– Смогу даже больше.
– Хватит и этого.
И Фергюссон тут же нагрузил своего друга мешками с балластом.
– Теперь, Дик, стань позади и будь готов сразу сбросить весь этот балласт, – проговорил он. – Но заклинаю тебя сделать это не раньше, чем я прикажу.
– Будь спокоен!
– Иначе мы можем упустить Джо, и тогда он погиб.
– Положись на меня!
В это время «Виктория» была почти над головами всадников, несшихся во весь опор вслед за Джо. Доктор стоял в передней части корзины, развернув шелковую лестницу и готовый в любую минуту сбросить ее. Джо все продолжал скакать футах в пятидесяти от своих преследователей. Но вот «Виктория» обгоняет всадников…
– Внимание! – говорит Самюель.
– Готов! – отзывается Дик.
– Джо! Берегись! – кричит доктор зычным голосом, бросая лестницу, которая, коснувшись земли своими перекладинами, поднимает облако пыли.
Услышав голос Фергюссона, Джо, не замедляя бега лошади, оборачивается, лестница приближается к нему, и в то самое мгновение, когда он в нее вцепляется, доктор кричит Кеннеди:
– Бросай!
– Есть!
И «Виктория», освобожденная от балласта, весившего больше, чем Джо, в один миг поднимается на полтораста футов ввысь.
Несмотря на то что «Викторию» сильно качает, Джо крепко держится за лестницу. Когда шар приходит в более спокойное состояние, Джо делает неописуемый жест в сторону арабов, затем, карабкаясь по лестнице с ловкостью акробата, добирается до друзей, и те хватают его в свои объятия.
Внизу арабы вопят от изумления и бешенства: воздушное чудовище на лету вырвало из их рук беглеца и быстро уносит его вдаль…
– Мистер Самюель! Мистер Дик! – только и сказал Джо. Он изнемог от усталости, от волнения и лишился чувств.
– Спасен! Спасен! – не помня себя, кричал Кеннеди.
– Ну конечно! – отозвался доктор, к которому уже успело вернуться его невозмутимое самообладание.
Джо был почти голый. Окровавленные руки, ссадины и синяки, покрывавшие его тело, говорили о перенесенных им муках. Фергюссон перевязал его раны и вместе с Диком уложил его под тент.
Вскоре Джо очнулся и попросил стаканчик водки.
Доктор не считал нужным отказать ему в этом. Ведь Джо требовал особого подхода, и лечить его надо было не так, как других. Выпив водки, он крепко пожал руки обоим друзьям и собрался было уже рассказать о пережитых им злоключениях, но ему не разрешили этого сделать. Он не замедлил крепко заснуть, в чем, конечно, очень нуждался.
«Виктория» же, несколько уклонившись на запад, снова понеслась, подхваченная сильнейшим ветром, над окраиной пустыни, заросшей в этих местах колючим кустарником, над пальмами оазисов, согнутыми ураганом или вырванными с корнем. К вечеру, сделав около двухсот миль от места похищения Джо, она достигла 10° восточной долготы.
Глава тридцать седьмая
Полет к западу. – Пробуждение Джо. – Его упрямство. – Конец его истории. – Тажелель. – Беспокойство Кеннеди. – Полет на север. – Ночь близ Агадеса
К вечеру ветер стих, и «Виктория» спокойно простояла всю ночь, зацепившись якорем за вершину большого сикомора. Доктор и Кеннеди поочередно несли вахту, а Джо проспал богатырским сном целые сутки.
– Это именно то лекарство, какое ему нужно, – заметил Фергюссон, – его излечит сама природа.
С рассветом порывистый ветер усилился, и «Викторию» сначала бросало то к северу, то к югу, пока наконец не понесло к западу. Доктор определил по карте, что они проносятся над царством Дамергу – холмистым, очень плодородным краем; население его жило в легких, сплетенных из тростника хижинах. В полях мелькали многочисленные скирды хлеба. Все они были поставлены на невысокие подпорки, вероятно, для того, чтобы предохранить их от полевых мышей и термитов. Вскоре аэронавты увидели город Зиндер. Его легко можно было узнать по обширной площади, где происходили казни. В центре площади возвышалось «дерево смерти». Под ним все время дежурил палач. И стоило кому-нибудь пройти под тенью этого страшного дерева, как его немедленно вздергивали на виселицу.
Кеннеди взглянул на компас и с некоторым беспокойством заметил:
– А нас опять относит к северу.
– Ну что ж из этого? – отозвался доктор. – Если «Виктория» занесет нас в Тимбукту, жаловаться не придется. Никогда подобное путешествие не совершалось в лучших условиях.
– И при лучшем состоянии здоровья путников, – докончил Джо, поднимая край тента и высовывая оттуда свою славную улыбающуюся физиономию.
– А! Вот наконец проснулся наш храбрый друг, наш спаситель! – закричал охотник. – Ну, как ты себя чувствуешь, Джо?
– Вполне нормально, мистер Кеннеди, вполне нормально! Кажется, никогда лучше себя и не чувствовал. Ничто ведь не может подбодрить человека так, как подобная увеселительная прогулочка после купанья в озере Чад! Не так ли, мистер Самюель?
– Славный ты человек! – сказал Фергюссон, крепко пожимая ему руку. – Сколько тревоги и мучений ты нам доставил!
– А вы думаете, что я на ваш счет был спокоен, что ли? Можете гордиться тем, что заставили меня просто дрожать от страха за вас.
– Вот и пойми его! Как это он все повернул.
– Вижу, что падение в озеро нисколько не изменило нашего Джо, – заметил Кеннеди.
– Ты, друг мой, проявил великую самоотверженность, – продолжал доктор, – ты спас нас: ведь «Виктория» падала в озеро, и оттуда никто не мог бы ее извлечь.
– Подумаешь, если я кубарем полетел в воду, так что из этого? Какая тут самоотверженность – разве я этим не спас и себя самого? Ведь вот теперь мы все трое здесь в добром здоровье! Значит, нам не в чем упрекать друг друга.
– Нет! С этим малым никогда не сговоришься! – воскликнул Кеннеди.
– Лучший способ сговориться со мной – это никогда не поминать того, что было, – заявил Джо. – Что сделано, то сделано. Хорошо ли, плохо ли, не стоит к этому возвращаться.
– Ах ты упрямец! – смеясь, проговорил доктор. – Но не расскажешь ли ты нам по крайней мере о своих похождениях?
– Хорошо, если вы непременно этого желаете. Только раньше мне хочется зажарить на славу вот этого жирного гуся. Вижу, мистер Дик времени даром не терял.
– Верно-верно, Джо, – отозвался доктор.
– Ну, так посмотрим, как африканская дичь почувствует себя в европейских желудках.
Гусь был зажарен на пламени горелки, и его сейчас же съели с большим аппетитом. Джо, не евшему несколько дней, досталась, конечно, львиная доля. После чая и грога он начал рассказывать друзьям свои приключения. Он говорил взволнованно, хотя, по своему обыкновению, ко всему относился философски. Видя, что чудесный малый все время больше, чем о себе, думал о нем, Фергюссон не мог не пожать ему руку. Когда Джо рассказал об исчезновении острова, населенного племенем биддиома, доктор объяснил, что на озере Чад это частое явление.
Наконец, в своем рассказе Джо дошел до того момента, когда он в отчаянии завопил, засасываемый трясиной.
– Я считал, что погибаю; моя последняя мысль была о вас, мистер Самюель. Тут я опять начал выбираться из болота. Как? Я и сам не знал, но решил биться до последнего. И вдруг совсем близко от себя увидел… ну, как бы вы думали что? Конец каната, видимо недавно отрезанного. Уж каким-то образом умудрился я добраться до этого самого каната. Потянул за него, смотрю – держится. Я поднимаюсь, делаю еще усилие – и вот я на твердой земле… а на конце каната вижу якорь. Да, мистер Самюель, можно сказать – это уж доподлинно был «якорь спасения»! Я узнал его сейчас же! Якорь с нашей «Виктории»! Значит, вы здесь останавливались! Я проследил направление каната и по нему догадался, куда вы отправились. Тут и дух у меня поднялся, и силы явились. Выбрался я из трясины и снова зашагал. Шел часть ночи, держась подальше от озера. Наконец добрался до опушки огромного леса. Здесь в загоне спокойно пасся табун лошадей. Не правда ли, в жизни бывают минуты, когда каждый умеет ездить верхом? И вот недолго думая я вскакиваю на одного из этих четвероногих и мчусь к северу. Не буду вам говорить ни о городах, ни о селениях – я их не видел, я их избегал. Несусь по засеянным полям, перескакиваю через кустарники, изгороди, понукаю своего скакуна, заставляю его брать препятствия… Так домчался я до границы возделанных земель. Передо мной пустыня. «Вот и прекрасно, – сказал я себе, – это мне на руку: здесь по крайней мере далеко видно». Я ведь ждал, что вот-вот появится наша «Виктория». Но она все не появлялась. Так я скакал часа три и вдруг, как дурак, нарвался на стоянку арабов. Ну и началась же тут погоня! Скажу вам, мистер Кеннеди, ни один охотник не знает как следует, что такое охота, пока за ним самим не поохотятся. И признаться, не посоветовал бы я ему этого испробовать! Но вот моя лошадь падает от изнеможения, меня уже настигают, сам я валюсь на землю, вскакиваю на круп коня какого-то араба… Я не желал ему зла, но пришлось-таки придушить его. Тут я вас и увидал… А что было дальше, вы знаете сами… «Виктория» мчится по моим следам, и вы подхватываете меня на лету, как всадник подхватывает перстень. Но скажите, разве я был не прав, рассчитывая на вас? Видите, мистер Самюель, как все это понятно и просто! И если только когда-нибудь вам понадобится, я готов в любой момент все это проделать снова. Ну а теперь еще раз повторяю: об этом вообще больше не стоит говорить.
– Дорогой мой Джо, – взволнованно заговорил доктор, – мы недаром полагались на твой ум и ловкость.
– Да что там, сэр! Надо только следовать за событиями, и тогда всегда вывернешься. Знаете, самое верное – это принимать все так, как оно случается.
За то время, что Джо повествовал о своих приключениях, «Виктория» успела пролететь немалое расстояние. Вскоре Кеннеди указал на строения, показавшиеся на горизонте и имевшие вид города. Доктор сейчас же справился по карте и убедился, что это небольшой городок Тажелель в стране Дамергу.
– Мы опять попали на путь исследователя Барта, – сказал Фергюссон. – Именно в этом городе он расстался со своими двумя товарищами Ричардсоном и Овервегом. Первый направился в Зиндер, второй в Маради. Помните, я вам рассказывал, что из троих только Барту удалось вернуться в Европу.