Бесконечный продуманный симбиоз, выведение новых пород симбионтов для той или иной цели. "Одежда", "аптечка", "обучающая игрушка", "очиститель воды", "светильник", "живой дом", "электрошокер" — лишь малая толика того, что удалось увидеть отцу в лагере для военнопленных.
К этому списку я могла добавить те странные щупальца, "рыбок" из реанимационной установки и "живой детектор лжи". Что еще? Думаю, список был далеко не полный. Даже "живые татуировки", думаю, имели какую-то функцию, кроме эстетической.
Когда чужаки добрались до Улафа и других киборгизированных, то решили заполучить новых симбионтов для разведения. Это была их ошибка. Нейронные цепи выращиваются с участием собственных клеток киборгизированного человека, а затем пересаживаются, и это еще больше усугубило заблуждение эрргов. Языковой барьер мешал доступно объяснить, что не так в их действиях.
Для эрргов вполне реально при помощи симбионта блокировать эмоции и болевые ощущения, чтобы не выдать себя запахом. Медики у пришельцев работали в защитных масках, так что не могли в полной мере оценить всю гамму страданий своих "подопытных кроликов".
А еще я помнила тот самый видеоряд от первого лица, глазами Улафа. Его обездвижили и зафиксировали, но он был в сознании. Помнила "картинку", но еще сильнее запомнила звуковое сопровождение. Команды, отдаваемые мелодичным приятным голосом, и спокойные, уверенные действия медиков. Они работали без анестезии, изучая неврологические реакции подопытного.
Что-то, напоминающее ланцет, движется по коже, взрезая до дермы. Зонды с гибкими щупальцами вводятся внутрь. Вот разъем для обмена информацией, заменяющий Улафу терминал. Окровавленный образец осторожно извлекается наружу. Медики переговариваются между собой и пытаются понять, куда ведет нейронная цепь, режут дальше и дальше. Пациент теряет сознание. Потом следует пробуждение и продолжение пытки.
Отец и его окружение, включая медиков, делали все возможное, чтобы защитить людей. Объяснить. Выучить чужой язык. Доказать, что они не "трофеи", и что требуются переговоры. Со временем им это удалось. Однако первоначальная "притирка" шла со скрипом.
Больше всех отличился Эши Этти, для которого это было первый настоящий военный конфликт. Эррги воюют между собой, если это так можно назвать, но достаточно редко. В основном за редкий генетический материал, "трофеи" и жизненное пространство. А тут — такой случай себя проявить!
А также шанс для клана Этти проредить сильно разросшуюся общность молодых самцов. Отец так и выразился — "самцов". Как будто эррги не разумная раса, а животные.
Эши Этти откровенно презирал людей. С его точки зрения, нас не за что было уважать. Мы покусились на чужую территорию и не выстояли в поединке. А потом сами сдались на милость победителя. Люди были слабы физически по сравнению с пришельцами, а Эши глубоко презирал чужую слабость.
Хотя люди были умны, языковой барьер не давал эрргу оценить степень их развития. Да и не его это дело — изучать чужие технологии и культуру. Его дело — война. И он станет той путеводной звездой, которая укажет эрргам, как захватить побольше "трофеев". Требовалась как минимум одна планета, чтобы уравнять счет.
Отцу понадобилось почти полгода, чтобы выбить дурь из этого заносчивого придурка. И еще два месяца, чтобы заслужить настоящее уважение. Наставники Эши Этти, наблюдающие за становлением питомца, вскоре перестали вмешиваться и с интересом наблюдали.
— Па, а как ты это сделал? Он же… ну… упрямый как осел. И почему ты и твои люди не стали "трофеями"?
— Долгая история. Пришлось изучать этих собак и пойти на сделку с совестью.
"Это что-то новенькое". Я знала отца с другой стороны, как настоящего человека чести и долга. В этом, пожалуй, он и Эши были похожи. Если считали что-то правильным, переубедить было крайне сложно. Что же лучилось в плену, заставившее его изменить себе? Может, поэтому он принял позорную отставку, как должное?
При новой встрече сыграл свою роль фактор неожиданности и то, что это был отец, а не кто-то другой. Эши Этти был настолько ошеломлен, что не оказал сопротивления…
— Так вот почему он не дал сдачи, — протянула я.
Я уже наблюдала за эрргом и могла понять, что это совершенная машина убийства. Если бы это был незнакомый человек, ему бы не поздоровилось.
— Хм… мне он не показался "вершиной", — сказала я. — Ты ничего не путаешь?
— Хельга, ты не понимаешь. Потенциально он способен на большее. По меркам эрргов он еще очень молод. Ему еще расти и расти, чтобы реализовать все, что заложено в генах, — ответил отец.
— А сколько ему?
— Заканчивается его второй период, как выражаются "собаки".
— Поясни.
Отец объяснил. Первый период — фактически, детство. Молодежь учится и растет. Второй период начинается после достижения половой зрелости. Молодые мужчины начинают проявлять повышенную агрессивность и соперничать между собой, и их отправляют жить в отдельные поселения.
Обучение продолжается, идет специализация и отсев непригодных. Поощряются поединки, снижающие численность мужской части населения. Одно из таких поселений располагалось на планетоиде, где разместили пленных людей.
"Проклятье! Он что, подросток???"
Оказывается, нет. Я неправильно поняла, сопоставив с возрастным развитием человека. "Второй период" продолжался у всех по-разному и до тех пор, пока мужчина не доказывал, что он соответствует всем "стандартам породы". А это, как минимум: физически здоров, унаследовал полезные качества предков, не дурак, способный, эрудированный и инициативный. Требовалось выполнение пары важных миссий, чтобы наглядно проявились все эти качества.
После этого начинался "третий период", когда дозволялось заключать брачные союзы и производить потомство.
— Тогда его развитие явно замедленное, — резюмировала я. — И характер не сахар.
Отец расхохотался. Я насупилась, а потом решила вернуться к первоначальной теме:
— Так что насчет совместной трапезы с пришельцами?
— Если ешь их пищу — ты соглашаешься подчиняться и следовать, — ответил отец.
"Трофей, ну это понятно". Ничего нового я не услышала. Посол меня угостил, я приняла, все очень просто.
— А если я, наоборот, кормила его своей пищей? — спросила я.
Молчание. Долгое молчание.
— Кормишь его — формально принимаешь как возможного брачного партнера.
"Дерьмо!"
Глава 7
Домой мы возвращались архаичным способом из-за отсутствия атмосферного "лифта", который был утрачен небесным городом. Челнок, предназначенный для преодоления атмосферы, приземлился в космопорте рядом с Нью Трондхеймом, столицей Фрейи. Перегрузка благодаря работе компенсаторов не ощущалась, но инерция никуда не делась и впечатала меня в мягкое кресло.
Мы зарегистрировались, после чего получили разрешение выйти наружу. Нас с отцом уже ждали. Вооруженная охрана в защитных костюмах. Столько предосторожностей из-за меня одной… В одном из вооруженных людей я с удивлением узнала Улафа! Я осторожно коснулась руки отца. Он проследил за моим взглядом и сказал:
— Это я распорядился. Попросил его охранять тебя.
— Но, отец!
— Потом поговорим, — снова вошел он в роль строгого родителя.
Я была ужасно зла на отца. Конечно, он не знал всего, что случилось. Я никому не рассказывала, кроме дока Фредриксена. Но отец знал, что мы с Улафом расстались. Так долго избегать неприятных воспоминаний, чтобы столкнуться с ними лицом к лицу…
"Только не он!" Меня не нужно охранять. Вообще. Показания под присягой я уже дала, все записано и запротоколировано. Никому больше нет нужды от меня избавляться. И… он мне в охране не нужен. Внутри собиралась противная дрожь, и сердце забилось часто-часто. Я украдкой вытерла об одежду влажные ладони.
Лицо Улафа, видимое в прорези шлема за прозрачным щитком, было бесстрастным, как будто мы не знакомы. Хорошо. Я не знала, что сказать, если он вдруг заговорит со мной.
Мы сели в портовый флаер, который доставил нас в здание космопорта. Улаф сидел напротив меня, пристроив плазмоган в проходе дулом вниз и не снимая рук с рукояти. Я отстраненно рассматривала, подмечая изменения, накопившиеся за три года с тех пор, как я его видела в последний раз. Ему весьма успешно выпрямили сломанный нос. Он загорел и уже не выглядел изможденным. На подбородке совсем не по уставу — светлая, выгоревшая на солнце щетина.
Заметив, что я разглядываю, он уставился на меня в упор, и я тут же отвела взгляд. Надеюсь, он не поймет меня неправильно. Ничего не осталось.
В день приезда я отдыхала в нашей городской квартире, а отец уехал в Родехус улаживать дела. Улаф и другие остались в здании, чтобы меня охранять.
После отставки он связался с местным самоуправлением и консультировал по вопросам военных поставок. Логистика, закупки и прочее… Он умел быть полезным. Раньше это тоже входило в его обязанности. Он всегда интересовался отчетами нашей военной приемки и изучал сформированный заказ, вгоняя в дрожь подчиненных.
Я достала коммуникатор и отправила вызов маме. Мы немного поговорили. Она была рада, что я наконец-то дома. Про чужаков тактично не спрашивала, зная, что я сама ей все расскажу при личной встрече. Такие разговоры не для коммуникатора.
Потом связалась с Гудрун, которая обрадовалась не меньше, чем я.
— Ну как там образец? Выяснила, что это такое? — спросила я.
— Хельга! Где ты его взяла? Это что-то невероятное, — возбужденно спросила подруга. — Ты должна приехать и ознакомиться с результатами.
Ясно. Тоже не доверяет линии. Пусть даже она считается защищенной, для ИскИна это не помеха. Я пообещала приехать, как только будет возможно оторваться от охраны и зажить обычной жизнью.
Я вскрыла свой накопитель в инфосфере и стала перебирать сообщения за последние несколько лет. Также я аннулировала сервис по отправке корреспонденции. Еще до отъезда на станцию я приобрела подарки и поздравления, которые должны были доставлять близким, пока я отсутствовала. Теперь я могла сделать это лично.