Монстр заворчал, раздраженно перебирая щупальцами, не суля новому шефу ничего хорошего.
«Новый директор ФСБ, — отреагировал на мероприятия Барсукова один из лубянских кротов, — либо через год будет снят, либо через два года — посажен».
Однако об этом генерал Барсуков не думал. А думал он о былой славе вверенного ему ведомства, а вся эта слава покоилась на мифах о разведчиках, работающих в глубоких тылах потенциальных противников. А так как противником считался весь остальной мир, то и слава была соответственно глобальной, особенно если ее оценивать не по документам, а по художественным фильмам и беллетристике. Какую-нибудь славу, основанную на деятельности «органов» внутри страны, создать было трудно, поскольку океан крови даже теоретически не годился в постаменты для памятника Славы.
Беда заключалась в том, что после развала КГБ президент Ельцин отодрал с чекистского ведомства так называемое ПГУ — Первое Главное Управление, преобразовав его в Службу Внешней Разведки, назначив командовать этой службой академика Евгения Примакова — личность странную во всех отношениях, — а главное — никогда официально не служившего в КГБ.
С подобной несправедливостью генерал Барсуковмириться не собирался, а напротив, собирался справедливость восстановить. Генерал утвердил план создания нового управления в составе ФСБ, дав ему пока условное название — Координационного — и даже присмотрев нового начальника — генерал-майора Рыжова. Правда, Рыжов почти всю свою жизнь проработал в 7-м Управлении КГБ, занимавшемся наружным наблюдением, но зато в помощники ему Барсуков наметил бывшего сотрудника ПГУ Павлова, известного тем, что некогда работал с самим полковником Гордиевским, оказавшимся английским шпионом. Действительно, все приходилось начинать с нуля, чтобы снова отрастить достаточно длинные руки и сомкнуть их на ненавистном горле американского империализма.
Где-то в недрах адмиральских сейфов до сих пор лежали совершенно секретные документы с оперативными планами захвата советской морской пехотой Алеутских и Гавайских островов, стратегических высадок в Калифорнии и на Аляске, как и предусмотрено наукой о морской мощи.
Увы, морской пехоте Тихоокеанского флота пришлось получить боевое крещение в Чечне, где не только моря, но и путевой речки не было. А десантные корабли если и использовались, то лишь для контрабандной доставки чеченцам оружия, которое грузилось в Новороссийске и разгружалось в Батуми.
Американцы могли быть довольны. Стальной вектор неуемной российской агрессивности после развала Союза удалось повернуть внутрь. Проиграв борьбу за мировую гегемонию, Россия втянулась в ожесточенную войну за гегемонию хотя бы на остатках своей территории.
А в Москве президент Ельцин встречался с президентом Шаймиевым по случаю очередной годовщины суверенитета Татарстана, где дело в свое время не кончилось столь же печально, как и в Чечне.
Но с бывшим 1-м секретарем ЦК Компартии Татарстана удалось договориться в рамках партийной дисциплины. Поздно вспомнили, что практически вся российская нефть попала в руки потенциальных исламских или фактически уже исламских стран: Азербайджана, Чечни, Татарстана и Башкирии.
Захваченные чеченцами в плен российские солдаты, как и в Афганистане, охотно переходят в ислам и демонстративно совершают намаз перед камерами тележурналистов. Принять ислам склоняют и захваченных в Афганистане российских летчиков. Они везли оружие в Кабул, но по пути их самолет был перехвачен истребителем оппозиционной группировки Талибан. Управлял истребителем афганский подполковник, окончивший в России летное училище. Все попытки освободить пилотов ни к чему не привели. Руководство талибов не желало ничего знать о международном праве.
Но и христианские страны трясет нестабильность. В православной Грузии совершено покушение на лучшего друга России и личного друга президента Ельцина еще по горбачевскому политбюро — Эдуарда Шеварднадзе.
Те, кто хотя бы в глубине души мечтал о том, что Россия «чайкой белокрылой» перелетит с тоталитарно-коммунистической тупиковой дороги, по которой она самозабвенно маршировала в течение 75 лет, на широкую и прекрасную автостраду цивилизованного и демократического пути и помчится поэтому пути «птицей-тройкой», обгоняя другие народы и государства, вынужден был признать, что жестоко ошибался.
Россия не перелетела на новый путь, а пыталась доползти до него, ежеминутно стараясь при этом погрузиться в бездонную топь своего героического прошлого. Ее вытаскивали за волосы на поверхность щедрыми западными кредитами, безвозмездными пожертвованиями, бодрящими инъекциями международного валютного фонда. Все развитые западные страны ввели у себя негласный налог на спасение России.
От Москвы до самых до окраин продовольственные и промтоварные магазины ломились от заморских товаров. Такого изобилия страна не знала со времен царствования Николая II. Страна наслаждалась абсолютной свободой слова, собраний, печати — как никогда в своей кровавой истории. Расцветала пресса и издательское дело, несмотря на постоянные жалобы об отсутствии денег. Впервые в своей истории народ распрямлялся с колен, не опасаясь выражать свои мысли вслух. Очнувшись от почти векового оцепенения на нарах казарменного социализма, люди пытались заняться тем, что им по душе, читать то, что им хочется, и, наконец, жить не боясь ничего. В стране была узаконена частная собственность, худо-бедно шла приватизация всего: от квартир до мощных промышленных комплексов.
Рабы получили свободу в конце XX-го века. Испуганно озираясь, они осторожно выходили за колючую проволоку, страшась неведомого будущего, к которому ни один из них не был приспособлен. А в зоне гарантированно кормили три раза вдень. Пусть голодно и невкусно, пусть одной баландой, но кормили. А тут заставили добывать пропитание самостоятельно.
А многие и не пытались, и не могли, и не желали, как говорится, «глотнуть воздуха свободы». Они состарились при коммунистическом режиме. Их юность пришлась на каторгу и ужас сталинских преступных экспериментов и на мясорубку Отечественной войны. Они стали взрослыми в послевоенной разрухе, где не полагалось ни мыслить, ни разговаривать, а только работать за нищенскую зарплату. И они работали честно, не заметив, как наступила старость. Развал страны, переход к рыночной экономике и, как следствие этого, резкий спад производства и чудовищная инфляция привели к тому, что все их накопления превратились в пыль, а пенсии, непонятно как пересчитанные, к тому же еще и не выплачивались. А работать уже не было сил. А государству было не до них. Гнусные мошенники, воспользовавшись их отчаянным положением, высосали у стариков с помощью нехитрых приемов последние копейки, не оставив ветеранам даже права на отдельную могилу. Естественно, что у этой категории населения началась острейшая ностальгия по прошлому, где колбаса стоила 2 рубля, хотя самой колбасы не было и в помине.
Этим умело воспользовались, и над страной снова начало подниматься багровое зарево самой страшной чумы XX века — коммунизма. К тому же теперь оно стало более коричневым, чем красным.
Как вши внезапно появляются на теле больного человека, так и коммунисты снова забегали по телу измученной России, всеми силами стараясь вернутьее в ту трясину, из которой страна отчаянно пыталась выбраться.
С первого дня прихода к власти президента Ельцина и декларации Россией незыблемости основных демократических свобод, в стране начал проводиться глобальный САБОТАЖ, быстро принимая формы широкого и разветвленного антигосударственного заговора. Коммунисты отлично умели пользоваться демократическими свободами для уничтожения демократии.
Сначала ставка была сделана на военный переворот, который провалился в августе 1991 года. Затем старый Верховный Совет пытался утащить Россию обратно в красное болото, по-ленински подготовив вооруженное восстание, подавленное танками.
И тогда компартия перешла к саботажу. Он, как мы уже отмечали, был глобальным и многослойным. Саботировались и не выполнялись правительственные и президентские указы и распоряжения. Законотворческая деятельность Думы была парализована, глава государства откровенно снабжался дезинформацией.
Каждый шаг вперед по пути реформ приводил к потрясениям. Создавалось впечатление, что вся страна окутана сетью диверсионных банд.
— Почему вы не платите нам зарплату? — спрашивали рабочие «красных» директоров. — Ведь президент прислал деньги.
— Вот идите к президенту, пусть он вам и платит, — отвечали «красные» директора, давно истратившие президентские деньги на свои «мерседесы» и особняки.
Даже армия стонала без денег, и солдаты в мирное время умирали от голода, а вокруг гарнизонов вырастали целые города генеральских дач и дач их родственников, построенные голодными и оборванными солдатами за их же собственный счет. Бессмертный лозунг Ленина «Грабь награбленное!» сменился ныне новым «Грабь ограбленных!»
И в итоге саботажникам удалось спровоцировать войну в Чечне.
ЧТО ЖЕ ПРОИСХОДИЛО?
Ведь все бывшие секретари обкомов, крайкомов, автономных республик и областей фактически автоматически перетекли в кресла президентов, губернаторов, глав администраций, терлись боками в администрации Президента и в правительственном аппарате. Даже бывшие армейские политработники перекрасили свой ГЛАВПУР в Управление по воспитанию личного состава. Те, что были половчее, пристроились в банках, акционерных обществах и даже в театрах на президентских, председательских и директорских постах.
Увы, теплых мест хватило далеко не всем. Огромная армия бездельников, вскормленная КПСС и состоящая из бесчисленных секретарей цехкомов, завкомов, райкомов сидела в отдельных кабинетах повсюду, имея власть, деньги и особые привилегии. От них главным образом зависело: получит или нет любой работник повышение по службе, улучшит ли свое жилье, съездит ли в дом отдыха, а уже тем более куда-нибудь заграницу. Они опутывали все предприятия сетью стукачей, смыкаясь со своим боевым отрядом в глобальной слежке за всем населением страны. Новая эпоха, а особенно указ