«Самым наилучшим» оказались всего лишь хлеб и сыр, но огромный оголодавший Роберт, которого ни в малейшей степени не насытили скудные Мартины порции за обедом, обрадовался и этому. Пока он ел, хозяин выставил часовых вокруг павильона, которым было строжайше указано немедленно поднимать тревогу, если Роберту вдруг взбредет на ум по-тихому смыться с пятнадцатью шиллингами в кармане.
– Как будто мы нечестные, – возмутилась Антея, едва до нее дошло, зачем выставлен этот пост.
И началась весьма странная, но весьма замечательная часть дня.
Билл был совершенно не агнцем, но дело свое знал крепко. Вскоре из павильона вынесли стереоскопы, в глазки которых можно было, купив билет, полюбоваться вполне натуральными видами природы. Освобожденное пространство для публики отгородили от великана занавесом из красно-черного ковра. А Билл, встав на помост возле входа, произнес речь.
Это была отличная речь. Начал оратор с того, что ему выпала высочайшая честь представить почтенной публике человека, который приходится старшим сыном императору Сан-Франциско, но был вынужден из-за несчастной любви к герцогине островов Фиджи покинуть родные края и найти убежище в Англии – стране свободы, где свобода – право каждого человека вне зависимости от его размера.
Покончив с речью, мистер Билл уведомил почтеннейшую публику, что первые двадцать человек, подошедшие к павильону, смогут увидеть принца-великана всего за три пенса с каждого.
– После этого, – продолжил он, – цена будет повышена. На сколько, пока не знаю. Так что желающим получить выгоду рекомендую поторопиться.
Молодой человек, решивший развлечь возлюбленную, у которой как раз сегодня был выходной, первым вышел вперед. Сегодня он мелочиться не станет и поведет себя как наследный принц. Деньги? Да не проблема, если его девушка хочет посмотреть на великана. Пусть даже за это придется отдать три пенса, когда остальные развлечения здесь обходятся всего в один.
Кусок брезента, закрывающий вход в палатку, был поднят. Парочку пропустили внутрь. Девушка исторгла оглушительный вопль. Билл с сияющим видом хлопнул себя по колену.
– Считай, она нам рекламу сделала, – шепнул он Бекке.
И он не преувеличивал. Едва девушка появилась на улице с землисто-бледным лицом и дрожа всем телом, вокруг немедленно начала собираться толпа.
– Ну, и как это было? – поинтересовался судебный пристав.
– Ох, до того ужасно, что вы даже и не поверите, – отвечала она. – Размером с сарай и весь прям такой яростный! У меня аж кровь застыла во всех костях. Ни за что нельзя пропустить такого хорошего впечатления!
За ярость наивная девушка приняла конвульсии Роберта, который корчился от душившего его хохота. Впрочем, вскоре ему уже стало совсем не весело, и ближе к заходу солнца он уже чуть не плакал от страшной усталости и желания спать. А люди все шли и шли – по одному, по двое, по трое, и ему приходилось одним отвечать на рукопожатия, а от других и вовсе сносить тычки, щипки и толчки, с помощью которых они убеждались, что великан настоящий.
Сирил, Антея и Джейн, устроившись на скамейке, с нетерпением ожидали конца омерзительного представления и дружно сочувствовали несчастному брату. Теперь им казалось, что нет в мире способа тяжелее для заработка. И это всего за пятнадцать шиллингов, в то время как Билл уже заграбастал раза в четыре больше! И сколько еще получит. Новость о великане быстро успела распространиться по всей округе, и к павильону по разным дорогам потоком съезжались торговцы в повозках и благородная публика в экипажах.
Джентльмен с моноклем в глазу и большой желтой розой в петлице на лацкане пиджака интригующим шепотом предложил Роберту десять фунтов в неделю за выступления в лондонском Хрустальном Дворце.
– Не могу, – с искренним сожалением отказался тот и добавил чистую правду: – Бесполезно давать обещание, если не сможешь выполнить.
– Бедняжка. Видимо, вас связали на годы грабительским договором, – по-своему истолковал его отказ джентльмен. – Все-таки возьмите мою визитную карточку. Жду вас тотчас же после того, как вы сможете освободиться.
– Ладно, если останусь того же размера, – снова ответил чистую правду Роберт.
– Если еще подрастете, будет еще эффектнее, – опять совершенно по-своему понял его ответ джентльмен.
Когда он наконец удалился, Роберт подозвал к себе Сирила:
– Передай этому Биллу, что мне нужен отдых и пятичасовой чай.
И то и другое тут же ему обеспечили, а на палатку пришпилили объявление: «Закрыто на полчаса в связи с чаепитием великана».
Дети, пользуясь подходящим моментом, стали держать торопливый совет.
– Только и думаю, каким способом мне отсюда смыться, – жалобно проговорил Роберт.
– Ну, солнце сядет, ты сразу уменьшишься, вот и выйдешь, – не видела никаких проблем Джейн.
– Так вот просто? Выйду и уйду? – вытаращился на нее Роберт. – Да они нас убьют, как только я стану нормальным. Нет, мы должны придумать какой-нибудь хитрый способ, чтобы, когда солнце сядет, остаться одним.
– Придумал. – Лицо у Сирила просияло, и он двинулся к занавешенному брезентом входу, возле которого Билл как раз в этот момент сказал Бекке:
– Ну, прямо будто мне кто наследство оставил.
– Вот что я вам скажу, – вышел к ним Сирил. – Сейчас вы через минуту можете снова народ запускать, он уже чай свой почти допил. Но когда солнце начнет садиться, ему надо будет побыть одному. Он в это время становится очень странным. И если занервничает, за последствия не отвечаю.
– Это еще что за новости? – нахмурился Билл. – Какое такое там на него находит?
– Ну, он, понимаете, как-то совсем в это время меняется, – вкрадчиво продолжал Сирил. – На себя становится не похож. И если кто-нибудь рядом окажется, хорошего точно не жди.
Сирилу даже не пришлось врать. Он сказал абсолютную правду, но с точным расчетом, что Билл воспримет ее в меру собственного разумения.
– К вечеру-то, надеюсь, придет снова в норму? – жаждал новых доходов агнец.
– О, да, – с убежденным видом заверил Сирил. – Полчасика после заката, и станет похож на себя.
– Лучше бы нам в таком разе ему потрафить, – подала голос Бекка, и вопрос был решен.
За полчаса до заката к палатке пришпилили новое объявление: «Закрыто на ужин великана». В толпе, которая не редела, а лишь увеличивалась, стали с большим увлечением обсуждать, как часто требуется великану еда и сколько он поглощает ее за один присест.
– Ну, он здесь у нас в своем праве, – с важным видом просвещал народ агнец Билл. – Пропитания много, конечно, для него требуется. Размера-то он огромного. Мы, сколько попросит, столько и даем.
А дети внутри палатки, задыхаясь от тревоги и ожидания, торопливо готовили план побега.
– Вы уходите прямо сейчас, – сказал девочкам Сирил. – И постарайтесь как можно скорее добраться до дома. На экипаж гувернантки этот проклятый плевать. Заберем его завтра. Одеты мы с Робертом одинаково, а значит, как только он сделается нормального своего размера, нас здесь никто друг от друга не отличит. Вот мы с ним и проделаем то же, что Сидни Картон. Помните, как он у Диккенса в «Повести о двух городах» сидел в тюрьме за француза, который был на него похож. Только скорей уходите. Нет, Джейн, Роберт не может прямо сейчас посбивать людей с ног, чтобы мы убежали все вместе. За ним тут же погонятся полицейские и, едва он вернется в нормальный размер, арестуют. Говорю же, вам надо уйти. А если откажетесь, никогда в жизни больше не стану с вами разговаривать. Кстати, Джейн, вся эта история вышла из-за тебя. Нечего было тогда висеть у меня на ногах. А ну обе, марш домой!
И Антея с Джейн подчинились.
– Мы уходим, – сказали Биллу они. – Великан остается у вас. Обращайтесь, пожалуйста, с ним получше.
Как позже сказала Антея, «это был полный обман, но что нам еще оставалось».
Дождавшись, когда они отойдут подальше, Сирил направился к Биллу.
– Он требует кукурузы. Она здесь растет на поле поблизости. Сбегаю и нарву ему. А еще он спросил, нельзя ли немного поднять брезент позади палатки, а то ему воздуха не хватает и он там, внутри, задыхается. Я тогда сам прослежу, чтобы снаружи никто бесплатно за ним не подглядывал. Прикрою его чем-нибудь, и пускай поспит, пока дожидается кукурузы. Но ему обязательно надо ее принести. Он же сейчас в таком состоянии…
Великан был немедленно обустроен на куче мешков и укрыт куском парусины. Заднюю стенку палатки приподняли. Братья остались одни. Карусель снаружи гремела веселыми мелодиями, которые периодически прерывались для привлечения публики громкими взвизиваньями. А Сирил и Роберт, оставшись одни, шепотом дорабатывали детали плана.
Спустя полминуты после заката мимо Билла прошел мальчик в аккуратном костюмчике.
– Ну, я, значит, за кукурузой, – бросил он на ходу и смешался с толпой.
В это же самое время мимо дежурившей возле приподнятой задней стены павильона Бекки прошествовал еще один мальчик в костюмчике.
– Ну, я, значит, за кукурузой, – тоже бросил он ей на ходу и тоже быстро и тихо смешался с толпой.
Первым мальчиком был Сирил, а вторым – Роберт, который после захода солнца уменьшился до своих обычных параметров. Каждый из них постарался как можно скорее миновать поле и выбраться на дорогу, где Роберт вскоре нагнал Сирила. А потом они что было мочи припустились к дому и развили такую скорость, что на место им удалось прибыть одновременно с сестрами, хотя те и покинули ярмарку куда раньше.
А путь-то был очень длинный, в чем они убедились на следующее же утро, когда оказались вынуждены волочь на себе обратно экипаж гувернантки. Роберт-то ведь теперь не мог в него впрячься и прокатить всю компанию с ветерком до дома, словно он – великанская няня, а они – младенцы в тележке наподобие той, в которой возили Ягненочка.
Какие слова сказали Билл и Бекка, обнаружив, что великан исчез, умолчу. Мне это просто неизвестно.