– Как называется компания, о которой идет речь? – спросил я. – Возможно, я смогу навести о ней кое-какие справки.
– В самом деле? Это было бы здорово. Не подумайте, что я предложил встретиться только из-за этого. Да, люди действительно на каждом шагу используют друг друга, но поверьте, Гарри, – вы ведь позволите мне называть вас по имени? – поверьте, я действительно очень хотел повидаться с вами по той причине, что восхищаюсь вашими профессиональными качествами. Все остальное – это так, к слову…
– Нет проблем, мистер Рэнсом… то есть Саймон. Все в порядке, Саймон.
– Мне в самом деле не хотелось бы причинить вам беспокойство.
– Вы его и не причинили.
– Надеюсь, вы позволите мне оплатить ваше время, которого потребует поиск интересующей меня информации? Сколько все это будет стоить?
Я вспомнил, с какой легкостью подкупал вполне порядочных людей. Был ли Гарри Огаст, которого я пытался играть, порядочным человеком? Я решил, что да. И еще – что, как и многие другие порядочные люди, он не сможет устоять перед обаянием Винсента Ранкиса.
– Угостите меня обедом, и будем считать, что мы в расчете, – сказал я.
В конечном итоге я позволил ему оплатить и мою командировку.
Компания оказалась именно такой, как я и ожидал. На первый взгляд она занималась созданием следующего поколения телевизоров, совершенствуя уже существующие кинескопы. Однако на деле все было иначе. Некоторое время назад в офис компании, как и в офисы многих других американских фирм и научных центров, пришло письмо на нескольких листках пожелтевшей бумаги, содержавших цифры и диаграммы. Они раскрывали секреты технологий, опережающих свое время на добрых двадцать лет. И теперь компания, которую я посетил по просьбе Винсента, была занята вовсе не усовершенствованием телевизоров, а совсем другими вещами…
– Мы проводим поистине удивительные исследования, мистер Огаст. Мы изучаем резонансные свойства потоков элементарных частиц.
Я вежливо спросил, что мой собеседник имеет в виду – ведь это наверняка должно было заинтересовать читателей моего журнала. Разумеется, я попросил изложить все максимально простым и понятным языком.
– Понимаете, мистер Огаст, если взять луч света, разумеется, сфокусированный, например, луч лазера…
Мой собеседник говорил так, словно в 60-е годы XX века лазеры были такими же привычными бытовыми устройствами, как электрические утюги или бритвы.
– …и направить его на электрон…
В самом деле, что может быть проще – облучить электроны с помощью лазера. Ведь уже вторая половина XX века на дворе!
– …произойдет перенос энергии – вы знакомы с теорией корпускулярно-волнового дуализма?
– Предположим, что да.
– Э-э… отлично! Тогда вы должны знать: то, что мы называем светом, согласно современным научным представлениям, являет собой поток частиц – так называемых фотонов – и в то же время имеет волновую природу. Так вот, мы занимаемся тем, что пытаемся использовать гармонический резонанс световых волн. Если нам это удастся, мы сможем… Вы уверены, что понимаете меня, мистер Огаст? С вами все в порядке? У вас такой озабоченный вид…
– Озабоченный? Нет, что вы. Ничего страшного – похоже, я съел что-то не то за обедом.
– Мне очень жаль, мистер Огаст. Может, присядете?
Покинув компанию, я написал и отправил Винсенту отчет о моем визите. Мне сразу же стало ясно, какова примерная цель научных разработок фирмы, на которой мне довелось побывать. А главное, я понял, почему Винсента заинтересовала именно она. Исследования, проводимые ее специалистами, могли представлять огромную ценность с точки зрения создания устройства, о котором мечтал Винсент, – квантового зеркала. Того самого, которое, по его расчетам, должно было раскрыть все секреты мироздания. Все просто, очень просто, Гарри, говорил я себе, – если только у тебя хватит мужества, чтобы сделать то, что ты должен сделать.
Итак, Винсент продолжал работу над созданием квантового зеркала, и эта работа осуществлялась где-то на территории Соединенных Штатов. Разумеется, если бы я в своем отчете дал понять, что мне ясна суть научных проблем, которые пыталась решить компания, где я побывал, я тем самым выдал бы себя с головой. Поэтому я сконцентрировался в основном на личных качествах людей, с которыми встречался, а также на вопросе о том, каково, с моей точки зрения, финансовое положение фирмы.
Мы встретились с Винсентом в ресторане в обеденное время. Листая страницы моего отчета, Винсент то и дело восторженно ахал, охал и всплескивал руками. Наконец он положил стопку бумаги на стол и сказал:
– Великолепно, Гарри, просто великолепно! Официант, принесите еще саке!
В 1969 году японская кухня, в частности такие блюда, как суши, были новым явлением в американской кулинарной моде. Лед на обоих полюсах планеты быстро таял, небо из-за вредных промышленных выбросов в атмосферу приобрело желтовато-оранжевый оттенок, социалистический лагерь разваливался. Среди американцев ходили слухи, что ученые создали некую пилюлю, которая превращала чернокожих, боровшихся за гражданские права, в белых. Никсон даже заявил, что это и есть подлинный путь к равенству. Единственная причина, по которой в мире еще не разразилась ядерная катастрофа, на мой взгляд, состояла в том, что никто до сих пор не придумал достаточно серьезную причину, по которой стоило бы затеять конфликт с использованием оружия массового поражения.
– Расскажите мне о себе, Гарри. Вы ведь британец, верно? У вас, наверное, большая семья?
А вот и вопрос о моем происхождении. Надо признать, мой собеседник сумел несколько усыпить мою бдительность и задал его в тот момент, когда он оказался для меня неожиданным.
– Нет, – ответил я. – Мои родители умерли несколько лет назад. Братьев или сестер у меня нет.
– Жаль это слышать. Ваши родители, должно быть, очень гордились вашими успехами, верно?
– Да, пожалуй. Во всяком случае, я на это надеюсь. Они были хорошими людьми. Но мы в последние годы жили вдали друг от друга… Вы ведь знаете, как это бывает.
– Не думаю, Гарри, но мне кажется, я понимаю, о чем вы. Вы из Лондона?
Типичный американский вопрос. Американцы считают, что все британцы родом из Лондона.
– Нет. Я родился и вырос севернее, в Лидсе.
– Я мало что знаю об этом городе.
Винсент лгал поистине виртуозно. В другой ситуации я бы, пожалуй, встал и поаплодировал ему. Теперь же я лишь неопределенно пожал плечами – как сдержанный англичанин, желающий избежать разговора на не слишком приятную для него тему. Уловив мой сигнал, Винсент снова принялся болтать о всяких пустяках.
Я выполнил еще несколько поручений Винсента, посещая офисы различных компаний и встречаясь с потенциальными «инвесторами». С каждой поездкой я чуть глубже проникал в его замыслы. Приемы подкупа, которые он применял, чтобы использовать меня в своих целях, были, по сути, теми же, какие задействовал в свое время я. Сначала он заплатил за мой обед, потом я за его счет съездил в командировку, затем отдохнул на уик-энд. Через некоторое время подобный отдых превратился для меня в нечто привычное. Следующим шагом стали наши регулярные встречи в частном спортивном клубе. Надев белые шорты и поло, мы, как и положено мужчинам среднего возраста, до седьмого пота играли в сквош, после чего пили кофе с другими членами клуба, обсуждая последние новости и беседуя о политике и науке. В тот день, когда группировка ливанских радикалов взорвала в Бейруте химическую бомбу, мы с Винсентом сидели в комнате отдыха клуба. Глядя на экран телевизора, мы наблюдали за тем, как журналисты, надев противогазы и спрятавшись за грузовиками, ведут репортажи с места события. Видя, как еще живые, но фактически уже мертвые люди ползком выбираются из затянутой ядовитой пеленой зоны поражения, я отчетливо понимал, что это – наших с Винсентом рук дело, поскольку именно мы поспособствовали распространению смертельно опасных технологий. От этой мысли по моей спине стекали ледяные струйки пота.
В 1975 году я приобрел свой первый мобильный телефон, а к 1977-му уже вовсю писал статьи о всевозможных аферах, осуществляемых с помощью устройств сотовой связи, мошенничестве с использованием электронной почты и о коррупции в сфере СМИ. Мир развивался слишком быстро. Время, которое я проводил в обществе Винсента, было для меня отдыхом от безумной гонки, в которой участвовало все человечество. Он часто приглашал меня на вечеринки, проходившие в его особняке, который находился в самом сердце штата Мэн, вдали от индустриального хаоса и запруженных огромными толпами людей крупных городов. Он никогда не обсуждал со мной свои собственные научные изыскания, а я никогда не проявлял к ним интереса.
Отец Винсента, обеспечивший своему сыну поистине сказочный уровень благосостояния, оказался вполне реальным человеком, героем войны на Тихом океане. Он погиб в 1942 году. Место его захоронения было неизвестно. Однако я нисколько не сомневался, что, если бы его останки удалось отыскать, анализ ДНК наверняка показал бы, что между Винсентом и его отцом не больше сходства, чем между мной и таинственными мистером и миссис Огаст из Лидса. Было очевидно, что получить хоть какую-то достоверную информацию о происхождении Винсента будет крайне трудно.
В 1978 году, том самом, в котором рухнула Берлинская стена, в ходе строительства тоннеля под Ла-Маншем из-за аварии погибли двенадцать человек, а на фондовой бирже США лопнул пузырь, образовавшийся в результате взлета цен на акции американских интернет-компаний, так называемых «доткомов», меня в очередной раз пригласили на прием в загородный дом Винсента. Подобные приглашения к тому времени также стали для меня привычными. Присланная карточка с золотым тиснением ясно давала понять, что речь идет о крупном светском мероприятии. Это было мне на руку – на таких вечеринках Винсент, общаясь с гостями, был вынужден многократно повторять ложь о том, кто он и чем занимается, а это давало мне возможность обнаружить в ней мелкие несоответствия, которые могли сослужить хорошую службу. В карточке ничего не говорилось о том, по какому поводу устраивался прием, но внизу было от руки приписано: «Пижама обязательна!»