Кроме секретного протокола Шуленбург и Молотов подписали еще и соглашение о государственной границе.
В вышедшей па следующий день — 11 января — «Правде» на первой полосе под заголовком «Очередная победа советской внешней политики» была помещена фотография улыбающихся Шуленбурга и Молотова в момент подписания ими соглашения о государственной границе.
На той же странице было помещено также и «Коммюнике о заключении Хозяйственного Соглашения между СССР и Германией». Коммюнике завершала бодрая фраза о том, что «все хозяйственные вопросы, включая те, которые возникли в связи с присоединением к СССР новых территорий, разрешены в соответствии с интересами обеих стран».
С тем же энтузиазмом советская пресса вещала об успехе германо-советского фестиваля дружбы В очередном фестивале советско-нацистской дружбы товарищ Сталин лично не участвовал, поскольку был занят гораздо более важными делами. Подводился итог декабрьского совещания высшего командного состава армии путем проведения серии оперативно-стратегических игр.
Игры проводились в три этапа, на каждом из которых участники в соответствии с заданиями и полученными вводными принимали решения, исполняли в письменном виде директивы, боевые приказы, оперативные сводки и другие документы. На пространстве от Балтийского до Черного морей действовали фронтовые и армейские объединения, своей дислокацией и организацией откровенно нацеленные на запад.
Участники игры организационно были разделены на «Восточных» и «Западных». Командовал «Восточными» генерал-полковник танковых войск Дмитрий Павлов. Начальником штаба у него был генерал-лейтенант Кленов, начальником оперативного отдела штаба — генерал-майор Климовских, а авиацией «Восточных» командовал сам Рычагов.
В распоряжении «восточных», которые на первом этапе игры считались Северо-Западным фронтом и должны были наносить самый вожделенный удар по Восточной Пруссии, пять общевойсковых армий, четыре механизированных корпуса в составе 10 танковых дивизий, один кавалерийский корпус, отдельный стрелковый корпус и 80 авиаполков. Поддерживал удар группировки Балтийский флот, которым командовал контр-адмирал Алафузов.
«Западными» командовал генерал армии Жуков, а начальником штаба у него был бывший военный атташе в Берлине, тогда комкор, а ныне генерал-лейтенант Пуркаев.
Силы «Западных», как всегда, были гораздо слабее и состояли из трех общевойсковых армий одного механизированного корпуса, одной танковой, одной кавалерийской дивизии и одной пехотной дивизии резерва.
Действия «Западных» также поддерживало соединение флота, которым командовал молодой контр-адмирал Головко.
Авиацией у «Западных» командовал генерал Жигарев, которому было суждено заменить вскоре арестованного Рычагова.
Как и следовало ожидать, стремительное наступление «Восточных» на Кенигсберг и Варшаву развивалось почти без помех. Смятые и окруженные «западные», которых еще именовали «синими», быстро прекратив организованное сопротивление, не успели даже откатиться на новые рубежи, как попали в стальные клещи танковых корпусов «Восточных», справедливо именуемых «красными».
Жуков не привык проигрывать и, в свойственной ему манере, высказал претензии Мерецкову относительно столь резкого неравенства сил, льготных для «красных» условий и вводных, сковывание инициативы «синих», которые не могли даже маневрировать собственными войсками в своем оперативном тылу. Стоило только подумать, — и нужный мостик оказывался взорванным, железная дорога выведена из строя, электростанция уничтожена и т. п.
Хорошо, соглашается Мерецков. Он разрешил добавить «синим» еще две армии, один танковый корпус и слегка смягчить вводные по линиям коммуникаций и связи.
Но за «красными», тем не менее, остается главное: внезапность и полуторное (вместо тройного) превосходство — в численности войск, танках, артиллерии и авиации.
Главное: внезапность. Внезапность нападения всегда действует ошеломляюще, порождая целую цепь катастроф, которые, в свою очередь, множат все новые и новые катастрофы.
Внезапный удар авиации, уничтоживший авиацию «синих» на аэродромах, делает их войска беззащитными от воздушных ударов, заставляя откатываться от границы, оставляя наступающим «красным» тысячи тонн боеприпасов, горючего и прочего снабжения.
Бросаются пограничные аэродромы, которые тут же захватывают и начинают использовать воздушные силы противника, что позволяет авиации «красных» («восточных») действовать на еще большую глубину территории «синих».
Однако быстрая переброска войск из стратегического резерва позволила «синим» остановить прорыв «красных» и нанести удар во фланг их группировке в Восточной Пруссии.
Завязались ожесточенные бои: рывок «красных» на Варшаву был остановлен. Фронт в восточной Пруссии стабилизировался. Наступающим не удалось выйти на оперативный простор, смяв и окружив «западных».
А Мерецкова неожиданно охватило вдохновение.
Он предложил, исключительно ради проработки теоретического варианта, взять за основу состав сил сторон, указанный в «Сводке № 8», и несколько изменить условия игр. Передать внезапность «западным» («синим») и посмотреть, что из этого получится.
Тимошенко снова пытался возражать, но Мерецкова неожиданно поддержал Жуков, почуявший в этом варианте возможность еще раз ярко продемонстрировать свои наступательные возможности.
А собственно говоря, если речь вдет об играх, пусть даже военных, не все ли равно откуда их демонстрировать: с запада, юга или с востока. На то игры и существуют, чтобы выдумывать, проигрывать и исследовать самые невероятные варианты, которых в реальной жизни может никогда и не быть.
Удар «западных», руководимых Жуковым и Пуркаевым, оказался страшным.
Прорвав в нескольких местах фронт «восточных», танки Жукова ринулись вглубь территории противника, сметая все на своем пути.
Не имея права на отступление, части «восточных» («красных»), заняв жесткую оборону, быстро угодили в окружение и их положение стало безнадежным. Катастрофа на севере и в центре не позволила южному флангу «восточных» осуществить задуманное контрнаступление.
Чтобы спасти положение, Павлову нужно было срочно отводить свои войска, но не имея никакого плана на отступление, и он сам, и посредники ясно видели, что отступление мгновенно перерастет в хаос и беспорядочное бегство.
Игра была быстро прекращена.
Тягостное чувство охватило всех участников. Такое чувство бывает у обреченных, которым чудесный оракул на мгновение приоткрыл тайну их будущей судьбы.
Узнав об этой игре, Сталин пришел в ярость.
Вызвав в Кремль участников игр вместе с Тимошенко и Мерецковым, вождь потребовал объяснений.
Как водится, все свалили на Мерецкова, поскольку инициатива этого безобразия исходила именно от него.
Однако Сталин никаких шуток выслушивать не желал. Он заметил Павлову что тот не смог найти правильных решений в ходе игры и подставил свои войска под разгром.
Павлов стал возражать, что он подвергся внезапному удару. А эти вопросы вообще никогда ранее не прорабатывались ни теоретически, ни тем более практически. И атакован он был какими-то фантастическими силами, взятыми с потолка.
Наконец Сталин изрек:
— Товарищ Тимошенко просил назначить начальником Генерального штаба товарища Жукова. Давайте согласимся.
Мерецков и Жуков одинаково помертвели.
Для первого это означало снятие должности с непредсказуемыми последствиями.
Для второго это означало вступление в должность, где он ничего ровным счетом не смыслил, что также могло привести к непредсказуемым последствиям.
Видимо, на Сталина произвела сильное впечатление речь Жукова на Совещании, а также его действия в игре, как на стороне «синих», так и на стороне «красных».
Прямо на совещании в Кремле 12 января 1941 года Сталин снимает с должности Мерецкова и назначает Жукова именно начальником Генерального штаба.
К этому времени в СССР уже сформировался тип так называемого универсального профессионального руководителя, способного в теории возглавлять любое доверенное ему учреждение. Вчера он мог быть директором больницы, завтра — директором консерватории, послезавтра — главным редактором центральной газеты. Администрирование везде шло по общему трафарету и никаких крупных проблем не возникало.
Но даже в сталинской России подобный человек не мог быть назначен на должность, требующей не административного опыта, а глубокой профессиональной подготовки. Другими словами, он мог быть директором больницы, но не ведущим хирургом, директором консерватории, но не ведущим дирижером и т. д.
Генерал Жуков с грехом пополам — справился бы с должностью Наркома обороны. Тем более, что он был бы нисколько не хуже своих предшественников на этом посту: Ворошилова и Тимошенко. Но на посту Начальника генерального штаба — должности чисто профессорской, академической — он мгновенно достиг предела своей полной некомпетентности.
Как известно, сразу же после начала войны Жуков был снят с должности начальника Генштаба, которой он полностью не соответствовал, и начал миллионами солдатских трупов (которые до сих пор не могут точно сосчитать, остановившись на цифре между 25 и 40 миллионами человек) исправлять свои довоенные ошибки.
Его методы ведения войны ужаснули даже самого Сталина. Но послевоенный Сталин был уже не тот, чтобы как следует разобраться со столь популярной личностью. Все, что вождь мог сделать, это отправить Жукова командовать отдаленным округом.
Появившись снова на сцене после смерти вождя, послевоенный Жуков прославился тем, что отдал приказ на живых солдатах испытать атомную бомбу, что и произошло 14 сентября 1954 года на Тоцком полигоне под Оренбургом.
Что это? Малограмотность или сознательное преступление? Возможно, Жуков не понимал, что такое атомное оружие, а советники побоялись ему об этом доложить? Маловероятно.
Это обычное для Жукова отношение к солдатам, как к самому дешевому расходному материалу.