнее он сердится. И вообще, похоже, мы надоели ему со всеми нашими желаниями.
Антея только мрачно кивала головой, но вдруг она остановилась, да так внезапно, словно услышала нечто невероятное.
— Что такое? — спросила Джейн. — Неужели ты что-нибудь придумала?
— Это наш единственный шанс! — воскликнула Антея взволнованно. — Последняя-распоследняя надежда. Пошли.
Со всех ног они припустили к карьеру. И — о радость! Они увидели песочного эльфа, который развалился в ямке на золотистом горячем песке и, сияя от удовольствия, чистил свои усики на жарком послеполуденном солнце. Однако, увидев девочек, он мгновенно перекатился на живот и стал зарываться в песок. Похоже, он нисколько не нуждался в компании. Но Антею было уже не удержать, она успела схватить эльфа за мохнатое плечо, мягко, но крепко.
— Her! Ни за что! — заверещал эльф. — Немедленно отпусти меня!
Но Антея держала его мертвой хваткой. — Милый-добрый-любезный-солнышко-ты-наше псэммид! — проникновенно произнесла Антея.
— Ну конечно, все ясно, — проворчал эльф. — Не иначе как еще одно желание. Но не могу же я, словно раб подневольный, исполнять желания с утра до ночи! Могу я хоть чуть-чуть пожить в свое удовольствие?
— Тебе что, не нравится исполнять желания? — понимающе спросила Антея, голос ее дрожал от волнения.
— Разумеется! — буркнул эльф. — Отпусти меня, иначе я буду кусаться. Я не шучу, берегись! Но Антея не испугалась и по-прежнему крепко держала эльфа.
— Не надо кусаться, — сказала она. — Лучше выслушай меня. Если сегодня ты сделаешь все, о чем тебя просят, мы больше никогда в жизни тебя не побеспокоим.
Эти слова произвели на песочного эльфа неизгладимое впечатление.
— Я сделаю все, что угодно, — произнес он чуть не плача. — Если и впрямь после сегодняшнего дня вы больше никогда-никогда ни о чем меня не попросите, я готов даже лопнуть от натуги, исполняя одно ваше желание за другим. Эх, знали бы вы, как надоело мне раздуваться, исполняя чужие желания, и как всякий раз я рискую повредить себе связки. И каково это — просыпаться каждое утро с одной мыслью, что все это тебе придется делать, придется! Вы даже представить себе этого не можете, не можете! — Голос эльфа дрогнул, и последнее свое «не можете!» он произнес, перейдя на жалкий визг.
Антея осторожно усадила эльфа на песок.
— Ну вот и договорились, — обрадовалась она. — Мы даем тебе честное-пречестное слово, что после сегодняшнего дня никогда и ни о чем тебя не попросим.
— Тогда начнем, — сказал эльф. — И покончим с этим раз и навсегда!
— Сколько желаний ты осилишь?
— Не знаю, на сколько хватит сил.
— Ладно. Я хочу, чтобы леди Читтендем обнаружила, что ее драгоценности никуда не пропадали.
Псэммид раздулся, потом обмяк и сообщил:
— Готово.
— Я хочу, — продолжала Антея, но уже не так быстро, — чтобы мама не добралась до полиции.
— Готово, — произнес эльф после соответствующей паузы.
— Я хочу, — неожиданно вмешалась Джейн, — чтобы мама забыла про все эти алмазы.
— Готово, — сказал эльф уже несколько ослабевшим голосом.
— Может, тебе надо передохнуть? — участливо спросила Антея.
— Пожалуй, — согласился эльф. — Но прежде чем мы продолжим, не могли бы вы пожелать кое-что для меня?
— А ты что, не можешь исполнять свои желания?
— Разумеется, не могу, — ответил эльф. — Так уж оно задумано, чтобы мы, псэммиды, просили друг друга об исполнении своих желаний, но в старые добрые доисторические времена у нас и не было особых желаний. А теперь пожелайте, чтобы никто из вас никогда и никому не рассказал обо мне.