— Ух ты! Почему раньше не сказала?
Чистая вода — настоящая драгоценность, а уж понежиться в ней двойное удовольствие.
— Лучше не злоупотреблять. Сейчас кризис и все такое, бла-бла-бла…
Конечно, это не горячие источники в анклаве Нихон, но все равно мне понравилось. Ноги сказали "спасибо" и снова стали легкими, как утром.
Так мы и зависли в отеле, сняв там номер и заказав еду. Гудрун заняла всю кровать, вытеснив меня на ковер, и заканчивала статью в научную колонку "Вестника Фрейя корп", а я рассказывала. Она не глядя отвечала. Но вот сейчас она наконец соизволила поднять на меня глаза.
— Непонятно только, почему он так себя вел на станции, — задумчиво произнесла я.
— Как так?
Следил, вел себя как высокомерный сноб и настоящий ублюдок с расовыми предрассудками. Говорил, что я дочь врага. В общем, сделал все, чтобы меня оттолкнуть. Влюбленные в моем понимании так себя не ведут. Гудрун и тут разложила все по полочкам. Эши Этти не принимал свои чувства к "низшему существу" и злился на себя. А потом уже было поздно налаживать отношения, и он решился на поединок.
— М-да…
Как все запущено. Я не док, чтобы дымить и жевать всякую дрянь, и пить не умею, но сейчас мне как никогда хотелось напиться. Гудрун, придвинувшись ближе, ударила меня по голове подушкой.
— Ну-ка, хватит!
Я вскочила, ухватила другую и дала сдачи. Мы дрались подушками, как в детстве, которого у нас не было. Потом, запыхавшись, она легла, облокотившись на локти, и стала серьезной. Вблизи стало заметно, что она устала. Даже процедуры помогли. Если женщина ничем не мажется, сразу видно, что губы потрескались, а вокруг глаз залегли тени. Длинные ресницы тоже отбрасывали тень. А на скулах по контрасту — нежный румянец. Какая-то чахоточная, болезненная красота!
— Не принимай близко к сердцу, — сказала она. — Они того не стоят.
— Почему? — удивилась я. — Гудрун, что случилось?
— Ничего. Давай спать.
Подруга приняла приглашение моих родителей и съездила в гости. Они всегда были ей рады, так же как и она. Полная взаимность. Своих родителей она навестила чуть раньше, но помалкивала, как все прошло.
Я знала ее мать. Она руководила юридическим департаментом в Министерстве иностранных дел и мечтала, чтобы дочь пошла по ее стопам. Отец тоже был юристом. А Гудрун пошла наперекор, выбрав свой путь, чем их сильно огорчила. Разочарование и неоправданные ожидания сделали их отношения еще более натянутыми.
Мечтая о такой сестре, я подозревала, что она втайне завидует и хочет таких же родителей, как у меня. Но не судьба…
Единственной отдушиной была бы ее встреча с бабушкой Таньей из анклава Рюсиск, но не судьба.
— Большой Мальчик снова начал извергаться, — объяснила Гудрун. — Воздушные общения с Западным континентом пока закрыты. Придется по атмосферному лифту выйти в космос и спуститься уже там. Никто мне это не оплатит.
— А как же…
Я имела в виду универсальный кредит и тут же сама сообразила, что сморозила глупость. Если на мелкие траты власти еще могли закрыть глаза, то таких крупных никто не мог допустить. Эйтэ Ла слишком далеко, чтобы помочь.
— Значит, вы не увидитесь, — констатировала я.
Она кивнула, понимая меня без слов.
Коммуникатор, конечно, штука хорошая, но он после смерти или по требованию суда мог быть передан властям. Я, конечно, не торопилась на тот свет, но кто знает? В жизни всякое бывает. А жизнь моя в последнее время на редкость непредсказуема. Кроме того, Служба безопасности могла получить при необходимости доступ.
Была у меня мысль уничтожить физический носитель. Эта штука настолько надежна, что выдержит погружение на глубину и вакуум, резкие перепады давления и температур, однако и она не вечна. Вариант прямого попадания из плазмогана я не рассматривала. Где гарантия, что взамен мне не дадут другой, нашпигованный следящими устройствами и "закладками"?
Гудрун сказала, что кроме этих эпизодов не было ничего существенного, и я ей верила. Не желая смотреть все, я стерла запись. Все восемь месяцев мне не осилить, да и незачем; главное я уже видела. Папа дал универсальный электронный "ключ" для окончательного удаления файлов. Хорошо, когда есть отец с такими связями.
Конечно же, его в космос не допустили. Улафа тоже. После всего, что случилось, он были прикован к планете. Я решила встретиться наедине и кое-что сказать.
"Напутствие, вот что это такое, Хельга".
Он заказа не делал, так как я нагрянула без предупреждения. Был он в одних полотняных брюках и на босу ногу. Синяки и ссадины почти сошли, но грудь все так же туго перебинтована. Значит, сломанные ребра еще не срослись. Улаф еще не совсем проснулся, но обрадовался моему визиту.
— Хельга! Рад тебя видеть.
— Рад?
— Прости.
Не за что прощать. Все позади.
— Проходи, — он впустил меня внутрь и предложил кофе.
Я присела на барный стул, а он насыпал эрзац в чашку и залил кипятком.
— Нет, спасибо, — сказала я. — У тебя ведь только одна чашка, я помню.
— Заведу вторую специально для тебя.
Он улыбнулся и поморщился, когда край губ треснул и снова начал кровоточить. Я точно так же поморщилась при виде этого. Он заметил.
— Я ненадолго, — решила прояснить я. — Просто хотела кое-что спросить.
Он развернулся, ожидая ответа.
— Почему ты не согласился на нейронную изоляцию?
Всегда хотела это знать. Он мог согласиться, ведь ему наверняка предлагали. Свои воспоминания становятся далекими и отстраненными, фрагментарными, как после просмотра кинофильма. Конечно, при желании он всегда мог просмотреть запись с накопителя, но таких сильных эмоций, как при реальных переживаниях, он бы уже не испытывал. Мы то, что мы помним, не так ли?
— Это было ошибкой, — ответил он. — Я тогда был не в себе. Прости.
"Прости". Прости?! И это все??? Ублюдок. Я ударила, раз и еще. Мужчина не сопротивлялся, принимая заслуженные удары. Горячий кофе плеснул, и обжегшийся Улаф зашипел. Нет, ничего не в прошлом, хоть я и пыталась себя в этом убедить. Все самообман, прав был док. Но, странное дело, после этой вспышки мне стало легче.
— Как ты мог? Как — ты — мог?!!
— Прости меня. Прости.
Он утешал меня, но повод был другой. В этот раз все иначе. Никто не зализывает раны, но кто исцелит рубцы и шрамы? Он был теплый, сильный, такой близкий и родной, что захотелось плакать. Большие сильные мужчины должны защищать и оберегать. Они не должны причинять боль.
— Если ты встретишь женщину, Улаф, — сказала я, отодвинувшись и глядя ему в глаза. — Если ты ее хоть пальцем тронешь, клянусь, я себя убью своими собственными руками. Выдерну твою начинку по кусочку, как эрги.
— Хорошо.
Он развел руки в стороны, сдаваясь. Он не прав, я права. От этого стало только хуже.
— И ты сходишь на коррекцию, черт тебя возьми.
— Мозги сжечь, — проворчал он. — Да нет никого у меня.
— Ты не можешь вечно быть один, — сказала я.
— Не в этой жизни.
— Это ты сейчас так говоришь.
Я-то знала, что жизнь долгая, а еще очень, очень непредсказуемая.
Вот и поговорили. Не знаю, захочу ли я когда-нибудь снова с ним увидеться. Отец, кажется, только "за", но не я. Я устала ото всех. Мама выразилась проще:
— У тебя сезонная депрессия.
Вполне возможно. Помогла бы смена обстановки, но я опасалась уезжать далеко от отца. У нас, конечно, не старая Терра, но все возможно. Ради науки и безопасности с человеком могли сотворить страшные вещи. Даже король не всегда мог этому воспрепятствовать. Люди — самые кровожадные твари на свете, которые пожирают себе подобных. Животные намного лучше.
Эрги — не люди, они честнее, чем мы. Если они хотели "трофей", то так и говорили. Пришельцы дрались и выясняли отношения, когда считали нужным. В некотором роде я их уважала за это и немного завидовала.
Корабли ушли в рейс две недели назад, и я уже беспокоилась, как они там. Они победили? Хэсси разгромлены или скрылись? С чем вернутся эрги и люди?
"Со щитом иль на щите?"
Я снова подала заявку на общественные работы по калибровке атмосферных датчиков. До этого я просилась на работу в столичной клинике, но допуск мне не дали. Все. Я пария, чего и следовало ожидать. После контакта с пришельцами медицинская лицензия была приостановлена, и даже связи отца не помогли.
Я скучала. Расстояние лечит, как и время, хотя его прошло не так много. Когда они за сотни парсеков от меня, я думаю о них.
"Хаоли…" Нет, это имя больше никогда не назову, ни вслух, ни в мыслях.
"Эши…" Пусть оба останутся живы.
Боги и богини, разве я многого прошу?
Часть четвертая. ТРОФЕЙ
Глава 1
Но скоро неясную тоску вытеснили новые впечатления. За последние две недели скучать не пришлось! Мы опять немного повоевали. Маленькая победоносная война — вот что это было.
"Нагльфар" и "Скидбладнир", лишенные скачковых двигателей, вынужденно оставались в системе Ню Волка. На Фрейре, да и на Терре не знали, что вторые врата на "Обливион" запечатаны, и предполагали, что мы останемся без защиты. Враги просчитались, потому что наши корабли были тут.
Скачковые корабли могут выйти из гиперпространства только на удалении от массивных тел, искажающих континуум. Поэтому они, как и хэсси, выпрыгнули на окраине нашей солнечной системы. Торговцев расстреляли, даже не дав приблизиться к Фрейе. Оставшиеся в системе корабли эргов вывели из строя скачковые двигатели торговых судов. Наши военные предложили врагу сдаться. Те капитулировали.
Жалкие остатки налетчиков, состоящие из пяти судов, позволили к себе приблизиться. Однако, когда наши военные вошли внутрь, последовала аннигиляция. Контр-адмирал Несс незамедлительно дал команду уничтожить оставшиеся суда, на которых, скорее всего, тоже находилась антиматерия. Он даже не стал проверять: всех в расход. К счастью, когда сингулярность на скачковом двигателе схлопывается, вредоносный эффект не так велик.