м, потрясающим Россию в течение почти всей ее истории с тех времен, когда за Тереком еще не было ни одной христианской души…
Вскоре, однако, Москва поручила генералу Дудаеву выполнить очередное деликатное задание.
Обстановка на обломках развалившейся империи менялась с каждой секундой как в финальной стадии сражения при Ватерлоо.
Если обозреть все потери Москвы после развала Советского Союза, то, несомненно, самой болезненной потерей следует признать потерю контроля над Азербайджанской нефтью. Это было тем более обидно, что весь мощный нефте-химический комплекс в Азербайджане был поднят с нулевого цикла, создан и развернут именно Россией при весьма скромном участии местного населения, которое, кроме всего прочего, за счет Москвы обучалось в нефтяных ВУЗах.
Поэтому, когда в 1990 году еще советская армия брала штурмом Баку в ее нервозном поведении,выразившимся в бесконтрольной стрельбе по всему, что шевелится, чувствовалась тревога Москвы за свое главное богатство, на базе которого все московские вожди от Сталина до Андропова надеялись добраться до коммунистического завтра.
Находящаяся при смерти КПСС, судорожно пытающаяся своими слабеющими руками (и мозгами) удержать свои несметные богатства, в результате потеряла контроль над обстановкой практически везде, включая, естественно, и Азербайджан, где был свергнут и бежал в Москву кремлевский ставленник Муталибов. К власти в Баку пришел Народный фронт во главе со «свободно избранным президентом» Эльчибеем, который сразу стал дистанцироваться от Москвы, предлагая свои несметные нефтяные богатства энергичным западным монополиям.
Это было уже больше, чем Москва могла выдержать, хотя могло создаться впечатление, что у нее в то время были дела и поважнее. В Азербайджане сразу стал налаживаться государственный переворот. Главой переворота был избран самозванный полковник Сурет Гуссейнов, который в старые времена был директором шерстепрядильной фабрики, а ныне командовал армейским корпусом в Карабахе. Причем так блестяще, что сдал плохо вооруженным армянским ополченцам чуть ли не треть территории своей страны, в чем, как и подобает истинному полководцу, Гуссейнов немедленно обвинил правительство Эльчибея.
В один прекрасный день Сурет Гуссейнов выехал из своей базы в Гянже по направлению к Баку, до которого было более 150 километров. Впереди ехал «газик» с самим Гуссейновым, за ним два старых,видавших виды экскурсионных автобуса. Замыкал колонну танк «Т-55» без орудия. Колонна направлялась в столицу Азербайджана свергать президента Эльчибея. Выдвинутые навстречу «мятежникам» правительственные войска где-то рассеивались по пути. ОПОНовцы и гаишники пропускали мимо себя колонну, подобострастно беря под козырек. В окнах автобуса сверкали белозубыми улыбками, особенно ослепительными на фоне черных, аккуратно подстриженных бородок, доблестные солдаты Шамиля Басаева. Они нежно обнимали свои автоматы, а на их головах, в отличие от памятных дней сражений за Абхазию, зеленели ленты, давая понять всем посвященным, что теперь они воины Аллаха и связываться с собой никому не советуют. Впрочем, никто и не пытался.
Президент Эльчибей был отправлен в родную Нахичевань, а на его место из Нахичевани прибыл легендарный Гейдар Алиев, которого Москва, по известным только ей причинам, почему-то считала своим ставленником. В самом деле — бывший шеф КГБ Азербайджана, бывший 1-й секретарь ЦК Компартии Республики, член могущественного Кремлевского Политбюро, любимец Брежнева и Андропова — чьим ставленником он мог считаться?
Ан нет. Семидесятидвухлетний ветеран КГБ и ЦК КПСС совершенно не собирался следовать в русле московской политики или даже на нее оглядываться. Он смело продолжает дело, робко начатое Эльчибеем, отдавая гигантские запасы азербайджанской нефти на откуп акулам империализма, выделив России как прикаспийской стране 5 % от будущих прибылей.
Старый кремлевский интриган мгновенно оценил преимущества своего положения. От российских войск его надежно прикрыла республика генерала Дудаева, через территорию которой проходила единственная шоссейная дорога Ростов-Баку и соответствующая железнодорожная ветка.
Алиев и Дудаев встретились, поклявшись на Коране не причинять друг другу никакого вреда, а все свои силы обратить против северных гяуров во имя Аллаха великого и милосердного. После этого Азербайджан стал той территорией, через которую Чечня оказалась связанной с внешним миром и по суше, и по морю.
А тем временем в Москве, убедившись, что их снова обыграли в наперсток, решили свергнуть Гейдара Алиева и посадить на его место старого доброго Муталибова, скрывающегося от родного правосудия в первопрестольной столице. Переворот решили совершить снова с помощью лжеполковника Гуссейнова при поддержке молодцов Шамиля Басаева, имевших, как мы уже сумели убедиться, огромный опыт в проведении такого рода операций.
По всем правилам спецназа ГРУ отряд собирался на одной из своих баз в Шатойском районе, там дематериализовывался и материализовывался в президентском дворце Гейдара Алиева. Алиеев же, хотя звал Гуссейнова по имени — Сурет, а тот его — папой, друг другу, конечно, нисколько не доверяли, хотя Алиев и сделал самозванного полковника в благодарность за свержение Эльчибея премьером нового правительства.
Но быть премьером при таком президенте как Алиев, значило очень мало. Что-то среднее между референтом и старшим референтом. Возглавлять же нефтяные комплексы республики и получать доходы от нефти Алиев поручил родному сыну Саиду, который тоже звал его папой. Поэтому Алиев-папа нисколько не удивился, получив из Грозного сообщение, что его собираются свергнуть.
Бойцы Басаева в Баку не появились, мятеж, поднятый местным ОПОНом, удалось быстро подавить, Сурет Гуссейнов бежал в Россию, а Москва, как говорится, осталась при своих интересах.
Произошла первая настоящая разборка с генералом Дудаевым. На вопрос: почему его люди не обеспечили антиалиевский переворот в Баку, Дудаев ответил, что Коран запрещает поднимать мусульманину руку на мусульманина. Такого никогда не было и он вовсе не желает быть первым. Говорилось это так уверенно, как будто до этого Иран не воевал 7 лет с Ираком, а Ирак, в свою очередь, не предал мечу и разграблению братский Кувейт.
Подобное поведение Дудаева, в котором лицемерие соседствовало с легкой издевкой, наряду с информацией, что чеченский лидер поклялся бородой Пророка не дать России возможности протянуть через свою территорию нефтепровод из Азербайджана (дабы тот шел через Турцию), а это была отчаянная попытка Москвы хоть каким-то боком войти в сколачиваемый Алиевым «Международный нефтяной консорциум», окончательно вывело всех в Кремле из себя.
Последовал весьма резонный вопрос: Да кто такой этот Дудаев вообще? Не много ли он о себе возомнил? И что это за независимая Чечня?
Как всегда бывает в этих случаях, больше всех выражали свое недовольство партнеры чеченского генерала по бизнесу, справедливо считавшие, что тот дерет с них слишком крупные проценты за посредничество в их деятельности, сколь многотрудной, столь и незаконной. В частности, уже упоминаемый «Кубанский банк» на Кипре, занимавшийся перекидкой на запад русско-казахского алюминия с помощью фальшивых «чеченских» авизо (впрочем, «чеченскими» эти авизо можно назвать чисто условно, как называют «китайскими» вазы, производимые Фарфоровым заводом в Петербурге), уже провел предварительные расчеты и выяснил, насколько бы увеличилась его прибыль, если бы в Грозном сидел менее жадный и более покладистый посредник. Идеалом было бы посадить в Грозном (в качестве наместника, например) самого Николая Егорова с бывшими дудаевскими полномочиями.
Даже президент суверенного Казахстана Назарбаев, встретившись в начале лета 1994 года с президентом Ельциным, также выразил некоторое недоумение с явным привкусом недовольства по поводу того, что столь ответственный пост в Грозном занимает какой-то безродный генерал, в то время как законный претендент на этот пост — Доку Завгаев — вынужден ютиться в маленьком кабинете на задворках ельцинской администрации.
Впрочем, у президента Назарбаева (бывшего 1-го секретаря ЦК Компартии Казахстана) помимо династических были и другие — более приземленные причины быть недовольным наглым выскочкой из Грозного.
Дело в том, что Казахстан, став суверенным государством, тоже Россию «не обидел», объявив своей собственностью военно-космический комплекс в Байконуре и, что еще обиднее — Карагандинский горно-металлургический комбинат.
Это гигантское предприятие, построенное на костях сотен тысяч заключенных сталинского Карлага — концлагеря размером почти с Европу, могло практически в одиночку обеспечить весь мир сырой рудой и всеми видами металлургической продукции. Надо сказать, что именно этот комбинат стал одним из основных стимулов суверенизации для Назарбаева, мечтавшего о безбедной жизни за счет продажи на Запад разных производных горячего и холодного проката. Однако, вскоре эти мечты рассеялись, поскольку выяснилось, что чистота производства металлургической продукции комбината является крайне низкой, какой не было на Западе и в первой половине прошлого века, а потому продукция на западном рынке была совершенно неконкурентноспособной. (Также, кстати, как и украинское зерно, на котором мечтали прожить, шантажируя Россию, самостийники в Киеве.)
Для спасения положения в Казахстан срочно отзывается из Москвы бывший министр металлургии СССР, а ныне глава мощной корпорации «Росчермет» Олег Сосковец.
В старые времена Сосковец, родившийся и выросший в Казахстане, был директором Карагандинского комбината, а Назарбаев был у него парторгом. В Алма-Ате прибывший Сосковец получает должность министра промышленности Казахстана в ранге заместителя премьера. Это было еще в феврале1992 г., когда огромный комбинат находился уже на грани остановки и требовались радикальные меры по его спасению. Производство на комбинате, рассчитанное на рабский труд заключенных времен победного шествия еще неразвитого социализма, находилось на уровне каменного века — трудоемким и чрезвычайно экологически грязным, но зато, как ему и положено — самым дешевым в мире, поскольку на зарплату рабочим расходовались такие деньги, о которых даже стыдно было говорить вслух. Да и те после января 1992 года не выплачивались, сделав самое дорогое в мире производст