Президента, запрещающий иметь какие-либо парторганизации на предприятиях, лишил их «хлебных» должностей и власти. А было их, считая вместе с разными освобожденными комсоргами, членами бюро и придурками из аппарата, миллионы, которые ничего не хотели, а главное, не умели делать.
«Золото партии» делилось без них.
В отчаянии, как брошенные псы, они начали сбиваться в стаи, плодя десятки коммунистических партий самого различного толка.
А после провала октябрьского путча у них появился и общий лидер — Геннадий Зюганов.
Сразу же после окончания Орловского пединститута, где Зюганов подвизался в секретарях комсомольской организации, он решил не идти по тернистой тропе народного образования, а сразу прильнуть к сосцам партийного аппарата, кормившего своих чад льготами и привилегиями. В итоге несостоявшийся школьный учитель пробился через Орловский горком партии в инструкторы идеологического отдела ЦК КПСС, где несчастный провинциал просто умирал от зависти, глядя на разных завсекторами и завотделами, не говоря уже о секретарях, поскольку был прикреплен к спецраспределителю низшего разряда.
Возможно, что Зюганову удалось бы в итоге выбиться в завсектором или замзавотделом ЦК, если бы не грянула горбачевская перестройка. И тут он увидел свой шанс.
Никому не известный тогда заштатный партийный инструктор начинает с того, что убивает свою дорогую родительницу КПСС, организовывая вместе с Полозковым Российскую коммунистическую партию, которой никогда не было, поскольку все, начиная с товарища Сталина, отлично понимали, чтостоит такую партию создать, как КПСС развалится вместе с Советским Союзом. Шмыгнув, как крыса с тонущего корабля, в компартию России, товарищ Зюганов получил боевое крещение 12 июня 1990 года. В этот день глава Верховного Совета Борис Ельцин внес в повестку дня съезда народных депутатов РСФСР «Декларацию о суверенитете России» и все восемь сотен коммунистов радостно потянули руки вверх. Если Россия станет суверенной, то не станет и КПСС, и тогда на массу вакантных мест хлынет номенклатура компартии России! Это ли не мечта всей жизни!
Ни Зюганов, ни его сообщник Купцов даже не пикнули, когда Ельцин «для разрядки» запретил КПСС после августовского путча.
Бывший вице-президент Руцкой, который после выхода из тюрьмы ударился в воспоминания о тех бурных днях, пишет в одной из своих книг: «Указом Ельцина с 6 ноября прекращена деятельность КПСС и Компартии РСФСР на территории России. Авангард предателей от КПСС и КП РСФСР, попрятавшись по щелям, послушно замолчали, не издавая ни звука протеста».
Зюганов тогда объяснял свое молчание тем, что поскольку коммунисты дискредитированы, коммунистическая идея ошельмована, надо искать другую вывеску.
Казалось, что под ним обрушился весь мир.
Одно время безработный член ЦК сотрудничал в Российско-американском университете, созданном, как он сам позднее признался, на деньги ЦРУ. Для этого института Зюганов писал доклады и аналитические обзоры, чем и кормился.
Затем он нашел себе прибежище под крышей, различных национал-патриотических фронтов, которые на старой партийной идее борьбы с мировым сионизмом размножались в те дни как кролики. Верный ленинец Зюганов сразу почувствовал родную обстановку. Совсем как на закрытых совещаниях идеологического отдела ЦК, на которых инструкторам определяли главное направление идеологической борьбы. Там Зюганова приняли очень тепло, он постоянно сиживал в президиумах, сопредседательствовал, словом, был свой среди своих. Там же произошла у него в высшей степени полезная и не менее приятная встреча с Александром Баркашовым. Под его бескорыстным наставничеством товарищ Зюганов зазубривал новые для себя понятия «русская идея», «возрождение национального сознания на борьбе с инородцами» и «борьбы с евреями как с главными врагами православия».
Зюганов оказался на редкость способным учеником. Еще сам Гитлер заметил, что никто так быстро не становится убежденнейшими национал-социалистами, как бывшие коммунисты. После крушения Третьего рейха почти все бывшие нацисты, оказавшиеся на территории ГДР, мгновенно превратились в коммунистов. Нет поэтому ничего удивительного, что Зюганов оказался столь восприимчив к идеям покойного фюрера. Две наиболее человеконенавистнические идеи двадцатого столетия вполне ужились в душе настоящего ленинца. Поэтому на какое-то время Зюганов вообще забыл о компартии. И хотя позднее партийные борзописцы стали распространять миф, что мол Зюганов чуть ли не с августа 91-го года «вместе с соратниками приступил к воссозданиюкоммунистического движения в России», это всего лишь очередной коммунистический миф. Товарищ Зюганов занимался отнюдь не этим, а коммунистическое движение пытались воссоздать совсем другие.
В октябре 1991 года раздался первый писк Соцпартии Роя Медведева. В ноябре тюлькинцы-анпиловцы в Екатеринбурге провозгласили образование РКРП. Чуть позже на свет появились РКП Крючкова и ВКПБ Нины Андреевой.
Все это время Зюганов анализировал и в итоге пришел к выводу, что идеи национал-социализма не с таким восторгом воспримут народные массы, если их подать в чистом виде, а не растворить в старом коммунистическом бреде Ленина и Сталина.
И только в феврале 1993 года, став уже убежденным нацистом, Зюганов придумывает себе камуфляжную вывеску в виде КПРФ и становится ее председателем.
Коматозный страх, который тряс его все эти годы, уже никогда не покинет его. Приняв участие в первомайской демонстрации, Зюганов, едва увидев ОМОНовскую цепь, преградившую разбушевавшимся «красно-коричневым» дорогу, тут же на глазах у всех ударился в бегство. «С тех пор, — как-то сухо заметила „красная Валькирия“ Умалатова, — он вообще потерял моральное право руководить людьми».
Когда в сентябре наступил «парламентский» кризис, то талант Зюганова как провокатора проявился полностью. Днем он подстрекал народ на всевозможных митингах, беспрепятственно поднимался на руководящие этажи Верховного Совета, шептался с Хасбулатовым, Руцким или Бабуриным, сидел с важным видом, напоминая петуха перед соитием, а квечеру неизменно исчезал. А после начала полной блокады Верховного Совета и вовсе исчез.
Нахальный и неумный демагог, он отличался от многих своих горластых сторонников инстинктом самосохранения, приобретенным в коридорах ЦК КПСС. Этот инстинкт, очень похожий на крысиный, почти безошибочно подсказывал Зюганову когда нужно юркнуть в какую-нибудь щель, чтобы снова оттуда появиться с громкими воплями о нарушении свободы и удушении демократии.
В этот момент зюгановские вопли были особенно громкими, поскольку надвигались первые выборы в Думу, в которую очень хотелось попасть, чтобы снова ощутить себя в родной номенклатурной обойме.
Истинная демократия предусматривает наличие в парламенте всего политического спектра: от крайне правых до крайне левых. На то, что оба фланга уже сомкнулись в зюгановской партии, образовав стальной коммуно-фашистский центр, тогда почему-то никто не обратил внимания. И партия была амнистирована, а следовательно и допущена к выборам. В итоге товарищ Зюганов, как лидер фракции коммунистов, попал в Государственную Думу.
С первого же дня своего пребывания в Думе товарищ Зюганов немедленно поставил на повестку дня наиважнейший для коммунистов вопрос о предоставлении депутатам привилегий, связанных с их высоким положением. А именно: министерские оклады с постоянной индексацией, автомобиль с шофером для круглосуточного использования, телефоны правительственной связи, ежегодное пособие в 3000 долларов, дипломатические паспорта, бесплатный проезд и пролет в любую часть мира, спецполиклиники, спецдачи и многое другое, без чего не мыслит своего существования настоящий коммунист.
Фракция Зюганова оказалась ЕДИНСТВЕННОЙ в Думе, проголосовавшей за эти привилегии единогласно, как и при развале Советского Союза. Все 45 коммунистов, составлявших тогда зюгановскую фракцию, радостно сказали «Да!»
Даже у либералов-жириновцев трое были против. Более скромными оказались даже родные зюгановские «братья»-аграрии выпускника МГИМО Ивана Лапшина, который почему-то пытался выдать себя за трудового крестьянина. Так что коммунисты еще раз подтвердили то, в чем заключается сущность их идей, и за что они согласны сражаться всю жизнь до последней капли не своей крови.
Однако захваченные 45 мест в Думе совсем не удовлетворяли тех, кто по старой памяти называл себя коммунистами. Зюгановская компартия сразу же после своего создания была имплантирована в антигосударственный заговор именно теми силами, которые после крушения рабовладельческой советской империи никак не могли с этим фактом примириться.
И не только ими. Не нужно было быть сверханалитиком, чтобы предвидеть вполне очевидный факт: для окончательного сокрушения России и того, что осталось от русской государственности, достаточно еще раз привести к власти коммунистов с их бредовыми классическими идеями, богато удобренными на этот раз еще и идеями национал-социализма.
Однако, урок, который всем преподал президент Ельцин в октябре 1993 года, пошел впрок. Вышедшие по амнистии из тюрьмы «борцы за народное счастье» были уже не так боевиты, как ранее. Да и товарищу Зюганову вовсе не хотелось менять свой комфортабельный статус председателя думской фракции на классический образ «борца за народное счастье», томящегося за решеткой. Поэтому заговорщики продолжали тихий саботаж, всеми способами срывая движение вперед. А после начала чеченской бойни это движение и вовсе остановилось. Более того, придя в шок от боли и унижения, Россия попятилась назад.
Когда бывший министр иностранных дел СССР, а ныне диктатор суверенной Грузии, ехал в парламент, по пути следования взорвалась заминированная автомашина. Шеварднадзе, как и император Александр II накануне покушения, ехал подписывать новую Конституцию. Но ему повезло больше, чем покойному императору. Взрыв получился слабым, и Шеварднадзе был легко поцарапан осколками стекла. Не успел еще догореть подорванный автомобиль, как в организации теракта был обвинен шеф местной службы государственной безопасности Игорь Георгадзе, чей возомнивший о себе папаша