И весь наш край освободил
От тех, кто нам желал войны”, —
И тут же шасть в покой жены.
Глядит, а там она тишком
Вовсю милуется с дружком
И вовсе не спешит при этом
Супруга одарить приветом.
Не смог он страшный гнев сдержать,
Стал ей жестоко угрожать:
”Да как вы, тварь с душой змеиной,
Дерзнули спать с чужим мужчиной?
От смерти вам спасенья нет!”
А дама рыцарю в ответ:
”Ах, это вы, мой храбрый витязь?”
Довольно вам кричать, уймитесь,
А если будете вопить,
Я знаю, чем вас осадить.
Пойду к сеньору Беранжье
(А вы знакомы с ним уже) —
Уж он-то, воин с пышным задом,
Вас усмирит единым взглядом!”
Услышав это, наш герой,
От изумленья сам не свой,
Подумал только: ’’Вот те на!
Прознала обо всем жена,” —
Но не промолвил ни словца,
Меж тем как дама до конца
Свои забавы довела
И заодно преподала
Урок и мужу, и всем прочим
Героям, до вранья охочим.
Безумцам хвастуны сродни,
За ложь поплатятся они,
В том я могу заверить вас.
Тут и окончен мой рассказ.
Стриженый луг[32]
Раз, накануне Рождества,
Когда в печи трещат дрова,
Один заносчивый сеньор
Попал на постоялый двор
И, развалясь у камелька,
На прочих глядя свысока,
Повел напыщенную речь,
Что может море он зажечь:
’’Такая сила мне дана,
Что выгорит оно до дна,
И жареную камбалу
Нам тотчас подадут к столу’
Ну, слово за слово — и вот
Он к морю с головней идет
И во всю мочь на берегу
Кричит: ’’Сейчас тебя сожгу,
Испепелю, предам огню!” —
И бросил в море головню.
Пшик, пшик — и снова плеск волны.
А море? Морю хоть бы хны.
Есть в этой присказке намек
На то, как некий баринок
Хозяйство сам держал в руках,
Пока ходил в холостяках,
А как привел хозяйку в дом,
То все пошло в нем кувырком.
А сам он отощал, оброс
Как бесприютный фландрский пес,
Весь в саже с головы до ног:
Не дворянин, а углежог,
Уж так оборван, так чумаз!
Ну, словом, быстро он угас,
Подстать той самой головне,
Что пшикнула в морской волне.
Другую пару помяну:
Муж до того любил жену,
Так холил дуру и берег,
Что ни словца ей поперек,
И все равно, чуть что не так,
Съедал то плюху, то тумак.
Прожив таким манером год,
Он тестя с тещей в дом зовет.
Попотчевал, чем Бог послал,
И тестю под конец сказал:
”Сир, ровно год тому назад
Я получил от вас сей клад,
А проще молвить — вашу дочь,
С которой жить совсем невмочь.
Я столько от нее стерпел,
Но пальцем тронуть не посмел:
Пусть перечень моих обид
Она сама вам подтвердит”.
’’Что ж, — молвила в ответ жена, —
Пусть тяжела моя вина,
Но твой урок пойдет мне впрок:
Прошу на исправленье срок,
Клянусь, что на втором году
Себя иначе поведу”.
Но не прошло недели, глядь —
Она за старое опять,
И никакого сладу с ней:
Привычка разума сильней.
Не зря зовется дураком,
Кто у жены под каблуком.
Сидит и ждет за годом год,
Когда она свой раж уймет.
Взглянула косо — врежь ей в глаз,
Чтоб впредь коситься зареклась,
Поднимет шум и тарарам —
Ты ей, злодейке, по губам!
А кто не поступает так,
Тот сам себе заклятый враг.
Возьмем, к примеру, мужика,
Чья женушка была гладка,
Стройна, румяна, молода
И весела, да вот беда:
Как ни веди с ней разговор,
Все говорит наперекор.
И вот однажды летним днем
Шли по лугу они вдвоем.
Муж молвил, поглядев вокруг:
’’Как ровно скошен этот луг!”
В жене вскипел всегдашний зуд:
’’Луга не косят, а стригут!”
Божится муж, что в целый год
Тот луг никто не подстрижет,
Жена твердит: ”Ты это брось,
Без ножниц тут не обошлось”.
Бедняга муж терпел-терпел
И наконец рассвирепел:
”Не смей перечить, дура, мне!” —
И выволочку дал жене.
Переусердствовал мужик,
Отнялся у нее язык,
Полуживая на лугу
Лежит она — и ни гу-гу,
Но пальцами обеих рук
Показывает — стрижен луг.
Разинув рот, мужик стоит,
В испуге крестный знак творит:
Коль верх и здесь взяла жена,
Знать, с ней в союзе сатана.
Тут кончается фаблио о стриженом луге.
Волшебные штаны[33]
Дай, Боже, складно в добрый час
Начать и кончить мой рассказ
О лжи, коварстве и обмане.
А дело было в Орлеане.
О нем всю правду знаю я,
Послушайте и вы, друзья.
Один писец ходил украдкой
К чужой супруге, пышной, гладкой
Да и находчивой весьма —
Ну как тут не сойти с ума?
Любовником и мужем ловко
Вертела милая плутовка.
Любезней нет ее, хитрей —
Попробуй-ка придраться к ней!
Грешить тайком и слыть безгрешной
Она стремилась — и успешно.
Не раз, не два, презревши долг,
Она, в утехах зная толк,
Писца в объятиях сжимала,
Даря услад ему немало,
Уверена, что как-нибудь
Супруга сможет обмануть.
Ведь хитростей велик запас!
Все так и шло. Но как-то раз
Муж перед сном сказал, зевая:
’’Послушай-ка, прошу тебя я —
Не спи сегодня допоздна,
Чуть свет буди меня, жена,
Кричи, толкай!.. Запомни это:
Я выйти должен до рассвета.
Да чтоб сама не проспала!
Ждут завтра важные дела.
Отправлюсь я в Мэн-на-Луаре
Товар продать там на базаре”.
Такая новость — божий дар!
Ей кстати завтрашний базар.
Писец был тотчас извещен,
Что в час урочный должен он
Стоять под окнами любимой.
Как только муж проходит мимо,
Он проскользнет к ней невредимо.
Не пропустить бы нужный миг!
Писец сей замысел постиг.
И в от супруг уснул спокойно,
До сна ль супруге недостойной?
Ей ждать всю ночь терпенья нет.
Что сон?! Скорее бы рассвет!
До срока будит мужа дама,
Толкая в бок его упрямо:
’’Вставайте, сир! Уже пора!
Уйти вам надо до утра.
Боюсь, мы слишком долго спали.
Теперь успеете едва ли
Вы вовремя товар продать.
Не все же вам теплая кровать!
Вот наказание господне!
Довольно спали вы сегодня!”
Что ж, встал супруг без лишних слов,
Оделся вмиг и был таков.
А вслед жена кричит с порога:
’’Пусть ляжет скатертью дорога!
Молю, чтоб Иисус Христос
Удачу в Мэне вам принес.
Пусть вас хранит его десница!”
Муж не успел из виду скрыться,
А уж любовник тут как тут,
Его уже в постели ждут.
Влюбленных нетерпенье гложет —
Понять такое всякий может.
Простак все дальше уходил,
А их сжигал любовный пыл.
Писец так радовал подругу,
Как не дано ее супругу.
Совсем не смысля в страсти, тот
Постельных избегал работ.
По ласкам огневым соскучась,
Надеясь на иную участь,
Взволнованна, обнажена,
Теперь утех ждала жена.
Уж коли выпал ей часок,
Она свой не упустит прок.
Писец разделся догола —
И жаркие пошли дела!
И за старания награды —
Неисчислимые услады.
А муж, поднявшийся чуть свет,
Зашел к соседу. Ведь сосед
Собрался в Мэн идти с ним вместе.
Быть верным слову — дело чести.
Стучит к соседу наш чудак:
”Да можно ль спать безбожно так?!
А как же торг? Вы спать охочи,
Но неужели мало ночи?!
Так только к полдню в Мэн придем!”
Сосед спросил, борясь со сном:
’’Приятель, вы не заболели?
Иль спятили вы в самом деле?
Людей будить в такой-то час!
Мой друг, не узнаю я вас.
Коль нас хранит Господня сила,
Еще и полночь не пробило”.
”Да ну?! — ошеломлен простак. —
Неужто правда? Вот так-так!” —
”Не знать мне райского покоя,
Коль вру!” — ”Ну, что ж, вернусь домой я’
И вот уж у своей двери
Жене кричит он: ’’Отвори!”
Красотка в ужасе: ’’О Боже!
Пропала я! Ты, друг мой, тоже:
Мой муж вернулся. Вот напасть!
Как нам спастись? Беда стряслась!
Что в голову взбрело злодею?
Он в ярости свернет вам шею.
Ревнив он и жесток, как зверь”.
А муж сильней колотит в дверь,
Крича: ’’Проснитесь же, супруга!”
А даме нужно спрятать друга.
Тот, взяв одежды, скрылся вон,
А вот штаны оставил он.
Их на беду забыл писец!
Муж достучался наконец.
Прошел в альков супруг законный,
А дама притворилась сонной.
Вся заспана, тиха, нежна,
Лежит в постели — и одна.
Прилег устало он к супруге,
И вдруг, как будто бы в испуге,
Чертовка — до чего ловка! —
Дурача мужа-простака,
Мгновенно спрыгнула с постели
(Не бесы ль ею овладели?),
Крича безумно: ’’Боже мой!
Кто шутит подло так со мной?
Надеюсь на Господню милость!
Здесь что-то странное случилось.
Кто это лег в постель ко мне,
Не изменявшей и во сне?
Лишь с муженьком спала всегда я!”
И муж, от чувств изнемогая,
Тревожась, не сошла ль с ума,
Ей молвил: ’’Что за кутерьма?
Верней супруги я не знаю.
Так успокойтесь, заклинаю!
Мне непонятен ваш испуг:
Ведь рядом с вами — ваш супруг’
Она ж, внушаема лукавым,
Твердит свое: ’’Зачем меня вам
Обманывать? На рынке он.