Влетев в какую-то забегаловку, я резко затормозила. Люди перестали есть и уставились на меня. Наверное, не каждый день в кафе заходят люди в медицинской робе.
— Мне надо связаться с полицией, — сказала я. — А также с посольством Эрг-ласси.
Из-за столика в углу поднялся мужчина в боевом гепарде, но без шлема. На костюме — маркировка полиции. Наверное, зашел на обед. Его напарник остался сидеть, но я заметила, что он извлек табельное оружие. Плазмоган! Это вам не станнер.
— Чем могу помочь?
— Задержите меня, пожалуйста.
— Причина?
— Отсутствие устройств, подтверждающих личность, — улыбнулась я. — Порча государственного имущества.
К тому времени, как меня настигла погоня, я уже была официально задержана, и был формальный повод не возвращаться в больницу. Кроме того, патрульные вызвали подкрепление. Я имела право на два звонка, чем я и воспользовалась. Тошио обещал уладить дело с посольством, где я все еще официально числилась консультантом. Отец обещал прислать адвоката.
В отделении меня накормили, а голод был зверский. Я потеряла много биомассы и калорий за время побега. Мою личность подтвердили, сличив отпечатки пальцев. Полиция направила запрос в больницу для возврата персонального коммуникатора. Потом подъехал адвокат. Я призналась в порче оконного проема и камер слежения больницы и согласилась компенсировать убытки.
Адвокат заявил, что имеются смягчающие обстоятельства и нарушения со стороны медицинского учреждения и Санитарной инспекции. Он настоял на том, чтобы подать иск за незаконное удержание, слежку, чипирование и изоляцию дееспособного гражданина Фрейи. Служба безопасности использовала станнеры, хотя я не была общественно опасна. Я согласилась дать делу ход. Скандал поднялся до небес!
— Я позвоню вам, когда назначат слушание по вашему делу, — заверил меня он.
— Ясно. Спасибо, господин Андерссон.
Отец вошел и принес собой мир и покой. Он вздохнул с облегчением, увидев, что со мной все в порядке.
— Собирайся, дочь, — сказал он. — Едем домой.
Вышли через запасной вход, потому что у главного толпились репортеры. Когда мы оказались снаружи, отец крепко обнял меня.
— Мало я тебя учил, детка, — сказал он. — Не надо было так рисковать. Потерпела бы до конца обследования.
Сердито избавившись от его объятий, я бросила:
— Не уверена, что они вообще собирались меня отпускать.
— Точно? — прищурился он.
— Все указывало на это.
Мы летели домой, и я рассказывала. Он хмурился и молчал, и от этого молчания становилось страшно. Впрочем, это относилось не ко мне, а к тем, кто со мной так обошелся.
— Пап.
— Что?
Мне надо было как-то объяснить то, что я чувствую, но я не знала, как.
— Я изменилась, но… ну… Ох, не знаю, что сказать. Я теперь другая.
Он понял.
— Это, — он указал на мое лицо, — не имеет значения. Ты все еще моя дочь, и так будет всегда. Что бы ни случилось.
Глава 8
Оказавшись дома, я была ошарашена новостью. Почти все эрги уже на орбите. Они готовились к исходу.
— Но почему? — прошептала я.
— Если бы мы знали, — ответил отец. — Гудрун остается, ее и спрашивай. Их спрашивали, и на все ответ — ласси на Фрейе. Они даже отказались от предложенных территорий в пустыне.
Надо же! Как же так? Просто взяли и ушли. Должна быть причина, должна. Мне теперь даже не с кем будет посоветоваться, привыкая к своему новому телу. Поверить не могу, что эти двое могли оставить свой "самый ценный трофей".
— Если посольства не будет, я не смогу сохранить неприкосновенность.
— Ты сама теперь посольство, — меланхолично заметила мама.
Казалось, ее не удивляла моя изменившаяся внешность. Она накрыла на стол и дала нам возможность побеседовать, а сама больше слушала.
— О чем ты?
— Ты до сих пор не догадалась? — спросила она с улыбкой. — Это не раса в чистом виде, как хомо сапиенс. Эрг-ласси — симбиотический организм. Эрги плюс ласси. Посол сказал: не может быть двух "ласси" в одном месте. Это он про тебя.
"Вырви тролль печенку!"
Мужчины Этти если уж что-то вбили в голову, то уже не отступятся. Теперь они решили, что им не место на Фрейе, потому что у меня теперь эта "ласси". Похоже, во время восстановления я не просто стала химерой, а заразилась этим симбионтом.
— Ох, — я покачивалась, обняв себя руками. — Что же делать, что делать?
В ответ на мою панику в воздух поднялся вихрь нитей. Я попыталась успокоиться, и они тут же исчезли, слившись с кожей.
— Простите.
— Что это было? — кажется, отец начал осознавать масштабы проблемы. — У тебя теперь животное внутри?
Я кивнула.
Ласси на Фрейе. Возможно, этому созданию нужна только я, и на других оно не сможет жить. А, может, и нет. Мы этого не знаем. Оно может эволюционировать, брать образцы. Рано или поздно оно попробует закрепиться где-нибудь еще.
Пока пригодными сочли только людей из проекта "Доки но сакура". Значит, мама и другие члены общины Нихон под угрозой. Я — потенциальная опасность, бомба замедленного действия.
А вдруг оно будет пытаться вступить в симбиоз с более примитивными формами жизни? На Эрг-ласси, как говорила Гудрун, были затронуты практически все виды, кроме двух-трех устойчивых, не образующих связи. Стратегия выживания на этой планете заключалась в симбиозе или активному противостоянии "одежде".
То есть… Ну, вдруг ему понравится Шейд? Или дедушкин бонсай? Или трава на лужайке? Дождевые черви? Мухи? Соседская кошка? Это будет как лавина, которую не остановить. Инопланетное создание заразит все вокруг. Теперь я понимала санитарную инспекцию. Если бы я была по ту сторону, то приложила бы все силы, чтобы изолировать зараженного.
— Мама, что скажешь?
— Скажу, что это благоприятный исход.
Мы обедали, отец уже улетел в столицу. Мама приготовила суп и мои любимые рисовые колобки с рыбной начинкой. Кажется, она решила меня откормить. Я осторожно пробовала. У мамы не было аппетита. Вместо завтрака она погуляла с собакой, а сейчас прихлебывала чай и изучала мою медицинскую карту. Ее наконец-то сбросили, но не из больница. Гудрун поделилась. Ксенологам тоже отправили отчет.
— А неблагоприятный? — поинтересовалась я.
— Их множество, — сухо ответила она. — Так ли это важно? Ты жива. Мы живы. Фрейя тоже. Однако…
— Что-то не так?
— Сейчас мы на развилке. Я это вижу как точку бифуркации для всей человеческой расы, — сказала она. — Сейчас надо решить, хотим мы идти по прежнему пути или свернем в сторону.
Кажется, я понимала. Я изменилась, следовательно, люди способны вступить в симбиоз с этим созданием. Если мы это сделаем, то станем другими. Но я не хотела этого. Ни себе, ни другим! Я не вправе решать за всех.
— Мама, ты бы хотела стать такой? Носить внутри и на себе симбионтов? Жить вечно? — спросила я ее. — Эрги не умирают. Они продолжают существование, но в другом качестве.
— Знаю, мне рассказывали, — она отставила чашку. — Больше никогда так не делай! Ты заставила нас с отцом поволноваться.
— Извини. Ты не ответила.
— Нет. Ответ — нет. Я хочу переродиться вновь и не желаю помнить, что была Нагато Аюми. И, если богам будет угодно, мы снова встретимся в следующей жизни.
Значит, уже два голоса против.
— А если человечество изменится?
— Любые перемены болезненны. Кто-то не сможет этого принять. Общество будет расколото пополам. — Она подумала. — В лучшем случае — сегрегация. Зараженные станут людьми второго сорта. Возникнут анклавы или резервации.
— А в худшем?
— Война.
— Гражданская? — удивилась я.
"Невозможно, немыслимо!" Я не представляла, как это будет. Брат на брата…
— На два фронта, — ответила она. — Нашу колонию могут посчитать угрозой заражения. Тогда все объединятся против нас.
Мама знает. Она видит, что будет. Я касаюсь ее руки, и вижу то же самое, что и она. Люди, такие же, как я, в основном из анклава Нихон. Они все — участники проекта, генетически измененные, сейчас похожи на огромный живой организм, колонию, которая опутывает сетью острова. Все они заражены. "Одежде" они подходят больше всего.
Я вижу пылающее небо. Оно обрушилось на меня волною огня. Я вижу падающие на Фрейю небесные города. Извержения вулканов, расколотую землю, кипящий океан и космические битвы, которые сотрясут систему и не оставят камня на камне. Старая Терра и другие колонии будут утюжить планету, пока не убедятся, что никого не осталось в живых.
Я ощутила мириады живых существ, которые кричали от боли и страха. Я познала смерть во всех ее проявлениях. Я знала, что выхода нет.
— А-х-х…
Цепляясь за плавник своего кита, я вынырнула из этой бездны. Мама сидела рядом, спокойная и невозмутимая, как Будда. Она сказала:
— Теперь ты знаешь. Ты пробудилась.
Хаоли Этти немногословен. Он меня поздравляет. Я регулирую голограмму так, что кажется, будто он сидит по другую сторону стола.
— Это честь для меня, — говорит он.
Между нами — океан атмосферы. Я на дне, а он за пределами Фрейи. Притяжение еще действует… Гравитационные взаимодействия? Не знаю. Полюса притягиваются или отталкиваются? Жизнь такая странная.
— Спасибо, что спасли меня, — наконец говорю я, заканчивая осмотр.
Посол выглядит моложе своих лет. Не мальчик, конечно, но определенно не похож на умудренного годами и опытом мужчину. Если бы не знакомое выражение лица, если бы не этот приятный тембр голоса и улыбка, я бы усомнилась. Новое рождение омолодило его. Но не изменило: взгляд такой же проницательный.
— Не стоит благодарности, — формально улыбается он. — Это вы спасли меня.
— Это не так!!!
— Хельга, успокойтесь, — он беспокоится. — Все просто замечательно. Благодаря вам Эйтэ Ла пошел на уступки и уменьшил требования от клана Ла. Мы покидаем Фрейю.