В конце концов, он же должен практиковаться в нашей речи. Вот и помогу ему в этом.
— Что? — поднял он на меня свои странные светлые глаза и отложил ложку.
— Это вкусно? Люди могут это есть? — указала я на его тарелку.
Пахло, на мой взгляд, не так уж плохо, чем-то напоминающим рыбу и море. Его глаза слегка расширились, но он взял себя в руки и ответил:
— Да. Это вкусно. Не так вкусно, как дома. Человек может это есть.
Короткие, рубленые фразы показывали, что он соображает на ходу. Наверное, я застала его врасплох. Про себя я подумала, что он явно родственник Хаоли Этти: такие же таланты к языкам…
— Понятно.
Пробовать я не стала, и он резко выдохнул, когда я убрала руку подальше от тарелки. Посол, как выяснилось, тоже. Почему? Что я не так сказала и какие обычаи едва не нарушила? Вряд ли это был обычай не разделять с врагом пищу, ведь мы сидели за одним столом изо дня в день. Тут было что-то другое.
— Доктор Рагнарссен, — окликнул меня посол, когда мы вышли из столовой и отделились от основной группы, и нас уже не слышали. — Вы точно хотите спарринга с моим секретарем? Вы понимаете, что случится, если он победит?
— Не совсем. А что случится?
— Почему вы интересовались его пищей? Нельзя же быть такой… безрассудной, — подобрал он подходящее слово.
"Ничего не понимаю". Я попала в какую-то ловушку эрргов. Сделала что-то не так. Задавала не те вопросы и соглашалась на то, чего не понимала до конца.
— Господин посол, кажется, нам надо о многом поговорить.
Мы договорились встретиться вечером в общественной зоне после того, как я закончу работать. Там мы удобно расположились за одним из дальних столиков в баре у Сэма.
Место я выбрала неслучайно. Насколько мне было известно, здесь тоже были камеры наблюдения, как и везде на станции, но их было только две, и они захватывали не весь зал. А звук вообще не записывался.
Я из соображений экономии хотела заказать стакан с водой, но посол вдруг спросил:
— Доктор Рагнарссен? Что за напиток вы пили в день прилета звездолета? Кажется, вы купили его здесь?
— Это кофе. Да, его здесь делают. Сэм отлично готовит кофе, — ответила я.
И посол тут же заказал два кофе себе и мне, воспользовавшись своим универсальным кредитом. Я подумала и решила не возражать. В конце концов, за все платит правительство…
Я наслаждалась кофе. Посол макнул в пенку компактный анализатор и пить не стал, только держал в ладонях чашку и вдыхал чарующий аромат. Кажется, это приносило ему не меньшее удовольствие, чем мне.
А потом, когда прелюдия закончилась, я стала задавать ему вопросы, а он — отвечать.
Получается, я согласилась с поединком на равных. Если Эши Этти победит, то может взять побежденного, как свой трофей, если я не оговорила заранее другие условия.
Вот откуда такой энтузиазм в изучении языков у "секретаря"! Я поставила условие, и он его выполнял. И явно надеялся до отъезда достичь своей цели. Наверное, увидев меня в поединке, он решил, что шансы на победу вполне реальны.
А теперь во время обеда я невольно ввела его в заблуждение, чуть не разделив с ним пищу, как с Хорхе. Женщина может кормить со своих рук, это вполне нормально. Но брать пищу у постороннего мужчины она может, только если просит о покровительстве. Так, по крайней мере, считают эррги.
Эши Этти вполне мог счесть это капитуляцией без боя, потому и удивился моему вопросу. Должно быть, не ожидал такой податливости.
— Ну и ну, — выдавила я, слушая объяснения посла. — Я совсем не имела в виду то, что вы сказали. Я согласилась на учебный спарринг. А про еду я интересовалась, как медик. Мне было интересно, можно ли это есть.
— Ясно, — ответил посол и пожал плечами. — Произошло недоразумение. Теперь надо объяснить это моему подчиненному.
Ф-фух… Значит, эту нелегкую обязанность посол возьмет на себя. Уже легче.
— А что, вы вступаете в поединки со своими женщинами? Я вас правильно поняла? — спросила я.
— Это скорее исключение, чем правило. Внутри касты или одного клана такое не практикуется. Чаще все происходит по предварительной договоренности, — ответил он.
— А… э… почему ваш "секретарь" вдруг захотел такого поединка? — вздрогнула я от страшной догадки.
— Не вдруг.
Глава 18
Эши Этти захотел получить "трофей", когда узнал, что я дочь того самого Рагнарссена. Следил за мной. Изучал, как дичь… Конечно, посол не высказался так напрямую, но выводы я уже сделала. Главное, что я поняла: все это было задумано заранее.
Эши Этти шел к своей цели больше двух месяцев. Хотя на решительные действия решился совсем недавно. Колебался до последнего.
— А что он планировал дальше делать со своим… э… трофеем? Он не говорил? — поинтересовалась я.
Как странно говорить о себе в третьем лице, пока что отстраненно, абстрактно воспринимая информацию. Позже я подумаю об этом, и тогда ко мне придет осознание масштабов проблемы. Но пока — так, как есть.
"Это шутка, да?" Обычно так думаешь, когда сознание не в силах воспринимать что-то достаточно непривычное и шокирующее.
— Сначала заручиться вашей поддержкой в предстоящих переговорах.
— Что?!! — плеснулось во мне удивление. — А если бы я не согласилась?
"А я бы не согласилась".
— Этот момент мы тоже учли, — ответил посол. — Достаточно было того, что вы принадлежите ему. Ваш отец… всегда отличался несговорчивостью.
"Твари… какие же они твари". Расчетливые и предусмотрительные.
Как банально. Они планировали использовать меня как заложника. Почему-то это меня унижает больше всего. Манипулирование, как бездумным предметом. Только вот они не учли, что я добровольно с ним никуда не поеду, и никто на станции не разрешит забрать меня на Фрейю против моей воли.
Наконец я сказала:
— Господин посол. Надеюсь, вы понимаете, что при любом исходе я бы не согласилась на это? Я никогда не предам свою семью и людей.
— Теперь я это понимаю. Вы не подчинитесь правилам, как женщина с эррг-ласси. Я общался с вами, а также изучил множество записей о людях, — ответил мужчина. — Но это будет сложно объяснить моему подчиненному. Поэтому я вижу только один выход.
— Какой? — спросила я.
— Вы станете моим "трофеем".
Я подавилась кофе и закашлялась, забрызгав костюм посла, и уставилась на него так, будто у него выросла вторая голова. Я думала, что понимаю, насколько мы разные, но это переворачивало все мои представления.
— Как, черт побери, вы себе это представляете?! Вызовете меня не поединок? — огрызнулась я. — И что от этого изменится? Только владелец "трофея".
От перестановки слагаемых сумма не меняется. Я его не понимала.
— Не нужно поединка, доктор Рагнарссен. Простите, если я вас невольно оскорбил. Почему-то мне кажется, что слово "трофей" неверно выбрано. Я еще не подобрал более подходящее, — развел руками эррг и примирительно улыбнулся.
— Что вы имеете в виду?
— Вы уже приняли мое угощение, — сказал он, указал рукой на полупустую чашку кофе. — Таким образом, я могу поставить своего родственника перед фактом.
— А дальше? — начала я догадываться, к чему он ведет.
— Дальше он откажется от своих претензий, поединка не будет, и мы отправимся на Фрейю. Перед отъездом я откажусь от вашего предложения. На этом все.
"Ну и ну! Вот это хитросплетения обычаев и традиций". Очевидно, Хаоли Этти придумал, как вместо долгих и бесполезных объяснений сдержать амбиции подчиненного. Объясниться можно потом. Сейчас главное — не допустить поединка и дипломатического скандала за оставшиеся до отъезда дни.
— Господин посол…
— Что? — изогнул он бровь, совсем как его родственник.
— Спасибо.
Кажется, Эши Этти был крайне недоволен таким исходом, но смирился. Традиции есть традиции. Он подчинился. Я имела право выбрать покровителя, и, по его мнению, сделала свой выбор.
И еще, кажется, в его взгляде сквозило презрение. Он не мог понять, как такое произошло? Я, образно говоря, сдалась без боя, и он этого не принял. Что изменилось: его представление обо мне или мой поведенческий шаблон? Иллюзия в иллюзии.
Мне неприятно такое отношение. Проходя мимо, встречаясь с ним в столовой или в спортивном зале, я ощущаю, насколько низко упала в его глазах.
Надеюсь, позже он все поймет, когда посол публично откажется от своего права. Его презрение и гнев после этого обратятся на посла, а не на меня.
Посол, напротив, играет на нервах у родственника и демонстративно приветлив со мной. Он пользуется любым предлогом, чтобы пообщаться, если я не на работе. А, может, он просто не хочет оставлять меня наедине с "секретарем". Я не помню, чтобы перемолвилась с ним с тех пор хотя бы парой слов.
Оставшиеся дни я лихорадочно сортирую файлы, пишу письма, архивирую и делаю резервные копии, чтобы информация невзначай не потерялась. Пришлось снова прослушать сбивчивый монолог торговца, которому вкололи лошадиную дозу "эликсира правды". Изредка его речь была разбавлена наводящими вопросами психолога.
Под конец он сломался. Все повторял, что это еще не конец. Кажется, он считал, что игра, затеянная Торговой ассоциацией, еще не проиграна. Уплывая в сон, я слышала его слова: "Еще ничего не кончилось… Ничего не кончилось…"
Кроме файлов, я больше ничего не отправляла. Да и что я могла прислать со станции? Завербовавшись сюда, я оставила все подарки дома, с тем чтобы поверенный раз в год рассылал их но указанным адресам.
Однако кое-что еще я могла послать. Мне пришла в голову мысль взять образец "одежды" и отправить домой для изучения. Я составила пояснительную записку для Гудрун и приступила к выполнению задуманного.
Как оказалось, животное переползло на мое нижнее белье. Это выяснилось случайно, когда я закинула белье в ультразвуковую чистку. Бедное животное забилось в отсеке платяного шкафа, и мне пришлось его оттуда спасать.