В помощь им придали вооруженные формирования двух откровенных уголовников: Лабозанова и Гантемирова, изгнанных в свое время Дудаевым из Чечни за пристрастие к вооруженным разбоям и взяткам. Их боевые отряды, столь же недисциплинированные и буйные, как и их предводители, с военной точки зрения абсолютно ничего из себя не представляли, умея только терроризировать местное население. Больше Кремлю в Чечне ставить было не на кого.
И хотя к этому времени авторитет генерала Дудаева, которому на волне всех предыдущих бурных событий все не было времени заняться внутренними делами своей республики, несколько померк у некоторой части населения; пришельцы из Москвы, обосновавшиеся в Надтеречном районе, никакого энтузиазма у чеченцев не вызывали.
А робкие рейды лабозановско-гантемировских отрядов через Терек по ничтожности своих результатов могли вызвать в Грозном разве что раздражение, чем какое-либо серьезное опасение. Хотя Дудаев, без сомнения, понимал, что Москва от слов начала, по своему обыкновению, топорно и неумело, переходить к делу.
Несколько стычек отрядов Лабозанова с частями генерала Дудаева дали, однако, возможность Руслану Хасбулатову объявить себя миротворцем и в качестве такового отправиться в Чечню, дабы узнать обстановку из первых рук и доложить об этом в Кремле, куда его пока еще не допускали.
Вернувшись в Москву, Хасбулатов был принят главой администрации Президента Филатовым и начальником охраны Президента генералом Коржаковым. Оба являлись старыми и добрыми знакомыми бывшего спикера. Филатов начинал как один из заместителей Хасбулатова, а с Коржаковым Руслан Имранович также встречался не раз в «медовые» дни своего змеиного созревания на груди у президента Ельцина.
Доклад Хасбулатова дышал откровенным оптимизмом: режим Дудаева переживает глубочайший кризис. Генерал фактически не контролирует ничего и никого за пределами своего дворца в центре Грозного. Старейшины и армия им недовольны. Даже плохо вооруженным и еще хуже обученным отрядам Лабозанова и Гантемирова (оба уже были произведены в полковники Российской армии) дудаевские незаконные формирования не способны дать достойного отпора. Если Кремль согласится предоставить в распоряжение оппозиции (так официально именовалась грубо сколоченная Москвой банда) десятка полтора танков (разумеется, с экипажами), примерно столько же БТР и БМП, а также звено самолетов и вертолетов огневой поддержки, то уже к концу ноября от дудаевского режима останется одно воспоминание.
Данные Хасбулатова почти полностью совпадали со сводками, представленными в Кремль Федеральной Службой Контрразведки и Главным Разведывательным Управлением, а потому решили с его доводами согласиться. В конце концов, и его самого тоже никогда не поздно прихлопнуть как муху. Пусть пока потаскает каштаны из огня.
С этого момента в официальных сводках стали появляться весьма странные выражения типа «танки оппозиции», «самолеты оппозиции», иногда называемые «самолетами неизвестной принадлежности» и такие же вертолеты огневой поддержки. Самолеты совершали налеты на Грозный, почему-то постоянно желая угодить зажигательными бомбами и ракетами в Национальный банк республики Ичкерия и в ее Минфин. Всякий раз после этого Министерство Обороны России делало клятвенные заявления на весь мир, что оно не знает, откуда у «дудаевской оппозиции» взялись самолеты и вертолеты, но к Российским военно-воздушным силам они не имеют ни малейшего отношения. Подобные заявления делались как лично министром обороны Грачевым, так и главкомом ВВС Дейнекеном, не говоря уже о чиновниках помельче. На вопрос какого-то корреспондента «откуда у чеченской оппозиции взялась собственная авиация», генерал Грачев, со свойственной ему солдатской простотой, ответил: «Откуда я знаю».
Между тем, 24 ноября от Хасбулатова, окопавшегося в селении Толстой-Юрт, поступило донесение, что все готово к штурму Грозного и свержению Дудаевского режима.
И уже вечером 25 ноября все средства массовой информации России передали долгожданное сообщение о том, что танки «оппозиции» после короткой артподготовки ворвались в Грозный и вплотную приблизились к президентскому дворцу. Наступление оппозиции было поддержано «точечными» ударами «оппозиционной авиации».
Находящиеся в Грозном телеоператоры показывали полыхающее здание Национального банка, отметив при этом, что «местонахождение генерала Дудаева неизвестно», ибо захваченный отрядом Лабозанова президентский дворец пуст. Что и подтвердил Автурханов, выступая по телевизору в 60 километрах к северу от Грозного.
В Кремле все облегченно вздохнули, а Сосковец, ставший к этому времени вице-премьером, на следующий день улетел в Японию по делам государственной важности. Перед отлетом он узнал от референта, что Дудаев, судя по последним сводкам ФСК, видимо, убит.
Весь день средства массовой информации передавали всякую чепуху вроде бедственного положения Московского балета на льду, застрявшего в США из-за отсутствия денег на билеты; прогоревшего «Хопра» с его краснодарским, «отличным от…», чаем; возобновления монашеского жития в Новодевичьем монастыре и т. п.
На экранах телевизоров депутат Марычев демонстрировал на заседании Думы порножурнал, где был изображен Владимир Жириновский, одевающий свою знаменитую кепку на голую девицу. Марычев доказывал, что это фотомонтаж и добился того, что депутаты всех фракций бросились его покупать, поскольку именно этим журналом были заполнены все думские киоски (злые языки пошучивали, что гонорар Марычева за рекламу журнала с трибуны парламента в десяток раз превысил его годовую зарплату за работу в качестве «шута президента»).
И только в конце дня пришло сообщение о полном разгроме сил «оппозиции», почему-то сообщившей в Москву о своей блистательной победе. 14 русских танков догорали на улицах Грозного, а 70 российских военнослужащих оказались в плену у Дудаева.
Чтобы ни у кого не возникало сомнений по этому поводу, захваченных в плен российских офицеров и солдат показали по телевизору. Они немедленно были опознаны женами и матерями, которые кинулись в Думу искать правды у министра обороны генерала Грачева и отловили его в каких-то коридорах правительственного здания.
Генерал был, как всегда, бодр. Губы его кривились в снисходительной ухмылке профессионала, вынужденного комментировать жалкую работу любителей. Полностью отрицая, что попавшие в плен имеют хоть какое-то отношение к Российской армии, министр обороны признался, что вообще этими событиями «мало интересуется». Видел что-то по телевизору и только. Все страшно непрофессионально. Кто же, какой дурак, извините, вводит танки в город? «Да я, — продолжал генерал, — навел бы там порядок за ДВА ЧАСА С ОДНИМ ДЕСАНТНЫМ ПОЛКОМ».
Между тем, генерал Дудаев заявил слетевшимся в Грозный представителям почти всех информационных агентств страны, что, если Россия в течение 72 часов не признает находящихся у него в плену офицеров и солдат своими военнослужащими — все они будут расстреляны. Неразберихи в обстановку добавил миротворец Хасбулатов, призвав эвакуировать всех детей из Грозного, поскольку город сегодня же подвергнется массированному удару с воздуха.
Президент Ельцин в этот день был и без того в прескверном настроении из-за провала очередной попытки переворота в Баку. Там шли массовые аресты подозреваемых, а Сурет Гуссейнов ударился в бега. Поскольку вербовать офицеров и солдат для чеченской «оппозиции» было поручено ФСК, то в Кремль немедленно был вызван шеф контрразведки Сергей Степашин. В этот момент Степашин был занят очень важным делом. Он подавал в суд на Жириновского, который публично обвинил директора ФСК в том, что тот является платным агентом американского ЦРУ и израильской службы «Моссад». Подавая исковое заявление в Сокольничий районный суд Москвы, шеф контрразведки требовал в качестве компенсации за свою оскорбленнуюю «честь и достоинство» 300 миллионов рублей.
Прибыв к Президенту и узнав о сенсационных новостях, пришедших из Грозного, Степашин не нашел ничего лучшего, как заявить, что его люди, вербовавшие офицеров и солдат в подмосковных, частях (чтобы в целях экономии не ездить слишком далеко) брали у всех обязательство, что те ни при каких обстоятельствах в плен не сдадутся, а если попадут в руки дудаевцев, скажем, в бессознательном состоянии, то, естественно, не скажут ни слова.
Шеф ФСК подчеркнул, что все без колебания подписали подобное обязательство в обмен на 2 миллиона рублей, поскольку в частях уже 3 месяца не выдавали жалование и им нечем было кормить свои семьи. Если кто-то из них нарушил подписку, то, согласно действующему законодательству, будет привлечен к ответственности, включая и уголовную…
Президент плохо воспринимал подобные юридические витиеватости. Выругав в сердцах своего старого друга Хасбулатова, которому, как он теперь понял, нельзя доверить даже самых простых вещей, Ельцин приказал в целях сохранения лица на фоне набирающего размах скандала, предъявить Дудаеву официальный ультиматум. Текст ультиматума был составлен тут же. В нем говорилось, что под страхом введения чрезвычайного положения и вытекающих из этого положения мер, генералу Дудаеву предлагается в течение 48 часов прекратить огонь, освободить всех пленных и распустить свои незаконные вооруженные формирования. Для пущей важности Президент потребовал составить проект указа о призыве на действительную военную службу нескольких категорий офицеров запаса.
В конце совещания решили, что во всем виноват Хасбулатов, который оказался «треплом». Впрочем, заверил присутствующих Президент, он об этом знал всегда — еще когда выдвигал Хасбулатова на свое место председателя Верховного Совета.
«Настало время, — глубокомысленно заметил Президент, — заняться этим вопросом серьезно». По его приказу подготовлен проект секретного указа, который он намерен подписать завтра — 30 ноября, а сегодня обсудить некоторые детали. Все с готовностью согласились.
Согласно Конституции, гарантом которой был сам Президент, никаких секретных приказов издавать он права не имел. Никакой указ не имел юридической силы до его опубликования. Но кто когда-нибудь в России придавал значение подобным процессуальным мелочам?