сь, заявил, что его любимым занятием является охота на гусей.
Президент банка «Мост» Гусинский сразу понял намек и укатил в Лондон.
На фоне столь явно выплеснувшейся на общественность «большей политики», когда в центре Москвы началась разборка не каких-то там безликих криминальных группировок, а мощных феодальных кланов Царства Российского, как-то померкли сообщения из Чечни. В частности, известие о том, что в ходе вчерашних воздушных налетов на Грозный 4 человека были убиты и 9 ранены. Попутно выяснилось, что в руки Дудаева попали 120 российских военнослужащих, а не 70, как сообщалось ранее.
Газеты отмечали, что в России берут верх дурные традиции, безответственность и некомпетентность. «Русские солдаты-наемники гибнут и томятся в плену ради того, чтобы привести к власти авантюриста Хасбулатова и уголовника Лабозанова».
Тут же откликнулась ФСК, несмотря на царивший в конторе скандал и переполох, в связи с отстранением от должности генерала Савостьянова. Руководитель ЦОС генерал Михайлов, покусывая губы, категорически опроверг какую-либо причастность его ведомства к захваченным в Грозном российским военнослужащим и, кстати, выразил недоумение по поводу того, что их называют «наемниками». «Они воюют, — пояснил генерал, — на территории России и за ее интересы и их следует называть не „наемники“, а „добровольцы“». Никто принципиально не возражал. Все только задавали вопрос: почему Россия, за интересы которой воюют в Чечне солдаты, так упорно от них отказывается?
В то же время исполняющий обязанности генерального прокурора России Ильюшенко отчитался перед общественностью по поводу помещенной в газете «Московский Комсомолец» статьи «Паша-Мерседес», где имя министра Павла Грачева напрямуюсвязывалось с убийством Дмитрия Холодова, а заодно говорилось о пристрастии генерала армии к дорогим «иномаркам», каковых у него было 6 и все «Мерседесы». И. о. генпрокурора пояснил, что «Мерседесы» были приобретены генералом для служебных нужд с разрешения президента Ельцина, а такого понятия как «коррупция» в российском законодательстве просто нет. И призвал «приструнить прессу».
А на Грозный продолжали падать бомбы с «самолетов оппозиции». Думские депутаты Юшенков и Памфилова, прибывшие в Грозный за русскими солдатами, сидя в бомбоубежище, заявили, что Грозный бомбят «безусловно российские самолеты» и призвали Ельцина прекратить этот фарс.
Сам же Ельцин в это время вручал кресты инвалидам — участникам марафонского забега на колясках. Президент был в прекрасном настроении, шутил и смеялся. Генерал же Коржаков, напротив, был мрачен. Время шло, а от Ельцина не только невозможно было добиться приказа к выступлению, но даже выбрать время, чтобы зачитать ему аналитическую записку, над которой его люди трудились два последних квартала, указав единственный возможный путь вывода страны из хаоса и сетей сионистского заговора.
Генерала Коржакова, порой, просто поражала непоследовательность Президента. Как Иван Грозный — неделю убивает, неделю кается. Над этим еще товарищ Сталин посмеивался. Над непоследовательностью. Уж больно охмурили Бориса Николаевича в свое время эти, извините за выражение, демократы.В 9-м управлении КГБ, где Коржаков начинал свою опасную службу, такое охмурение совершенно справедливо называли «идеологической интоксикацией». Пришлось влить в Бориса Николаевича мощное противоядие.
Как-то недавно художник Илья Глазунов — один из немногих, по мнению Коржакова, по-настоящему талантливых русских художников — написал большую картину, на которой был изображен православный человек, голый по пояс, но в военных бриджах и сапогах, вздымающий к небесам не крест, но автомат Калашникова. А на пряжке у него, как у гитлеровских солдат (правда, по-русски) начертано: «С нами Бог!» Картина называлась «Проснись, Россия!» Выставленная в Манеже, эта картина вызвала много шуму. Особенно это — «С нами Бог». Пряжки солдат вермахта еще у очень многих были в памяти. Кто-то что-то напел Ельцину о «фашизации искусства» и он так разгневался, что чуть было не приказал турнуть Глазунова из российских академиков.
Но, паря веничком Президента в баньке, Коржаков проникновенно объяснил ему своими словами, как об Россию-матушку ноги ныне вытирают все, кому не лень. Эстонцы и латыши, чеченцы и просто черные. А Россия — одна одинешенькая — без рубахи нательной стоит, но с автоматом и на Бога уповает.
Аж прослезился Борис Николаевич. Сам в Манеж на следующий день лично пожаловал. Глазунов, как увидел Президента, весь затрепетал, решил видно, что настал его конец. Картина Ельцину понравилась. Это был как раз его уровень понимания искусства. Глазунов сбивчиво начал было объяснять,что он, собственно, хотел выразить в своем призыве «Проснись, Россия!», но Ельцин его прервал. Из вчерашних объяснений запомнил Президент почему-то только про эстонцев, как они у себя права русского населения нарушают. А потому и сказал: «Эстонцы, понимаешь, закон свой о гражданстве приняли…»
«Вот, вот, — согласно закивал головой художник. — Я вот именно это и хотел показать, Борис Николаевич».
Президент пожаловал Глазунова поцелуем и обещанием, что вскоре Россия проснется. После чего удалился.
Это была очередная оплеуха, которую Президент публично закатил своей любимой «демократической общественности», что-то там кричащей о фашистской угрозе и реставрации тоталитаризма. С этими претензиями демократы почему-то постоянно аппелировали именно к Президенту и, надо сказать, что он их временами милостиво выслушивал.
Послушал он как-то, что в Петербурге ФСК заправляет некий Черкесов, прославившийся в коммунистические времена яростным преследованием всех инакомыслящих, чье имя даже стало нарицательным в городе на Неве. Поахал Президент вместе с «демократической интеллигенцией», а через пару недель подписал указ о производстве того самого Черкесова в генерал-лейтенанты.
Или, скажем, чего только «демократы» не говорили Президенту о губернаторе Приморья Наздратенко: что клейма на нем ставить негде, что творит он в крае такой произвол, что его даже тоталитарным назвать нельзя.
Даже в восточных деспотиях древности больше было законности. Вызвал Ельцин Наздратенко в Москву и сам вручил губернатору орден «За личное мужество».
Бывали, правда, и обратные случаи.
Уж сколько раз генерал Коржаков подсказывал Президенту, что пора уже давно разогнать так называемое «Управление по правам человека при Президенте России», возглавляемое бывшим политзэком Сергеем Ковалевым, находящемся на службе у международного сионизма. Президент выслушивал благосклонно, но управление все не разгонял. Сергея Ковалева, правда, к особе своей допускать перестал. И то хорошо.
А потому не без оснований боялся генерал Коржаков, что охмурят Президента снова и пойдет он на переговоры с Дудаевым, дабы мирно решить чеченскую проблему и снова опозорит на весь мир Россию, вынужденную договариваться с бандитами вместо того, чтобы их уничтожить. Пока, правда, иногда с трудом, удавалось делать все, чтобы ничего подобного не произошло, перекрыв всем «жидовствующим» вообще дорогу к главе государства.
«Откройте огонь и вы объедините нацию!» — мудро заметил кто-то из великих прошлого. Но нацию нужно подготовить к открытию огня, чтобы она сама этого жаждала.
В недрах ФСК и МВД обдумывали всевозможные варианты. Например, организовать взрыв чеченцами какого-нибудь объекта «повышенной опасности». Нет, подобный вариант бумерангом ударит по самим «органам»: почему допустили? Кроме того, вместо «объединения нации» может вызвать неконтролируемую панику среди населения. Лучше, скажем, выглядит захват чеченцами в Москве «детского садика» или «автобуса с мирными жителями». Но стоило провести руководству всего лишь одно совещание с ответственными работниками на эту тему, как весь план на следующий день попал в газеты. Работать было совершенно невозможно!
Между тем, из Чечни вернулись депутаты Юшенков и Памфилова, привезя с собой двух российских пленных, пожалованных Дудаевым: лейтенанта Дмитрия Вольфовича и рядового Александра Данилова. Лейтенант Вольфович служил в элитной Кантемировской дивизии и был завербован сотрудниками ФСК в Чечню за 6 миллионов рублей со специальными дополнительными выплатами в случае ранения или гибели. Узнав об этом, командир Кантемировской дивизии генерал Поляков демонстративно подал в отставку. Как русский офицер он был возмущен, что ФСК за его спиной вербует куда-то его подчиненных. Однако благородный жест генерала не вызвал никакого общественного резонанса.
Гораздо больший интерес вызвало сообщение о том, что командующий 14-й российской армией знаменитый генерал Лебедь разоблачил и поймал бывшего майора КГБ, а ныне ФСК — Будника, собиравшего на него компромат. Напившийся до бесчувствия контрразведчик потерял служебное удостоверение и был «сдан» собственным секретным источником по кличке «Ромашка».
В тот же день был опубликован указ президента Ельцина, повелевавший изучать в школах Конституцию Российской Федерации.
А бывший вице-президент Руцкой, недавно выпущенный по амнистии из тюрьмы, неожиданно объявившись в Кемерово, поклялся, что когда он станет президентом, «все нынешнее правительство во главе с Ельциным отправится на скамью подсудимых».
В Чечне же русские пленные, ожидая решения своей судьбы, занимались ремонтом своих бывших танков, захваченных Дудаевым.
Сдав привезенных пленных, полковник Юшенков заявил, что сам видел в Моздоке самолеты и вертолеты с закрашенными опознавательными знаками и потребовал привлечения к уголовной ответственности всех причастных к этой авантюре. Юшенков продемонстрировал кассету с показаниями сбитого чеченцами летчика, где он признавался, что работал летчиком-испытателем на самолеторемонтном заводе под Ставрополем и был завербован ФСК за 10 миллионов рублей плюс гробовые.
Параллельно с Юшенковым собрал журналистов и председатель Госкомпечати Грызунов, слывший либералом из АПН. Грызунов разъяснил журналистам, что нынешние отношения с Чечней развиваются на двух у