4. Использовать все преимущества от возникающих трений между США и странами НАТО, провоцировать их раскол и добиться полной изоляции США в капиталистическом мире.
Во внутренней политике:
1. Жесточайшее подавление диссидентского движения, религиозных сект и духовных общин.
2. Прекращение всех форм эмиграции.
3. Полный учет всего работоспособного населения и постоянное закрепление рабочих и служащих на их предприятиях, в колхозах и совхозах. Это позволит резко улучшить экономическое положение и позволит гарантировать распределение продуктов питания через сеть промышленных распределителей исключительно для трудящегося населения.
4. Полное уничтожение „подпольной экономики“ и других проявлений антисоветских и капиталистических настроений. Для этой цели провести серию показательных процессов со смертными приговорами и их публичным приведением в исполнение.
5. В связи с задачами новой внешней и внутренней политики предусмотреть увеличение численности советской армии путем увеличения периода срочной службы от 2 до 5 лет в сухопутных войсках и от 3 до 7 лет в военно-морском флоте…»
Ознакомившись с этим проектом, Горбачев осторожно заметил Андропову, что для осуществления столь глобальных замыслов не плохо было бы получить у США хороший кредит. Иначе проект не осуществить. Денег нет.
Андропов усмехнулся: «Деньги найдем. Главное внезапность. И проведение всего намеченного в жизнь твердо, последовательно и беспощадно».
«Конечно, — согласился Горбачев, — главное начать, и тогда процесс пойдет. Но проект надо доработать, показать экспертам. Словом, не торопиться. Мне кажется, что через нынешнее Политбюро его не провести».
«Брежнев. — проговорил Андропов. — Конечно, это не для Брежнева».
Решили подождать.
Через неделю этот проект был опубликован в американской печати.
Разразился скандал.
Публикацию объявили гнусной фальсификацией ЦРУ, чтобы вызвать очередную волну антисоветской истерии.
Проект был отпечатан на машинке в четырех экземплярах. Все четыре хранились у Андропова. Ознакомить с ним он успел четырех человек. Кто передал его на Запад?
Эх, если бы знал Андропов, что его личный секретарь, который печатал проект, но не в четырех, а в пяти экземплярах, является агентом французской разведки!
Брежнев, еще живой Брежнев, вызвал Андропова и спросил, что это значит?
Андропов ответил, что не может отвечать за все утки империалистической прессы.
«Мне нельзя умирать. — неожиданно твердо сказал Брежнев. — Нельзя умирать, если кто-то после моей смерти будет претворять в жизнь такие безумные планы. Они погубят страну окончательно».
Андропов промолчал.
А Брежнев не только не умирал, но, напротив, почувствовал себя гораздо лучше. Настолько лучше, что задумал съездить в Ташкент к своему другу Рашидову. Старика пытались отговорить, но тот твердо решил ехать. Конечно, это была не просто прихоть, но что побудило Генсека, так и осталось неизвестным. Шараф Рашидов встретил своего друга, защитника и благодетеля с великими почестями. Брежнев желал говорить с народом.
В огромном цехе местного авиационного завода собрали митинг «актива». Оборудовали трибуну, на которую с помощью генерала Жарова с трудом забрался генеральный секретарь ЦК КПСС. В тот момент, когда Брежнев начал свое выступление, по привычке медленно и невнятно, читая заготовленную речь по бумажке, в цеху разорвало магистраль сжатого воздуха. Раздался громовой раскат, сменившийся пронзительным свистом. Это было принято за взрыв. «Актив» и охрана в панике заметались по цеху. Один из телохранителей силой уложил Брежнева на пол и лег на него, прикрывая генсека своим телом.
Потрясение от случившегося и легкая травма от слишком резких действий телохранителя привели к очередному инсульту. В больницу Брежнева доставили уже в состоянии клинической смерти.
Реанимационная бригада, в течение многих лет ни на шаг не отходившая от больного вождя, снова вернула Брежнева к жизни, но он не мог ни двигаться, ни говорить. Но умирать все не хотел. Снова стал поправляться и даже отстоял положенное на трибуне Мавзолея 7 ноября 1982 года.
Через два дня кортеж главы партии и государства выехал из Броневицких ворот Кремля, направляясь в район подмосковного селения Жуковка, где находился комплекс правительственных дач. Впереди кортежа, как всегда, включив сирены и мигая световыми сигналами, мчались машины спецотряда ГАИ. За ними — черные машины с охраной и лимузин самого Брежнева. Далее, за двумя машинами охраны, следовала верная реанимационная бригада, которой Брежнев был обязан жизнью в течение всех последних шести лет.
Кортеж еще мчался по городу, когда у машины реаниматоров лопнуло колесо. На большой скорости автомобиль занесло, и он чуть не врезался в какое-то здание.
Инструкция предусматривала немедленную остановку всех машин кортежа, но этого почему-то непроизошло. Не снижая скорости, вся вереница машин продолжала мчаться к выезду из Москвы. Неожиданно у Брежнева начался приступ головокружения и позывы к рвоте. Перед выездом он выпил стакан молока и съел диабетическую булочку.
Черненко слышал, как генсек пожаловался на какой-то странный привкус молока. Но капризность Брежнева в еде была известна, и никто не обратил на это внимание. Брежневу становилось все хуже. Колонна остановилась. И тут выяснилось, что машины с реаниматорами нет. Оказывается, об аварии даже не сообщили по радиотелефону.
Находящийся в машине генсека дежурный врач имел при себе только чемоданчик с неотложной помощью. Говорят, что он сделал все, что мог. На дачу Брежнева привезли уже мертвым.
Новым генеральным секретарем ЦК КПСС единогласно выбрали Андропова. По стране, как обычно — с быстротой света — пронесся анекдот о том, как эти выборы проходили: «Товарищи! Кто за избрание товарища Андропова генеральным секретарем — может отойти от стены, опустить руки и повернуться к нам лицом!»
Подобно Сталину, Андропов болезненно переносил разные анекдоты и слухи о себе. Народная молва приписывала ему убийство Кулакова и Машерова, само собой — и убийство Цвигуна, смерть Брежнева, покушение на Римского папу, убийство Маркова, покушение на Рейгана и многие другие злодейства. И хотя доказательств не было никаких, никто в этом ни минуты не сомневался.
Но что бы там ни было, он достиг своей цели.
Впервые с 1917-го года власть в стране захватил шеф тайной полиции. Этого смертельно боялся Ленин, постоянно косо поглядывая на своего друга Феликса, этого боялся и Сталин, считая за благо после определенного срока просто расстреливать шефов тайной полиции вместе с их многочисленным аппаратом и женами, как случилось с Ягодой и Ежовым. О власти мечтал и незабвенный Лаврентий Павлович Берия, заплатив за свое тщеславие головой. Об этом осмеливался мечтать даже «железный Шурик» — Шелепин, но поскольку он попал под «номенклатурный» договор — не убивать друг друга, — не был расстрелян, а просто со скандалом выкинут на пенсию. Ибо, как говаривал легендарный министр госбезопасности Виктор Абакумов, арестованный по приказу Сталина и расстрелянный по приказу Хрущева, «государство вести — это вам не м…и трясти!»
Тени расстрелянных предшественников собрались вокруг Андропова, вдохновляя и призывая к действию…
Первым открытым указом Андропова был указ «О запрещении гражданам держать и разводить плотоядных пушных зверей». Указ касался нутрий и соболей (пушнина — это тоже золото партии), но был составлен таким образом, что было непонятно, распространяется ли он на кошек или нет.
А по городам и весям огромной страны уже летели шифровки:
«Провести аресты всех ранее профилактируемых КГБ лиц за…
1. Антисоветскую агитацию и пропаганду в письменной, устной и иной форме.
2. За хранение и распространение печатных изданий антисоветского содержания, видеоматериалов, предметов наглядной агитации и иных, направленных на ослабление советского государственного и общественного строя.
3. За распространение клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй.
4. За религиозную пропаганду вне отведенных для этого специальных мест, обратив особое вниманию на баптистов, адвентистов и кришнаитов…
5. За валютные операции и контрабанду предметами антиквариата…»
Работа закипела.
Вооруженные патрули стали задерживать прохожих на улицах, врываться в бани и парикмахерские, оцеплять пивные точки, выясняя у граждан, почему они не на работе. Так укреплялась трудовая дисциплина.
Все новые и новые дивизии бросались в огонь Афганской войны. У афганских партизан, которые начинали войну со старыми английскими винтовками времен первой мировой, уже появилась тяжелая артиллерия, безоткатные пушки, крупнокалиберные пулеметы и у всех поголовно — автоматы Калашникова. Все вооружение было советского производства. Такое количество оружия просто невозможно было захватить в боях. Его можно было только купить. Но у кого?
Следы привели в посольство СССР в Кабуле. Первый секретарь посольства Раджебов, в прошлом министр юстиции Таджикистана, и второй секретарь Саидов, действуя в контакте с богатыми афганским купцами, получали от них золото в таком количестве, что на него можно было скупить вообще все вооружение действовавший в Афганистане 40-й армии. Дело было поставлено на широкую ногу с привлечением многих работников тыла 40-й армии. Вооружение поступало прямо со складов. Наши солдаты тряслись над каждым патроном, поскольку патроны миллионами продавались противнику. В дело подключились и иностранные «спонсоры» партизан. Из Саудовской Аравии в адрес Саидова была послана посылка, содержащая 13 килограмм золота. Саудовские купцы привыкли действовать открыто.
Посылка была случайно обнаружена таможней в аэропорту Шереметьево. Раджебов и Саидов были схвачены и расстреляны. Но дело их продолжало жить до самого конца Афганской войны.
Не менее интересная посылка пришла двум старикам в тихое Украинское село от сына, служившего начальником заставы на границе с Афганистаном. Посылка было оценена в 15 рублей. Кода же ее вскрыли, то в ней оказалось 40 тысяч рублей. Расследование дало потрясающие результаты: все заставы получают взятки от контрабандистов в рублях и валюте, беспрепятственно пропуская в обе стороны караваны верблюдов и колонны грузовиков, любезно подсвечивая прожекторами путь, если дело происходило ночью. Какие грузы везли грузовики, под тяжестью каких тюков сгибались вербл