Но на них вдруг обрушился гнев Президента Ельцина.
Подобно медведю, пробуждающемуся от зимней спячки, Президент издал грозный рык, показав свои старые боевые клыки, о которых с октября 1993 года все успели забыть. Какие могут быть клыки после двух сердечных приступов, размытой политической позиции и явной измены делу демократии, на волнекоторой он и пришел к власти?
Для начала Президент назвал решение Думы скандальным. Затем оценил это решение как гнусную «политическую провокацию», намекнув (только намекнув!), что его терпение может лопнуть, и он примет к коммунистам «адекватные» меры.
Зюганов тут же впал в истерику, заявив, что имеет точные сведения (от американской разведки?) о подготовке в Кремле силового решения против Думы (читай — компартии). Все его сообщники начали хором оправдываться. Мелькали растерянные и испуганные лица обычно наглого Селезнева, Ильюхина и Лукьянова, сбивчиво объясняющих, что Президент-де не так понял их решение, что речь идет вовсе не о том, что…
Ельцин не так давно заметил, что Лукьянову, Варенникову и Рыжкову сидеть надо не в Думе, а на нарах в «Матросской тишине». Двое из трех уже там побывали и возвращаться даже на комфортабельные «нары» совсем не хотелось.
Всем вдруг стало предельно ясно, что коммунисты способны взорвать страну даже не по злому умыслу, а просто по слабоумию и непониманию реальной обстановки.
Но все обратили внимание и на другое: как быстро, от одного президентского рыка, коммунисты превратились из грозных триумфаторов в толпу перепуганных и оправдывающихся мелких пакостников.
Упоенный победами Зюганов совершил с денонсацией Беловежского соглашения вопиющую глупость, фактически потеряв шансы стать президентом и предоставив президенту Ельцину трамплин дляневероятного рывка вперед. Подобно разъяренному медведю Ельцин стал драть своими клыками коммунистические сказки и мифы. Наконец все увидели Ельцина образца 1991 года: кипучую энергию в сочетании со здравым смыслом.
Зюганов же, как по заказу, продолжал совершать одну глупость за другой. То в разговоре с западными корреспондентами он заявит: «Я предоставлю вам сказочные условия для инвестиций. Только не вмешивайтесь в наши внутренние дела». То, выступая перед отечественными ветеранами ляпнет, что в нынешних школьных учебниках по литературе нет Пушкина.
Кто мог преподнести Зюганову такую «дезу» — это один вопрос. Но как сам Зюганов мог поверить, что в России возможен учебник русской литературы без Пушкина? Где он жил последние 50 лет?
Пока президент Ельцин и лидер воскресших, как вампиры, коммунистов Зюганов вели друг с другом предвыборную пристрелку, ни на секунду не прекращались ожесточенные бои в Чечне, к которым в стране уже начали привыкать как к чему-то совершенно обычному. Прекратились даже робкие протесты, исчезли куда-то далеко за кулисы Комитеты солдатских матерей. Соответственно росли и потери. После срыва в сентябре мирного соглашения эти потери стали предметом скупых ежедневных сводок во всех средствах массовой информации. О них говорили теми же бесстрастными голосами, как и при передаче прогноза погоды.
К Новому, 1996 году, по официальным сообщениям они (потери) уже составляли 252 убитых и 706раненых. После Кизляра и Первомайского — 304 убитых и 917 раненых, после штурма Новогрозненского — 368 убитых и 1036 раненых, а после штурма Грозного к середине марта потери уже составляли 567 убитых и 1580 раненых, продолжая постоянно расти. Когда же президент Ельцин 31 марта, наконец, обнародовал свой план мирного урегулирования Чеченской бойни, цифры потерь примерно за полгода уже составляли 649 убитых и 1950 раненых.
О плане президента давно уже ходило много самых разнообразных слухов. Политические обозреватели извивались ужами, пытаясь эти планы прогнозировать. Из кругов, близких к Кремлю, шли самые невероятные слухи. Разработано 7 (семь) вариантов мирного урегулирования, президент склонен вывести войска из Чечни и «даровать» мятежной республике независимость. Нет, утверждал другой источник, напротив, президент склонен принять еще более решительные меры против «незаконных бандформирований Дудаева», ибо убежден, что мира в Чечне добиться невозможно без их поголовного истребления. Нет, говорили третьи, президент будет использовать гибкую тактику кнута и пряника.
Кнутом считался снос с лица земли с помощью артиллерии, авиации и танков очередного чеченского села (как правило, вместе с населением), а пряником — передача денег на «восстановление народного хозяйства Чеченской республики», которые вручались московскому ставленнику Завгаеву и разворовывались совместно с его московскими дружками, сообщниками и покровителями, официально называемыми «законно выбранным правительством Чеченской республики». Методы, которые покойныйСоветский Союз применял на чужих территориях, свободная Россия с тем же успехом использовала на собственной территории.
31 марта ведущие обозреватели разных средств массовой информации были вызваны к президенту. Он объявил им, что отдал приказ прекратить огонь в Чечне и начать вывод оттуда войск, для начала — из «спокойных» районов. Какие районы Чечни он считает «спокойными», Ельцин не пояснил, но добавил, что готов вести переговоры с Дудаевым, правда, через посредников. В качестве таковых президент назвал своего коллегу президента Казахстана, одного из арабских шейхов и известного в прошлом правозащитника Юрия Орлова. Ельцин признал, что Дудаев пользуется «известным авторитетом» у части чеченского народа, но посетовал на «слишком жесткую» позицию чеченского генерала, выразив надежду, что эта позиция смягчится, поскольку и речи быть не может о предоставлении Чечне независимости. Ельцин с горечью заявил также, что война, к сожалению, была неизбежна, так как амбиции генерала Дудаева распространялись на захват огромной территории от иранской границы до Ставропольского края.
Журналисты молча съели эту ахинею, а президент продолжал, заметив, что Дудаев ждет прихода к власти коммунистов, чьим агентом он, в сущности, и является.
В то время, когда президент философствовал о мире вечном вообще и о мире в Чечне в частности, в самой Чечне боевые действия продолжались, поскольку, как заметил генерал Тихомиров, войну точно в полночь 1 апреля, как повелел президент, кончить невозможно. Тем более, отметил генерал, что если Ельцин приказал начать переговоры, то он это понимает как переговоры о сдаче оружия. А о чем еще можно разговаривать с бандитами?!
Логичные рассуждения генерала были прерваны сообщением, что очередная российская бронеколонна попала в очередную засаду и была полностью уничтожена бойцами сопротивления, потеряв, по официальным сообщениям, 28 человек убитыми, 75 ранеными и 40 — пропавшими без вести.
Но Чеченская война была весьма странной и в том отношении, что генералы на ней делали карьеру не благодаря победам, а благодаря поражениям. Так, генерал Романов, которого охранял целый батальон спецназа и отдельная команда ФСБ, был взорван в своей машине прямо в центре города, явно продемонстрировав на весь свет, насколько он контролирует обстановку. Находящийся в коме генерал-лейтенант Романов был произведен в генерал-полковники, а охранявший его спецназ получил эпитет «легендарного». О них до сих пор говорят почти с мистическим уважением: «Это те парни, что охраняли генерала Романова».
Сменивший Романова генерал Шкирко сдал повстанцам Гудермес, за что немедленно был также произведен в генерал-полковники и переведен в Москву со значительным повышением, став командующим внутренними войсками. Заступивший на его место генерал Тихомиров, видимо, решил делать карьеру по методу своих предшественников.
Когда в марте повстанцы захватили Грозный, многие уже думали, что вот теперь Тихомирова произведут в генералы армии и назначат министромобороны на место всем надоевшего генерала Грачева. Как выяснилось, оптимисты ошибались. Генерала всего лишь прочили на место командующего Московским военным округом, но для этого просто сдать Грозный было мало.
Как и следовало ожидать, приказ президента прекратить огонь с «ноля часов» 1 апреля привел к невероятному ожесточению боевых действий в Чечне. Как в разгар сражения на Курской дуге, сотни стволов дальнобойной артиллерии вели огонь по чеченским кишлакам и аулам, звено за звеном заходили в атаку суперсовременные бомбардировщики, чьи бомбы и ракеты были во много раз дороже бомбардируемых крестьянских домиков. Чтобы мирное население не могло найти спасения в подвалах своих домов, авиация начала использовать специальные бетонобойные и глубинные бомбы, секретно разработанные для ударов по бетонным бункерам американских и натовских штабов.
Горели танки и бронетранспортеры. Несмотря на столь эффектную демонстрацию огневой мощи и всесокрушающего вида боевой техники, транспортные самолеты не успевали вывозить раненых из зоны боевых действий. Ранеными были забиты все окружные госпитали от Смоленска до Хабаровска. То, что это безумие творится на собственной территории, уже не думал практически никто. Старый марш «Истребим, уничтожим врага!» гремел при фактическом самоистреблении.
Таков был фон, когда 3 апреля 1996 года президент Ельцин официально зарегистрировался в качестве кандидата на второй президентский срок.
Сделав это, президент направился в Белгородскую область, где, со свойственным ему восприятием реальности, заявил, что «в Чечне уже мир».
К великому своему изумлению (и радости) Ельцин обнаружил, что собравшийся на «стихийный» митинг «простой народ» интересует не столько положение в Чечне, сколько судьба Черноморского флота. Президент был очень тронут. Почувствовав доверительную обстановку, глава государства признался, что таким «народным депутатам», как Рыжков, Лукьянов и Варенников, надо не в Думе сидеть, а в «Матросской тишине». Так в народе любовно называли следственную тюрьму бывшего КГБ в Лефортово.
Слушавший президента народ воспринял шутку президента смехом и аплодисментами, ибо речь президента произносилась именно в том избирательном округе, откуда совсем недавно был выбран в Думу Рыжков.