от солнце зайдет, и вы просто исчезнете, а здесь все станет по-прежнему.
Капитан и его вооруженные до зубов соратники обменялись взглядами, сперва удивленными, а затем, после слов воина в высоких сапогах и железной каске, приволокшего Роберта за ухо к предводителю, суровыми. Потому что воин этот сказал:
– Остерегитесь, благородный лорд мой. Сдается мне, прикинулся безумцем сей вероломный паж, чтоб убежать. Так свяжем же его.
– Я не безумнее, чем вы сами, – сердито откликнулся Роберт. – Только вот зря надеялся, что скажу вам правду, а вы поверите. А теперь отпустите меня. Я вам ничего плохого не сделал.
– Куда же, о юный паж, ты желаешь быть мною отпущенным? – полюбопытствовал предводитель, абсолютно поверивший всему в его рассказе про волшебства, кроме собственной роли. – Куда ты направишь свои стопы?
– Домой, разумеется. – Роберт вновь указал в ту сторону, где высился замок.
– И принесешь им весть о подкрепленье? Подобного дозволить не проси, – возразил предводитель.
От испуга память у Роберта вдруг лихорадочно заработала, и он отчетливо вспомнил, как в схожей с его ситуации выходили из положения герои популярных исторических романов.
– Ну что ж, отправлюсь я тогда в другое место, достойный сэр, о Вульфрик де Тальбот, – начал с пафосом он. – Достойно ль будет вашего величья держать здесь под арестом человека… То есть я имею в виду, который вам не сделал ничего плохого и хочет всего лишь слинять… верней, покинуть ваш достойный бивуак, и в мыслях не лелея план насилья!
– О, наглый паж, в лицо мне это молвишь? – грозно изрек сэр Вульфрик де Тальбот, но так как в общем и целом пламенный монолог Роберта вполне пришелся ему по душе, он уже вполне мирным тоном добавил: – Ведешь ты речи складно, поэтому свободу дам тебе. Влачи стопы свои, куда зовет тебя стремленье. Не затеваю я с младенцами войны. Прощай.
А Иокин тебя проводит.
– Отлично! – обрадовался Роберт. – Иокин, полагаю, получит большое удовольствие. Сэр Вульфрик, мое почтение!
И, отдав предводителю честь на современный военный манер, он кинулся со всех ног к песчаному карьеру. Высокие сапоги Иокина без труда поспевали за ним.
Прибыв на место, Роберт немедленно откопал Саммиада и потребовал, чтобы тот выполнил еще одно желание.
– Я и так сегодня уже их выполнил два, – проворчал недовольный и сонный песчаный эльф. – И одно из них было самым сложным за всю мою длинную карьеру.
– Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, исполни! – умолял Роберт, в то время как Иокин, разинув от ужаса рот, немо взирал на странное существо, которое говорило и буравило его своими улиточными глазами.
– Ладно, говори скорее, что хочешь, – сдался сонный Саммиад.
– Хочу оказаться с остальными, – тут же выпалил Роберт.
Вероятно, куда разумней и проще было бы пожелать, чтобы замок и осажденные просто исчезли. Но все эти мечи, кинжалы, пики и копья казались Роберту такими настоящими, что ему даже в голову не пришло бы лишиться их до того, как они на закате исчезнут сами.
Саммиад принялся раздуваться. У Роберта на мгновение потемнело в глазах, а потом он нашел себя в окружении Джейн, Антеи и Сирила.
– Мы даже не слышали, как ты вошел! – хором выкрикнули они. – Вот молодец, что сумел догадаться исполнить наше желание!
– Ну да. Мы ведь сразу поняли, что ты именно это и сделал!
– Только тебе надо было все-таки как-то сперва нас предупредить. А то вдруг мы случайно бы пожелали какую-то глупость.
– Глупость? – глянул на них с возмущением Роберт. – Да, на мой взгляд, глупее уж некуда. Вы этим своим идиотским желанием чуть меня не прикончили.
И когда он им рассказал о своих приключениях, они были вынуждены признать, что ему и впрямь пришлось туго. Но всех до того восхитила храбрость его и находчивость и они на него излили столь щедрый поток похвал и восторгов, что к нему моментально вернулось великолепное настроение. Теперь он себя чувствовал настоящим героем и согласился возглавить осажденные силы.
– Мы, пока ты не пришел, ничего не предпринимали, – сообщила ему утешающе Антея. – Ждали тебя. Но вообще собирались стрелять в них сквозь эти бойницы из лука, который тебе подарил дядя. И, конечно же, право первого выстрела за тобой.
– Только не убежден, что мне этого хочется, – весьма кисло воспринял ее предложение Роберт. – Вы даже представить себе не можете, как они выглядят вблизи. У них-то ведь настоящие луки с очень длинными стрелами, мечи, пики, кинжалы и еще множество самых разных острых опасных предметов. И сами эти военные не картинка или какое-то там видение, а совсем настоящие, и если на нас нападут, вполне могут совершенно по-настоящему ранить, а может быть, даже убить. Я бы такому не удивился. Вот ухо же у меня до сих пор болит. Поэтому я считаю, пока они сами на нас не напали, нам лучше вести себя тихо. А они собираются предпринять атаку перед заходом солнца. Я слышал, как Иокин говорил. Вы замок-то хоть успели обследовать? Есть здесь какие-нибудь солдаты, которые могут его защитить?
– Не знаем, – ответил Сирил. – Тут ведь сначала, как только я пожелал замок, все как-то перевернулось, а когда встало на место, мы сразу увидели из окна осаждающих, и все такое прочее, и тебя среди них. Ну, и все время на это смотрели. Тут ведь отличная комната, правда? Прямо как будто на самом деле.
И он не преувеличивал. Стены комнаты были из толстого камня. Вдоль потолка тянулись монументальные балки. Низкая дверь в углу выходила на лестницу, ведущую вверх и вниз. Дети спустились вниз и попали в огромное помещение в форме арки с воротами, которые были заперты и забаррикадированы.
В маленьком помещении круглой башни, где находилась лестница, они поглядели сквозь маленькое окошко, чуть больше бойницы, на улицу, и их взорам открылся ров, поднятый мост над ним и решетка опущенных крепостных ворот. Ров был широкий и казался очень глубоким. Напротив ворот, выходивших ко рву, находились еще одни, в которых дети обнаружили небольшую дверцу и, пройдя сквозь нее, оказались на широком, вымощенном булыжником внутреннем дворе, по всем четырем сторонам которого высились грозные и массивные стены замка.
В самом центре этого внутреннего двора стояла Марта, зачем-то двигавшая пустыми руками в воздухе. Кухарка стояла чуть дальше ее и, согнувшись, тоже выделывала руками что-то неясное. Но самое странное происходило с Ягненочком. Он совершенно спокойно себе сидел в воздухе, возвышаясь над мостовой двора фута на три. Детей при виде его охватывал настоящий ужас, но Ягненочек явно не чувствовал никаких неудобств и весело смеялся. Они торопливо к нему подбежали, и тут Марта, заметив, что Антея к нему тянет руки, сердито проговорила:
– Оставьте его в покое, мисс. Он, наше золотце, превосходно себя ведет.
– Но что он делает? – спросила Антея.
– Сами, что ли, не видите? – удивилась Марта. – Сидит на своем высоком стульчике и наблюдает за моей глажкой. Видите, как ему нравится. Ох, мисс, шли бы вы лучше заняться чем-то своим. А то у меня опять утюг остывает.
Она подошла к кухарке и принялась шуровать невидимой кочергой в невидимом огне, а та в это время ставила в невидимую духовку невидимое блюдо.
– Марш отсюда, – буркнула детям она. – Отвлекаете понапрасну от дела, а я уж и так припозднилась. Если станете мне и дальше мешать, то вовсе обед никогда не получите.
– Но вы уверены, что с Ягненочком все в порядке? – не оставляла тревога Джейн.
– А то, – подтвердила кухарка. – Сами, что ли, не видите? Сияет наш дорогой Ягненочек, как начищенная монетка. И дальше с ним то же самое будет, коли вы сами его сейчас не расстроите. Но если уж так поиграть с ним приспичило, забирайте. Нам-то с Мартой наоборот казалось, что вам без него будет лучше.
– Нет, нет, нет, мы сейчас его забирать не станем! – хором воскликнули дети и поторопились уйти.
Ведь им предстояло оборонять замок, и они считали, что Ягненочку будет куда безопаснее болтать ножками в воздухе на своем невидимом детском стульчике в невидимой кухне, чем сидеть в караульном помещении, куда, возможно, ворвутся осаждающие войска.
Дети вошли в первую же дверь, которая попалась им на пути, и с беспомощным видом опустились на протянувшуюся вдоль стены скамью.
– Ужас какой, – в один голос выдохнули Антея и Джейн.
– Я чувствую себя как в сумасшедшем доме, – добавила Джейн.
– А я просто ничего не понимаю, – призналась Антея, – и у меня мурашки по всему телу бегают. Мне это желание совершенно не нравится. Неужели нельзя было что-нибудь попроще придумать? Лошадь-качалку, к примеру. Ну или ослика.
– Об этом теперь говорить бесполезно, – с сожалением произнес Роберт.
А Сирил взмолился:
– Пожалуйста, помолчите хотя бы секунду. Мне нужно подумать.
Он низко опустил голову, положил на затылок руки и затих. Остальные, послушно умолкнув, стали оглядывать помещение. Оно было узким, но длинным, с арочным потолком. Вдоль тянулись столы, последний из которых, в самом дальнем от двери конце, стоял на небольшом помосте перпендикулярно по отношению к остальным. Узкие окна почти не пропускали света, и комната тонула во мраке. Пол был усеян чем-то похожим на ветки, которые весьма неприятно пахли.
Сирил вдруг резко выпрямился.
– Кажется, я все понял. Вот. Слушайте. Песчаный эльф сделал так, чтобы наши желания слуги не замечали. Ягненочек тоже всегда остается вне действия волшебства, за исключением случаев, когда мы просим специально что-нибудь для него. Значит, все они просто не замечают ни замка, ни всего остального, что мы с вами видим. А замок стоит на том же месте, где наш дом. И слуги, чтобы не замечать замок, должны по-прежнему оставаться в доме. Понимаете, замок и дом существуют одновременно, но как бы не смешиваются. И выходит, что мы не видим дом, потому что видим замок, а они не видят замок, потому что видят дом.
– Ой, прекрати! – закричала Джейн. – У меня от твоих этих видят – не видят уже голова закружилась, будто на карусели верчусь. По-моему, это все вообще не имеет значения. Меня больше волнует, увидим ли мы обед? Потому что, если он будет невидимым, мы вообще не сможем его почувствовать, а значит, и съесть его нам не удастся. Я теперь это точно знаю. Кресло-то я у Ягненочка попыталась нащупать, но там не было ничего, кроме воздуха. Мы же не можем с вами обедать воздухом. А я такая голодная, словно последний раз ела множество лет назад.